— Когда любят, с бывшими не целуются. Ты могла бы солгать, сказать, что он заставил. По фото непонятно, по обоюдному вы в десны долбитесь или через минуту ты ему пощечину лепишь. Но у тебя ума не хватило даже соврать, — он разочарованно смотрел на меня, доставая сигареты, — иди в машину. Я не хочу и не могу с тобой больше говорить. Сгинь с моих глаз.

— Прости, — прошептала и хотела подойти к нему, но муж рявкнул:

— Пошла в тачку, твою мать! Ты можешь хотя бы иногда меня послушаться? Уйди отсюда на хрен, Камила!!!

Я решила больше не злить его и быстро закрылась в машине. Изнутри наблюдала, как Назар закуривает сигарету и садится прямо на пол, прижимаясь спиной к опорному столбу на подземном паркинге. Я чувствовала его боль, а себя — предателем. Так и было. Я в очередной раз предала Волкова, выбрав Сафарова. Четыре года назад сбежала от него к Ильясу, и сейчас, не смогла удержаться от соблазна. Стоило ли говорить, что то спонтанный поступок и у нас был уговор? А может, нужно было солгать? Но я обещала не врать мужу и теперь за это расплачивалась. Тем более, если наговорю на Сафарова, Назар его в порошок сотрет. Этого я не хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Больнее всего было наблюдать, как человек, которого ты больше всего любишь, страдает. И страдает от боли, которую нанесла ему я. Назар мучился, его рвали на части чувства, которые прежде были дики.

Я знала, о чем он размышлял. В нём шла война между принципами с железными правилами, против чувств. Я была готова принять любое решение и больше всего боялась, что принципиальность возьмет верх над нашими отношениями.

Волков не умеет прощать. А мне так хотелось его этому научить.

До дома мы ехали в сопровождении звенящей тишины. Я слышала, как в громком молчании, броня наших, казалось бы, непоколебимых отношений, обрамлялась трещинами. С каждым километром вечерней дороги их становилось все больше. Одна, вторая, третья… Они разрушали нашу идиллию, оставляя под собой тонкую оболочку моей надежды. Наивную мечту о том, что муж остынет и сможет меня простить. Поступится своим принципам и забудет предательство. С большим трудом, но старалась в это верить, пока Назар молча вёл машину, игнорируя мои попытки поймать его взгляд в отражении салонного зеркала.

Припарковавшись во дворе, муж, ни слова не говоря, вышел из автомобиля и скрылся в доме. Шаткой поступью я последовала за ним в сопровождении двух охранников, которые остались дежурить на входе.

Дома ощутила себя одинокой. На меня навалился груз щемящей тоски, пока блуждала по пустым комнатам, словно знакомясь с ними заново. Назар в это время закрылся в кабинете. Трогать его сейчас не было смысла, сделаю только хуже. Поэтому я обошла пустынный без топота любимых детских ножек дом и направилась в спальню. Там тоже был идеальный порядок. Волков подготовился к моему приезду и нанял людей, чтобы вытерли пыль. Он любил порядок, педантичность у него в крови. Странно, что меня выбрал. Я вносила в его жизнь разлад…

Осмотрев застеленную черным пледом кровать, я бросила на прикроватную тумбу клатч и занавесила окна. Выработалась привычка после случившегося. Стало казаться, что за мной наблюдают. Сомневаюсь, что сумею избавиться от этого чувства, ведь живя с волком, нужно быть готовой к тому, что в твое логово придут охотники. На собственном примере убедилась, что охрана не давала стопроцентной гарантии. Ощущение полной безопасности было только когда Назар присутствовал рядом. А сейчас он был далеко — в пучине своих размышлений.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, пошла в душ. Блаженно подставила тело под теплые струи воды, не жалея гель с ароматным клубничным запахом. Хоть я была в платной клинике, ее обстановка не сравнится с домашней. Мне хотелось смыть с себя все воспоминания о лечебнице. Плотная мыльная пена вымывала напоминания о больнице, но была бессильна перед душевной грязью.

Я чувствовала себя грязной. Запачкалась в поцелуе с другим. Испоганила свою кожу касаниями другого. Упала в глазах мужа, потому что позволила дотронуться до себя другому. Волков — собственник. Он не признавал чужие запахи на том, что должно принадлежать только ему. А сейчас я пахла другим и вызывала отвращение.

Я вышла в спальню лишь спустя час — Назара в комнате не было. А я надеялась, что увижу его здесь и мы заснем вместе, как раньше. Он прижмет меня к себе, и я блаженно усну на его плече под ласковый шепот. Видимо, и эту ночь мне придется провести одной.

Провозившись в кровати около часа, не выдержала. Встала, накинув на плечи черный шелковый халат поверх ночной сорочки и осторожно направилась на поиски мужа. Чувствовала, он тоже не мог заснуть. Мы нуждались друг в друге.

Волков был в своем кабинете. Туда никому нельзя входить без разрешения, кроме меня. По крайней мере, раньше было так. Как сейчас — я не знала. Перед входом в помещение я неуверенно замялась, не рискуя войти. Но чувство одиночества победило. Приоткрыв дверь, я застыла в проходе. Назар сидел в полумраке за стеклянным столом в своем любимом кожаном кресле и пил. Свет от ночника освещал небольшой кабинет, позволяя разглядеть полупустую бутылку коньяка с рюмкой.

Чувство вины в очередной раз больно укололо меня своими спицами, потому что я понимала, почему муж пил: из-за меня. Назар редко позволял себе напиваться, лишь в редких случаях, когда хотел справиться со стрессом. Сегодня как раз был такая ситуация.

— Чего тебе? — он пьяно ухмыльнулся, фокусируя внимание на моем коротком шёлковом халате, из глубокого выреза которого выглядывал соблазнительный лиф ночной сорочки. Специально надела чёрный наряд, потому что его очень любил Назар. Его глаза загорались порочным огнём, когда видел меня в соблазнительном полупрозрачном пеньюаре. Я на что-то ещё надеялась.

— Хватит пить, — рискнула, шагнув в кабинет и прошла к стеклянному столу. Неуверенно протянула руку к пустой рюмке, убирая её в сторону. Следом подвинула бутылку. Волков не обращал внимания на мои манипуляции, пристально всматриваясь мне в глаза. Я смутилась под тяжелым взглядом, но все же обошла стол, присев на него напротив мужа.

— Я сам решу, когда мне хватит, — он откинулся в кресле, лениво подперев кулаком подбородок и расстегнул верхнюю пуговицу на белоснежной рубашке, — зачем пришла?

— За тобой. Пойдём спать, — неловкость забирала в свои клешни, нещадно кусая за щеки, из-за чего те становились пунцовыми.

— Иди одна, у меня еще много дел, — отрезал, кивая на выход. Видя, что я не тороплюсь уходить, махнул рукой на дверь, — иди к себе.

— Назар, — я запнулась, когда он озлобленно поднял на меня взгляд, — Назар, давай не будем ругаться. Я хочу помириться. Мое поведение ужасно, я не должна была так вести себя. Но я люблю тебя и мне никто кроме тебя не нужен. Не отталкивай меня.

— Не отталкивай? — он удивленно приподнял брови, после чего неожиданно притянул меня к себе. Я не сумела устоять на ногах и упала к нему на колени. Оседлала, оказавшись лицом к лицу. Короткий халат бесстыже задрался, оголяя сексуальные бедра. Назар заметил. Он не мог не обратить на это внимания и задержал взор на моих ногах.

Когда он поднял на меня мутные зеленые глаза, я уже терялась в пространстве. Плыла под магнетическим взглядом, как всегда, пластилином растекалась в его руках, которые сейчас меня придерживали за талию, чтобы окончательно не потеряла равновесие. Я смотрела на него и видела, что он тоже поплыл. Рядом со мной Назар тоже был слаб и поддавался моим чарам, словно я была потомственной ведьмой, которая его приворожила.

Пояс от халата полетел на пол. Следом за ним с плеч спал приятный шелк. Я боялась сделать вдох, подрагивая от нетерпения и волнения, боясь спугнуть. Мне нравилось быть безропотной в сильных руках мужа, хотя периодически доказывала обратное, проявляя свой характер. Но сейчас хотелось полностью раствориться в этом человеке и принять его власть над собой. Я не могла без Назара. Он — мой кислород, мой ток по венам, мои желания и безрассудство. В то время как я была его болью, ахиллесовой пятой, ядовитой кислотой, которая вечно попадала на ноющие раны, но тем самым показывала, что он живой.