Как и за все в своей жизни, мистер Бэнг взялся за проект «Альфа-Омега» с рвением, хотя терпение его лопалось, когда речь заходила о нудных деталях. Он раздраженно просматривал счета, ругался с поставщиками, с трудом впихивая проект в прокрустово ложе бюджета. Деньги таяли быстрее, чем вешний снег, но этот факт не только не приводил мистера Бэнга в отчаяние, а как-то неожиданно бодрил, словно он срывал с себя одежды, оставаясь нагим в этом мире, где нагота является основным условием прихода и ухода... «Голыми явились на этот свет, голыми и уйдем», – любил он повторять, разъясняя повару за обедом суть своих деловых манипуляций. Джованни в ответ только качал головой и волновался, что скоро потеряет работу.

Так прошло лето и отшуршала неспешными листьями осень. От Миры ответа не было, хотя на этот раз он доподлинно знал, что письмо и карточку она получила. Имелась даже фотография, снятая курьером: растерянная Мира с желтым конвертом в руках...

Вопреки советам Михея мистер Бэнг не держал своего проекта в тайне, но казалось, что никто в мире не обращал на него внимания. Мистер Бэнг верил, что лучше всего секреты сохраняются тогда, когда никто и не подозревает, что речь идет о секрете.

Несколько раз он созванивался с Михеем. Тот был в восторге. Бэнг выделил ему средства на создание искусственного интеллекта, компьютерного мессии, и монах докладывал, что работы идут успешно.

Когда Киртлинг-холл накрыли низкие зимние облака и в замке стало зябко и неуютно, мистер Бэнг купил билет и полетел в Иерусалим навестить своего старинного друга.

– Ну, показывай своего мессию, – сказал Бэнг, расположившись с Михеем напротив компьютера в библиотеке монастыря.

Тот ввел пароль, открылась страничка для диалога.

– Здравствуйте, – поприветствовала Бэнга программа, на которую Михей возлагал надежды человечества.

– И вам не болеть, – напечатал в ответ мистер Бэнг и принялся задавать каверзные вопросы. Сначала программа справлялась очень недурно, и действительно казалось, что она умудряется руководствоваться высокогуманными принципами и истиной христианской моралью, но в какой-то момент Бэнгу удалось ее запутать, привести в противоречие с самой с собой, и программа зависла.

– Ну и как же мы доверим этой наследнице механических кукол судьбу человечества? – недовольно спросил Бэнг.

Михей был заметно расстроен.

– У нас еще есть время...

– Я бы не сказал... Спутник практически готов к запуску. Весной у нас в руках будет колоссальная энергия, а значит, и власть...

– У тебя в руках, – поправил Михей.

– Ты что, мне не доверяешь?

– Даже нашего Спасителя пытались искушать властью... Он настолько силен, что искушал самого Христа: показал ему «все царства мира и славу их» и сказал: «...все это дам тебе, если, пав, поклонишься мне». Давай сходим в храм... Помолиться надо.

– В какой храм?

– Гроба Господня...

Мистер Бэнг не стал спорить, и они отправились в святая святых христианского мира – в храм, возведенный на месте, где был распят, погребен, а затем воскрес Иисус Христос. Первая церковь Гроба Господня была заложена царицей Еленой и построена еще в третьем веке нашей эры. В дальнейшем храм несколько раз был разрушен, восстановлен, страдал от пожаров, перестраивался и расширялся. В 1810 году, после очередного пожара, он был вновь отстроен в том виде, в котором существовал до сих пор.

Огромный мрачный архитектурный комплекс, включающий Голгофу с местом Распятия, поразил воображение Николая. Однако ему не хотелось в этом признаться, и он сделал вид, что его забавляет трепетное волнение, которое он наблюдал в своем спутнике, в чертах лица которого он все еще с легкостью узнавал старого приятеля Михея, безбожника и развратника.

– Слушай Михей, может, мне тоже записаться в монахи?.. В последнее время я веду целомудренный образ жизни. Не сплю с проститутками.

– Ты что? – зашипел монах. – Замолчи сейчас же! Мы же в храме!

– Не ворчи... Лучше возьми фотоаппарат и залезь на тот балкончик... Сфотографируй меня, – попросил Николай.

Чтобы не спорить, Михей взял фотоаппарат и поднялся на балкон.

И тут случилось невероятное. Когда Николай картинно воздел руки вверх и дождался, пока вспыхнет вспышка, его внезапно обдало таким пронзительно-ярким светом, который явно не мог проистекать от фотоаппарата. Вернувшийся с балкона Михей посмотрел на него странным беспокойным взглядом и молча протянул другу электронный фотоаппарат. На экранчике Николай стоял с опущенными руками.

– Я точно помню, что когда фотографировал тебя, твои руки были воздеты вверх! – недоуменно произнес Михей.

– Михей... Мне было видение...

Николай произнес это так, что правдивость его слов не вызывала никакого сомнения.

– Какое видение? – спросил Михей, поспешно выводя друга из-под тяжелых сводов купола храма.

– Мне трудно объяснить... Ты же понимаешь...

– Успокойся, скажи простыми словами...

– Я словно бы услышал голос, который сказал мне так много... Но не словами...

– Да! Да!

– Мне не быть счастливым без Миры!

– Что? – выдохнул Михей. – И это все?

– А разве этого мало?

– Не может быть! Ты на пороге власти над всеми царствами мира, и тебе пришло видение про женщину?

– Да... Я почувствовал, что вся наша с тобой возня ничего не стоит... Что самое важное – это не попытка создать царство Божие на земле с помощью компьютерных мессий и хитроумных спутников...

– А что же, что важно?

– Найти царство Божие в душе... А для меня это – любовь к Мире.

Михей вздохнул.

– Так что же, ты бросишь эту затею со спутником?

– Я не могу ее бросить... Иначе я разорен! Я потратил все свои деньги на эту идею...

Вернувшись домой, Бэнг не мог заниматься делами. Пришедшие документы на страховку спутника он подписал не читая. Пути назад не было. Отказавшись от проекта, он оставался ни с чем, а решившись на запуск, он мог быть спокоен. Если старт не удастся, дорогостоящий спутник застрахован. Если же все сложится удачно, он твердо решил отстраниться от власти над своим детищем, как только сможет передать его под опеку искусственного интеллекта. Он как Солон решил дать миру новые законы, а сам удалиться.

Буквально за неделю перед запуском мистер Бэнг заложил замок и получил ссуду в банке, на которую приобрел опции на падение цен на нефть. Он ожидал, что когда новость о его успехе облетит мир, это неизбежно отразится на бирже. Купив опций на несколько миллионов, он сможет фантастически умножить свои вложения и вернуть практически всю стоимость проекта еще до того, как ему удастся продать полученное электричество.

Наконец настал решительный день. Как ни странно, запуск назначили именно на первое мая.

Мистер Бэнг не находил себе места. Он метался по залам замка, пока наконец ему не позвонили с космодрома и до боли родной русский голос буднично отрапортовал:

– Спутник выведен на заданную орбиту.

Гора свалилась с согбенных плеч мистера Бэнга. Он тут же позвонил в Мексику, чтобы узнать, все ли готово к приему энергии с спутника.

И тут наступил крах. Ученые, работающие над проектом, заявили, что спутник оказался на орбите в три раза более высокой, чем расчетная.

Бэнг до боли в глазах сверял цифры... Все сходилось. В расчетах указывалось миллион шестьсот сорок футов. В отчетах о запуске стояла та же цифра...

– О, господи! – не своим голосом вдруг закричал Бэнг. До него наконец дошла суть ошибки: русские рассчитали орбиту в метрах, хотя она была задана в футах! Мистер Локхарт позаботился перевести метры в футы, но забыл уточнить, что получившаяся цифра была в футах!

– Локхарт! – заорал мистер Бэнг.

Секретаря не было на месте. На его столе лежала вежливая записка, что он более не может оказывать услуги мистеру Бэнгу.