Ваш Б. Ф.

Сэр!

Из газет я понял, что в дебатах по законопроекту об освобождении диссидентов^{1} от необходимости признавать церковные догматы им были сделаны всевозможные упреки, «что сами они нетерпимы к другим религиям и преследуют их. Когда они имели превосходство, они преследовали церковь и до сих пор преследуют ее в Америке, где они заставляют ее членов платить налоги на содержание пресвитерианской и индепендентской церквей^{2} и в то же время отказывают им в полном отправлении культа их религии, назначая епископов».

Если мы оглянемся назад и рассмотрим существующие в христианстве секты, то обнаружим, что только немногие из них сами не были преследователями и не жаловались на преследование. Первые христиане считали гонения, которым они подвергались со стороны язычников, крайне несправедливыми, но сами преследовали друг друга. Первые протестанты в англиканской церкви осуждали преследования со стороны римской церкви, а сами преследовали пуритан. Последние считали это несправедливым со стороны епископов, но сами поступали так же несправедливо и здесь, и в Новой Англии. Чтобы объяснить это, мы должны помнить, что доктрина терпимости не была тогда известна или не была столь распространена. Вина за преследования поэтому скорее ложилась не на секты, а на то время. В те дни преследование не считалось само по себе плохим. Общим было мнение, что те, кто заблуждается, не должны преследовать истину; но те, кто обладает истиной, вправе преследовать заблуждение, дабы уничтожить его. Таким образом, каждая секта считала, что она обладает полной истиной, и любой догмат, отличающийся от ее собственных, рассматривала как заблуждение и полагала, что, когда власть в ее руках, такое преследование есть обязанность перед богом, который, как они думали, оскорблен ересью. Постепенно появились более здравые и более умеренные суждения в христианском мире, особенно среди протестантов; все отказались от преследований, никто не оправдывал их и лишь немногие осуществляли. Вот почему мы должны не упрекать друг друга в том, что было совершено нашими предками, а судить о нынешних сектах и церквах исходя только из их настоящего поведения.

Теперь, чтобы установить справедливость обвинения против нынешних диссидентов, в особенности против тех, кто находится в Америке, давайте рассмотрим следующие факты. Диссиденты приехали из Англии, чтобы на собственные средства основать новое государство, где бы они могли свободно отправлять культ своей религии. Когда они купили землю у местных жителей, они часть ее выделили церковным приходам, требуя за это не денег или ренты, а только выполнения единственного условия: чтобы земельные собственники всегда содержали евангельского священника (возможно, имеется в виду одна из ведущих сект) и приходскую школу. Таким образом, то, что обычно называется пресвитерианством, стало государственной религией в этой стране. Все шло хорошо до тех пор, пока эти религиозные взгляды были общими, а для содержания священника и школ взимали определенный земельный налог. Но с течением времени одни стали квакерами, другие — баптистами, а в последнее время часть вернулась в лоно англиканской церкви (благодаря похвальным стараниям и правильному распределению денежных средств Общества распространения евангелия) и поэтому стали возражать против уплаты налога на поддержку церкви, которую они не одобряли и которую они покинули.

Тем не менее члены городского магистрата продолжали некоторое время собирать и устанавливать налог согласно первоначальным законам, которые оставались в силе; и они делали это довольно свободно, так как считали справедливым, что землевладельцы должны платить согласно договору, ибо это было единственным условием их соглашения и было принято всеми последующими поселенцами как постоянный налог на земельный участок, купленный поэтому по относительно дешевой цене. Считалось, что ни один честный человек не должен избегать этого налога под предлогом изменения своих религиозных убеждений. И это, я полагаю, одно из веских оснований для того, чтобы требовать теперь от диссидентов в Англии уплаты церковной десятины. Но так как эта практика рассматривалась приверженцами епископальной церкви^{3} как преследование, законодательная власть провинции залива Массачузетс, пойдя им навстречу, лет тридцать назад издала закон, согласно которому налог уплачивается как обычно, но часть, сумм, полученных от [обложения налогом] членов англиканской церкви, должна быть выплачена священнику той церкви, где эти люди обычно посещают богослужение; священнику же дано было право получать эти деньги и в отдельных случаях взыскивать их по закону.

По-видимому, законодательная власть считала, что цель налога— укреплять и улучшать нравственность людей и способствовать их счастью с помощью церковных богослужений и проповеди евангелия. Если люди определенным способом поклоняются богу, то этот способ, вероятно, наиболее удобный для них; и если делается добро, то уже неважно, каким способом и кем оно делается. То соображение, что их братьев диссидентов в Англии все еще заставляют платить церковную десятину священникам англиканской церкви, не настолько важно для законодательной власти, чтобы отменить этот умеренный закон, который все еще остается в силе; и я надеюсь, что никакой немилосердный поступок церкви по отношению к диссидентам никогда не побудит их отменить его.

Что касается епископа, то я не знаю, на каком основании диссидентов как здесь, так и в Америке обвиняют в нежелании иметь у себя этого священнослужителя. Здесь, по-видимому, они не имеют к этому никакого отношения. Там они не в силах помешать этому, если правительство захочет послать епископа. Возможно, им будет неприятно видеть в своей среде тех, от чьих преследований их отцы бежали в эту пустынную местность и чьего будущего господства они могли опасаться, не зная, что их собственная природа уже изменилась. Но то, что епископы не назначаются для Америки, происходит по другой причине. Та же государственная мудрость, которая не допускает собраний духовенства и запрещает в силу noli prosequi преследование диссидентов за непризнание [церковных догматов], избегает назначать епископов там, где люди еще не готовы сердечно принять их во избежание нарушения общественного спокойствия.

А теперь посмотрим, как это преследование отражается на взаимоотношениях сторон.

В Новой Англии, где законодательные органы почти все до одного состоят из диссидентов, отколовшихся от англиканской церкви:

1. Не существует присяги, которая препятствовала бы священникам занимать должности.

2. Сыновья членов англиканской церкви имеют полное право учиться в университетах.

3. Налоги на отправление церковной службы, уплачиваемые членами англиканской церкви, передаются епископальному священнику.

В Старой Англии:

1. Диссиденты не допускаются ни на какую доходную или почетную должность.

2. Право на обучение в университетах дается только сыновьям членов англиканской церкви.

3. Духовенство диссидентов не получает ничего из церковной десятины, уплачиваемой членами его церкви, которым поэтому приходится вносить дополнительные средства.

Но говорят, что диссиденты Америки противятся назначению епископа.

В действительности не только одни диссиденты противятся (если не поощряют следует истолковывать как противятся), мирянам вообще и даже некоторым священникам также не нравится этот план. Почти все жители штата Вирджиния — приверженцы епископальной церкви. Там эта церковь вполне упрочилась, и члены Совета и Генеральной ассамблеи все до одного приверженцы этой церкви. Все же, когда недавно на собрании духовенства было принято решение просить о назначении епископа, некоторые возражали против него, ассамблея же провинции на своем следующем заседании высказала по этому поводу решительное неодобрение, единодушно поблагодарив возражавших от имени палаты; многие американцы (приверженцы епископальной церкви), не принадлежащие к духовному званию, предпочитают отправлять своих сыновей в Англию для посвящения в духовный сан, с тем чтобы они в то же время могли здесь совершенствоваться в науках или чтобы конгрегация пополнялась англичанами, получившими образование в английских университетах и посвященными в духовный сан перед тем, как ехать за границу. Поэтому они не видят необходимости в епископе только ради посвящения в духовный сан, а конфирмацию не считают обрядом большой важности, поскольку в Англии, где имеется сколько угодно епископов, только очень немногие стремятся к ней. Эти настроения преобладают среди многих прихожан: не поддерживать план, который, как они полагают, рано или поздно должен обременить их большими расходами. Что касается диссидентов, то они более терпимо относятся к этому мероприятию, особенно если епископы по своей мудрости и доброте сочтут возможным показать свою святость в более благоприятном свете, перестанут противиться просьбе диссидентов об освобождении их от письменной присяги, заявят о своем согласии на занятие диссидентами государственных должностей, разрешат им обучаться в университетах и предоставят им право использовать церковную десятину для содержания своего собственного духовенства. По всем этим пунктам они проявляют гораздо меньшую терпимость, чем нынешние диссиденты Новой Англии, и, возможно, некоторые сочтут ниже достоинства епископов следовать такому низменному примеру. Однако я не теряю надежды, что они сделают это со временем, ибо совершать поступки подобного рода не слишком трудно для истинно христианского смирения. Остаюсь, сэр, Ваш и т. д.