— А потом?

— Я не терял его из виду во время ужина. Когда мы снова поднялись наверх, леди Портарлс затеяла с ним разговор о хорошенькой мадемуазель Сюзанне де Турней. Я знал, что он не двинется с места, пока леди Портарлс не исчерпает эту тему, на что потребуется, по крайней мере, еще четверть часа, а теперь уже без пяти час.

Подойдя к двери, Шовлен отодвинул занавес и указал Маргерит на стоящего поодаль сэра Эндрю Ффаулкса, беседующего с леди Портарлс.

— Думаю, — промолвил он с торжествующей улыбкой, — что я смело могу рассчитывать найти интересующее меня лицо в столовой.

— Он может быть там не один.

— Как только пробьет час, один из моих людей будет следить за каждым присутствующим там. Если один, возможно, двое или даже трое из них отправятся завтра во Францию, значит кто-то из этих людей и есть Алый Пимпернель.

— Ну, и тогда?..

— Я тоже, мадам, еду завтра во Францию. В бумагах, найденных в Дувре у сэра Эндрю Ффаулкса, упоминаются окрестности Кале, хорошо известная мне таверна «Серая кошка» и находящаяся где-то в уединенном месте на берегу хижина папаши Бланшара, которую мне придется отыскать. В этих местах прячутся граф де Турней и другие изменники, ожидая встречи с эмиссарами таинственного англичанина. Но на сей раз он, как будто, решил не посылать эмиссаров, а действовать самолично, судя по словам: «Отправляюсь завтра сам». Таким образом, один из тех, кого я застану в комнате для ужина, поедет в Кале, а я буду следить за ним до тех пор, пока он не приведет меня к беглым аристократам, ожидающим его. Этот человек, дорогая мадам, и есть тот, кого я ищу уже почти год, чьи хитрость и энергия превзошли мои, заставив меня, повидавшего за свою жизнь немало трюков, изумляться ловкости и дерзости таинственного и неуловимого Алого Пимпернеля!

— А Арман? — взмолилась Маргерит.

— Разве я когда-нибудь нарушал слово? Обещаю вам, что в тот день, когда Алый Пимпернель и я отправимся во Францию, я пошлю вам со специальным курьером неосторожное письмо вашего брата. Более того, даю вам слово от имени франции, что в тот день, когда я поймаю этого англичанина, причиняющего столько хлопот, Сен-Жюст будет находиться в Англии, в объятиях своей очаровательной сестры.

Бросив еще один взгляд на часы, Шовлен с изысканным поклоном выскользнул из комнаты.

Маргерит казалось, что сквозь звуки музыки, танцев и смеха она слышит кошачьи шаги Шовлена, идущего через просторные приемные, спускающегося по массивной лестнице и открывающего дверь столовой. Судьба заставила ее ради спасения горячо любимого брата совершить низкий и ужасный поступок. Бессильно откинувшись в кресле, она все еще видела перед глазами лицо безжалостного врага.

Когда Шовлен вошел в столовую, она казалась абсолютно пустой и выглядевшей жалко и заброшенно, как дамское платье после бала.

На столе громоздились полупустые бокалы, валялись смятые салфетки, стулья группами по два и по три стояли обращенными друг к другу, напоминая сиденья беседующих между собой невидимых духов. Два придвинутые очень близко стула в дальнем конце комнаты свидетельствовали о недавнем флирте за шампанским и холодным пирогом из дичи, три или четыре — об оживленном обсуждении свежих скандалов, несколько стоящих в ряд напоминали чопорных и ворчливых старомодных вдовцов. Одиночные стулья у стола, несомненно, занимали гурманы, сосредоточившиеся на recherche [72] блюдах, а перевернутые стулья на полу подтверждали наличие в погребах лорда Гренвилла достаточного количества вина.

Все это являлось как бы призрачным отражением блистательного собрания наверху, — скучной и бесцветной картиной, нарисованной мелом на сером картоне. Яркие шелковые изысканных платья и шитые золотом камзолы больше не заполняли авансцену, и лишь свечи сонно мерцали в канделябрах.

Улыбаясь и потирая длинные худые руки, Шовлен окинул взглядом пустую столовую, откуда удалились даже лакеи, чтобы присоединиться к своим товарищам в холле внизу. В тускло освещенной комнате царила тишина; звуки гавота, разговоры и смех, шум случайной кареты на улице долетали в этот замок Спящей Красавицы, подобно еле слышному бормотанию привидений.

Все казалось таким тихим и мирным, что даже прозорливый наблюдатель не догадался бы, что в этот момент пустая столовая служит западней для самого дерзкого и хитрого заговорщика, какой когда-либо существовал в эти беспокойные времена.

Задумавшись, Шовлен попытался заглянуть в ближайшее будущее. Как должен выглядеть человек, которого он и вожди революции поклялись отправить на гильотину? Все в нем было крайне таинственным: его личность, которую он столь искусно скрывал, власть над несколькими английскими джентльменами, казалось, слепо и восторженно повиновавшимися каждому его приказу, а главное, невероятные смелость и дерзость, позволявшие ему побеждать своих врагов в самых стенах Парижа.

Неудивительно, что во Франции sobriquet [73] загадочного англичанина возбуждала в людях суеверную дрожь. Сам Шовлен, оглядывая комнату, где вскоре должен был появиться неведомый герой, чувствовал, как по его спине бегают мурашки.

Но его план был безупречен. Он не сомневался, что Алого Пимпернеля не могли предупредить, и что Маргерит Блейкни не солгала ему. А если она все же попыталась его обмануть (при этом в светлых глазах Шовлена появилось выражение жестокости, которое привело бы Маргерит в ужас), то Арману Сен-Жюсту не избежать высшей меры наказания.

Но нет — конечно, она не обманывала его.

К счастью, столовая была пуста. Это облегчало задачу Шовлена на тот момент, когда ничего не подозревающий Алый Пимпернель войдет в комнату.

Однако, когда хитроумный агент французского правительства с удовлетворенной улыбкой обозревал пустую столовую, он услышал мирное и ровное дыхание одного их гостей лорда Гренвилла, который, очевидно, сытно поужинав, наслаждался спокойным сном вдали от шума бала наверху.

Оглядевшись снова, Шовлен заметил развалившегося на диване в темном углу с закрытыми глазами и открытым ртом разодетого в пух и прах супруга умнейшей женщины Европы. 1

Шовлен смотрел на него, крепко спящего в полном мире с самим собой и всем окружающим, и на мгновение его суровые черты смягчила жалостливая улыбка.

Безусловно, спящий не повредит западне, расставленной для поимки Алого Пимпернеля. Следуя примеру сэра Перси Блейкни, Шовлен растянулся в углу другого дивана, закрыл глаза, открыл рот и, спокойно дыша, стал ждать.

Маргерит Блейкни наблюдала за худощавой, облаченной в черное фигурой Шовлена, когда он пробирался через танцевальный зал. Теперь, хотя ее нервы были напряжены до предела, ей оставалось только ждать.

Неподвижно сидя в маленьком, все еще пустом будуаре, она смотрела сквозь дверной проем на танцующие пары, не замечая их и не слыша музыки, испытывая лишь чувство тревожного томительного ожидания.

Перед ее внутренним взором мелькало то, что, должно быть, в этот момент происходит внизу. Полупустая столовая, роковое время — час ночи, Шовлен не отрывает взгляда от двери, и вот, наконец, появляется Алый Пимпернель, загадочный предводитель, ставший для Маргерит почти нереальным, такой таинственностью он окружал свою личность.

Ей хотелось в этот момент также находиться в столовой, видеть, как он входит туда. Она не сомневалась, что женская интуиция тут же позволила бы ей разглядеть в лице незнакомца, кто бы он ни был, могучую индивидуальность, присущую герою — смелому, высоко парящему орлу, чьи мощные крылья запутались в ловушке, расставленные хорьком.

С печалью думала Маргерит об иронии судьбы, позволившей бесстрашному льву попасть в зубы крысы. Ах, если бы только от этого не зависела жизнь Армана!..

— Очевидно, ваша милость считает меня крайне нерадивым, — внезапно послышался чей-то голос рядом с ней. — Мне стоило большого труда передать ваше сообщение, так как я сначала нигде не мог разыскать Блейкни…