– Например?

– Вы знаете лучше меня... Этим «например» вы пытаетесь играть со мной в «ироничного Сократа». Какой может быть разговор о философии между поваром и профессором?

– Бросьте, я вовсе не намеревался над вами смеяться. Какие вещи для природы действительно важны?

– Она сама... Себя она сделала вечной и бескрайней, себе она обеспечила бессмертие и полную непроникновенность в свои тайны...

– Джованни, мы, конечно, немного выпили, но мне кажется, что вы говорите нечто чрезвычайно важное... Пожалуйста, не теряйте нить...

– Я постараюсь, – кивнул Джованни и снова икнул, на этот раз более явственно. – Итак, жизнь не может быть действительно ценной и серьезной вещью. Поэтому ирония в отношении к самому себе, своей жизни и всему окружающему – единственное, что может оправдать человека перед самим собой. А Бог? Разве Господь Бог не ироничен? Он разве не потешался, вылепливая Адама? Вы когда-нибудь видели себя в зеркале nudo? То есть, извините, совершенно голым...

Николасу Бэнгу внезапно вспомнилось, как он стоял перед зеркалом в ванной перед встречей с Мирой. Ему стало больно. Ему захотелось плакать.

– Трудно придумать что-либо нелепее, чем человеческое тело... Причем, если это очевидно нам самим, можете себе представить, как мы выглядим со стороны?

Заказали еще пива. После шестого круга кружек повар заявил:

– Ирония – вот основа мироздания!

– Ты знаешь, Джованни, а ведь мне приснилось, что я тебя зарезал... Ты не знаешь, к чему это?

– Это верный знак того, что вы мне повысите зарплату!

– А почему бы нам не вызвать девочек? Я угощаю... – пробормотал опьяневший мистер Бэнг.

– Нет... Я пас... – ответил Джованни, подумав. – Знаете, сэр, я когда даже немного выпью, у меня это дело не очень работает... Ну, вы понимаете...

– Ерунда... Я дам тебе таблеточку...

– Да дело даже не в этом... Город маленький. Джоанна будет недовольна...

– А... Вот оно что... Но ведь она тебе никто!

– Как сказать, сэр... Я предпочитаю быть верным той женщине, которая меня любит...

– Джованни, что я слышу? Пиво сделало вас сентиментальным... А вот меня никто не любит...

– Так не бывает, сэр.

– Была одна история... Да уж лет двадцать прошло...

– Давние истории всегда особенно мучительны. Пойдемте, сэр, я приготовлю вам голубцы... Не беспокойтесь, в понедельник я не выставлю вам счет за эту услугу... Я ведь тоже должен сегодня что-то обедать...

– Джованни, ты мне как родная мать... Нет, ты даже больше, чем родная... Ты просто настоящая мать!

Мистер Бэнг тяжело поднялся и, продолжая изъясняться в своих наилучших чувствах, они направились к замку. Джованни внимательно следил, чтобы Бэнг не упал, хотя и сам немного покачивался.

– Невероятно, Джованни! Меня развезло от каких-то... Сколько мы выпили? Кстати, в замке у нас припасено...

– Да, сэр, но если я выпью еще, то боюсь, что голубцы у меня не получатся...

Воздух был пропитан туманом – волшебным, прохладным, волнительным... Несмотря на то что на часах было около полудня, казалось, что уже смеркается. Сначала Бэнгу нравилась эта знаменитая особенность местного климата, но теперь ему остро хотелось солнца.

– Паршивая погода, – признался мистер Бэнг. – Представляю, Джованни, как вы скучаете по ясному небу вашей родины.

– Да бросьте, сэр... Посмотрите, какая красота! – повар указал рукой на луг, мимо которого они проходили. – Где такое увидишь? Дикие бледно-желтые цветы...

– Это нарциссы, Джованни, это нарциссы. Вот и я, как эти цветы, любуюсь сам собой... Нет у меня ничего стоящего в жизни!

– Побойтесь Бога, сэр! – наигранно возмутился повар. – Как вы можете так говорить? Ведь у вас есть я! К тому же, сэр, вы можете быть спокойны... Вы не похожи на цветок...

– Эх, Джованни, ты не оценил аллегории... Нельзя быть равнодушным при виде стройного и грациозного нарцисса... Но за его красотой – трагедия... Понимаешь, Джованни? ТрагедияОдин из видов нарциссов ласково называют поэтическим. Я тоже в молодости писал стихи, правда, это было на другом языке, в иную эпоху... Да и я ли это был? А я и забыл, что нарциссы ведь цветут как раз в марте – апреле... – мистер Бэнг свернул с дорожки и углубился в травы.

– Куда вы, сэр? – растерялся повар.

– Хочу насладиться запахом...

– Кажется, от нарциссов болит голова...

– Голова болит от избытка выпитого... – парировал мистер Бэнг и нежно сорвал цветок. – Недаром название цветка произошло от греческого слова «наркао», то есть «одурманивающий»!

– Вы хорошо владеете греческим, сэр!

– Вовсе нет... Я бы сказал наоборот – греческий овладел мной... Посмотрите, Джованни, какой лучистый, нежно-белый цветок, и он всегда склонен немного набок, и когда он растет у водоема, создается впечатление, будто он любуется своим отражением... Отсюда и пошла знаменитая легенда...

– Какая легенда, сэр? – терпеливо спросил Джованни.

– А почему вы не обедаете с вашей женой, ну, с подругой? – внезапно спросил Бэнг. Он надеялся услышать, что его общество итальянцу гораздо приятней и интересней.

– Она с детьми уехала к родственникам на выходные.

– Вот как... – мистеру Бэнгу стало обидно. – Вы, Джованни, могли бы догадаться соврать, что вам приятно проводить со мной время...

– Само собой, сэр... Если бы мы не были друзьями, я бы у вас не работал... – Джованни потоптался на месте. – Пойдемте, сэр, на улице зябко... Пойдемте в замок, и расскажите мне эту вашу легенду про цветок, а потом я приготовлю обед и тоже расскажу одну легенду, которую мне на днях поведала Джоанна... Вам это будет интересно...

– Отлично, – сразу согласился Бэнг, и они, поддерживая друг друга, отправились домой. На лице мистера Бэнга играла расплывчатая улыбка, а в руке он держал бледно-желтый цветок. Редкие прохожие провожали парочку лукавыми взглядами. Даже в глубинке теперь стали привыкать к нестандартным ориентациям в выборе партнеров, но друзьям было наплевать, что о них подумают.

– Так что вы пытались рассказать о цветке? – спросил повар уже на кухне, подготавливая капусту к ее сакральной миссии превратиться в полупрозрачную оболочку голубца.

– В древнегреческой легенде красивый молодой юноша Нарцисс жестоко отверг любовь нимфы, от безнадежной страсти бедняжка иссохла и превратилась в эхо, но перед смертью произнесла проклятие: «Пусть не ответит Нарциссу взаимностью тот, кого он полюбит». И вот однажды в жаркий полдень истомленный зноем молодой Нарцисс наклонился попить из ручья, и в его светлых струях увидел свое отражение. Никогда раньше не встречал он подобной красоты и потому потерял покой. Каждое утро он приходил к ручью, погружал свои руки в воду, чтобы обнять того, кого видел, но все было тщетно. Нарцисс перестал есть, пить, спать, потому что не в силах был отойти от ручья, и таял на глазах, пока не исчез бесследно. А на месте, где его видели последний раз, вырос душистый цветок холодной красоты. С тех пор мифические богини возмездия фурии украшают свои головы венками из нарциссов...

– Красивая легенда... Но какое отношение она имеет к вам? – заинтересованно спросил повар и присел за кухонный стол.

– Давай выпьем виски... – предложил мистер Бэнг.

Повар подумал и согласился.

– Эта легенда про меня... Я в свое время жестоко отверг любовь. Мою нимфу звали Мира... Мне не нужно было ее оставлять... А я оставил, и она от безнадежной любви иссохла и превратилась в эхо, и это эхо не дает мне спать... Даже спустя двадцать лет... А я все любуюсь собственным отражением и скоро истаю, исчезну... – мистер Бэнг опустил голову и заплакал.

– А эта ваша нимфа жива?

– Я не знаю... Я писал ей, звонил... Собирался даже поехать... Все напрасно...

– Николас, – повар неожиданно обратился к мистеру Бэнгу по имени. – Мне кажется, у вас просто весенняя хандра... Вы сами сказали, что прошло уже двадцать лет... Ваша нимфа подурнела с тех пор и стала совсем другой... Посмотрите, сколько на свете симпатичных девочек! Возьмите себе молодую жену, Николас! Я вас заклинаю... Вы по природе семейный человек...