– Вот это куда лучше, мисс Минелла.
Мы подошли к дому. Тяжелые двери были слегка приоткрыты. Джоэл распахнул их, и мы вошли в холл. Высокие окна, выстланный плитами пол, сводчатый потолок показались мне очаровательными. В центре находился огромный дубовый стол с оловянными тарелками и кубками. Каменные стены были увешаны оружием. Стулья принадлежали эпохе Карла II[109], большой портрет этого монарха занимал одну из стен. Я задержалась на несколько секунд, разглядывая некрасивое чувственное лицо, которое можно было бы счесть грубым, если бы не юмор, светящийся в глазах, и добродушная складка рта.
– Благодетель нашей семьи, – промолвил Джоэл.
– Великолепный портрет.
– Подарен самим веселым монархом после его визита к нам.
– Должно быть, вы любите свой дом.
– Естественно. Ведь наша семья живет здесь уже долгие годы. Хотя здание почти полностью перестроено в период Реставрации, отдельные участки сохранились с эпохи Плантагенетов[110].
Я ощутила укол зависти, хотя она не относилась к моим недостаткам. Какую гордость, должно быть, испытываешь, живя в таком доме, принадлежа к такому семейству! А Джоэл Дсррингем, вероятно, принимал все это как само собой разумеющееся. Ведь он родился в Деррингем-Мэноре и должен унаследовать его, будучи единственным сыном.
– Полагаю, – сказала я, отвечая на собственные мысли, – это и называется родиться с серебряной ложкой во рту.
Джоэл выглядел испуганным, и я поняла, что мама едва ли одобрила бы мою манеру размышлений вслух.
– Все это, – продолжала я, – ваше со дня рождения – только потому, что вы родились здесь! А предположим, что вы родились бы в одном из коттеджей поместья!
– Но с другими родителями я не был бы самим собой, – заметил он.
– Предположим, двух младенцев поменяли местами, и родившегося в коттедже воспитали как Джоэла Деррингема, а вас – как ребенка из коттеджа. Когда вы выросли, едва ли кто-нибудь смог бы обнаружить подмену.
– Но я по характеру очень похожу на отца.
– Это потому, что вы здесь росли.
– Я и внешне вылитый отец!
– Да, конечно…
– Рождение, окружение – как оно влияет на человека? Над этим уже давно ломают голову ученые, но на такой вопрос нелегко ответить.
– Боюсь, что я проявила нескромность. Я просто думала вслух.
– Что вы, это очень интересная теория!
– Ваш дом произвел на меня такое впечатление…
– Рад, что он на вас так подействовал. Вы почувствовали дух моих давно усопших предков.
– Я могу только выразить сожаление.
– А я – нет! Мне понравилась ваша искренность. Вы позволите проводить вас наверх? Сестры уже ждут вас.
Мы поднялись на галерею, увешанную портретами, затем, поднявшись по винтовой лестнице, очутились на площадке, на которую выходило несколько дверей. Джоэл открыл одну из них, и я сразу же услыхала голос Сибил:
– Она здесь! Входи скорей, Минелла! Мы ждем тебя.
Комната представляла собой то, что именовали солярием, так как она была построена таким образом, чтобы в нее проникало как можно больше солнечного света. В одном углу находился гобелен в раме, над которым, как я вскоре узнала, работала леди Деррингем. В противоположном углу виднелась прялка – меня заинтересовало, кто ею пользуется. В центре стоял стол, на котором лежало рукоделие. У стен помещались клавесин и клавикорд, и я попыталась представить, как выглядит эта комната, освобожденная для танцев, со свечами, горящими в канделябрах, и нарядно одетыми леди и джентльменами.
– Не стой с выпученными глазами, Минель, – заговорила Марго со своим французским акцентом – она всегда переделывала наши имена на французский лад. – Неужели ты никогда не видела солярий?
– Думаю, – заметила Мария, – Минелле он кажется весьма непохожим на школу.
Мария не имела в виду ничего плохого, но я ощутила болезненный укол. Из двух сестер в ней было больше снобизма.
– Ну, девочки, я вас оставлю, – сказал Джоэл. – До свидания, мисс Мэддокс.
Когда за ним закрылась дверь, Мария осведомилась:
– Где ты встретила Джоэла?
– Когда подходила к дому. Он проводил меня сюда.
– Джоэл всегда считает себя обязанным всем помогать, – продолжала Мария. – Он бы поднес судомойке корзину, если бы решил, что она слишком тяжела для нее. Мама говорит, что это унизительно, и она права. Джоэлу следовало бы об этом помнить.
– И смотреть свысока на школьную учительницу, – резко откликнулась я. – Она по положению настолько ниже его, что надо удивляться, как ему вообще удалось ее заметить.
Марго расхохоталась.
– Браво, Минель! – воскликнула она. – Не знаю, что следовало бы помнить Жоэлю, но ты, Мари, не забывай, что спорить с Минель бесполезно – она все равно окажется в выигрыше, потому что умнее тебя, хотя ты дочь помещика, а она – школьной учительницы.
– Ох, Марго, какая ты смешная! – улыбнулась я, зная, что в моем голосе она услышит благодарность за поддержку.
– Раз ты здесь, позвоню, чтобы принесли чай, – заявила Сибил, вспомнив о своих обязанностях хозяйки. – Его подадут в комнате для занятий.
Во время разговора я окидывала взглядом окружающую обстановку, думая, какой приятной была моя встреча с Джоэлом, и насколько он симпатичнее своих сестер.
Как сказала Сибил, чай был сервирован в комнате для занятий. К нему были поданы тонко нарезанный хлеб с маслом, вишневый пирог и круглые булочки с тминовыми зернами. Слуга вертелся вокруг, пока Сибил разливала чай. Сначала мы держались несколько принужденно, но уже вскоре весело болтали, как в школе, так как хоть я теперь и являлась учительницей, но еще недавно была такой же ученицей, как они.
Марго удивила меня, предложив поиграть в прятки, так как это была детская забава, а она гордилась своим жизненным опытом.
– Тебе нравится эта глупая игра, – сказала Сибил, – потому что ты так ловко прячешься, что мы никогда не можем тебя найти.
– Ну и что? Это меня развлекает! – пожала плечами Марго.
Хозяйские девочки подчинились. Полагаю, им сказали, что они должны забавлять гостью.
– Когда они все отдохнут внизу, – Марго указала на пол, – то будут пить чай в гостиной. Так что мы сможем поиграть. Правда, лучше играть ночью, когда темно, и по дому ходят привидения.
– Привидений не бывает, – резко возразила Мария.
– Бывают, Мари, – настаивала Марго. – Здесь бродит призрак горничной, которая повесилась, потому что буфетчик бросил ее. Только он тебе не покажется, потому что, как ты говоришь, знает свое место.
– Марго вечно болтает чушь! – покраснев, пробормотала Мария.
– Ну, давайте же поиграем в прятки! – взмолилась Марго.
– Это едва ли честно по отношению к Минелле, – запротестовала Сибил. – Она ведь не знает дом.
– Но мы будем играть только здесь, а то на нас рассердятся, если мы спустимся и будем бегать среди гостей. Ну, я пойду прятаться!
Глаза Марго сверкали в предвкушении удовольствия, что меня весьма удивляло. Но мысль о том, что я смогу осмотреть дом, хотя бы ограничиваясь верхним этажом, так возбуждала меня, что я быстро забыла о своем изумлении неожиданным ребячеством Марго. В конце концов, она еще девочка и всегда отличалась непредсказуемым поведением.
– Глупое занятие! – ворчала Мария. – Интересно, почему ей приспичило играть в прятки? Загадки, по-моему, гораздо интереснее. Где же она спряталась? Мы ее никогда не найдем. А прячется почему-то всегда именно она!
– Возможно, на этот раз мы сможем ее найти с помощью Минеллы, – заметила Сибил.
Мы вышли из комнаты для занятий на лестничную площадку. Мария открыла одну дверь, Сибил – другую, куда вслед за ней вошла и я, сразу же поняв, что очутилась в спальне Марии и Сибил. В противоположных углах комнаты стояли две кровати с навесами.
Я снова вышла на площадку. Марии там не оказалось, и мной овладела неудержимая жажда исследований. Я вернулась в солярий, который показался мне совсем другим, когда в нем никого не было. Помещения в больших домах всегда меняют облик, как только в них появляются люди, – они моментально оживают.
