Нора застонала от удовольствия, пока он готовил ее тело к проникновению - она собиралась спросить, какую смазку он использовал, потому что она ощущалась просто прекрасно, - а затем мужчина мягко вошел в нее. Она почувствовала прикосновение шерсти к обнаженной коже, когда его килт потерся о ее тело. Нора тут же решила, что следующий свой отпуск проведет в Шотландии.

Вот она настоящая, - напомнила она себе. Она была свитчем. Все лето Гриффин будет ее Хозяином. А она будет Госпожой Микаэля. У нее будет самое лучшее из обоих миров, и никакого ванильного секса. Она не будет смотреть в большие карие глаза с золотыми вкраплениями и говорить "Уесли" вместо "сэр". Никаких нежных объятий во время занятий любовью без крови. Секс был сексом. Боль была болью. А Уесли и та часть ее были в прошлом.

Гриффин продолжал двигаться внутри нее. Нора уткнулась лицом в руку и прошептала имя Уесли в простыни. 

Микаэль сидел на крыльце возле дома в ожидании обещанной Норой поездки. Он все еще не мог поверить, что через несколько минут его увезут в поместье на севере штата Нью-Йорк, чтобы провести все лето с Норой Сатерлин и ее извращенным другом Гриффином. Та часть обучения, которая касалась Гриффина, не давала ему покоя. Он знал Нору уже больше года, познав ее даже в библейском смысле. О той ночи, проведенной вместе, они больше как-то не говорили, но рядом с Сатерлин он по-прежнему чувствовал себя комфортно. Настолько комфортно, насколько это вообще было для него возможно. А вот этот Гриффин вполне мог его возненавидеть. Ведь Нора должна была заниматься его обучением этим летом. Гриффину мог не понравиться тот факт, что придется делить Сатерлин с кем-то еще, тем более с нищим подростком из трущоб. Микаэль до сих пор не мог поверить, что Отец С мог делиться Норой с любым другим мужчиной. Но опять же, Отец С был необычным человеком. И у него было практически буквальное понятие о собственности, когда дело касалось Норы. Поскольку она принадлежала ему, он мог одолжить её на время, но при этом она все равно оставалась его. Микаэлю было интересно, считала ли Нора себя чем-то вроде библиотечной книги. Сама идея ему жутко нравилась. От мысли о том, что может принадлежать кому-то, в кого был бы влюблен, он возбуждался так, что едва мог дышать. Последнее время он чувствовал себя отверженным. Его мать больше не хотела его видеть. И Боже, его отец... отец?

- Микаэль? Что ты тут делаешь?

Микаэль замер. Он медленно повернул голову и увидел подходящего к нему отца в своем привычном голубом деловом костюме. Он был настолько поглощен мыслями о Норе, что даже не заметил, как напротив дома припарковался отец.

- Ничего, - сказал Микаэль, скрестив руки на груди. - Собираюсь в поездку.

Отец остановился и посмотрел на сына сверху вниз. Даже если бы Микаэль не сидел, а стоял, родитель всегда смотрел на него сверху вниз.

- В поездку куда? - требовательно спросил отец.

Микаэль снова попробовал увильнуть от ответа.

- Вроде сейчас же утро четверга.

- Я взял отгул на утро. Твоя мать сказала, что ты собираешься уехать на все лето. Поэтому я подумал, что мне следует увидеть, что происходит с моим сыном.

- О, теперь я снова твой сын?

- Микаэль, я думал, мы с этим покончили, - сказал  мужчина вкрадчивым голосом.

Микаэлю больше нравились крики отца, чем притворное смирение. По крайней мере, гнев хотя бы казался подлинным. А дружелюбный голос означал только то, что ему что-то было нужно. Очевидно, ответы. И Микаэль не собирался их давать.

«Да, я же совсем забыл, как ты орал на меня и на маму. И мы снова лучшие друзья», - подумал Микаэль, но ничего не сказал. Его отец мог использовать любое слово против него, так что лучше было прикрываться молчанием как щитом.

Взгляд отца похолодел, становясь угрожающим.

- Молодой человек, вы расскажете мне, что собираетесь делать этим летом, или я сделаю все, чтобы ты никуда не поехал.

- Я просто буду у друзей этим летом. Вот и все.

Отец Микаэля молча уставился на него. Плохой знак. Его отец говорил. Постоянно говорил. Он разглагольствовал о спортивных командах, о придурках на работе, о президенте, рынке труда, мировых проблемах, которых можно было бы избежать, если все были бы похожими на него.

- Не знал, что у тебя вообще есть друзья, Микаэль, - сказал его отец с холодной подозрительностью.

Парень сжал челюсти и промолчал.

- И что это за друзья? - спросил родитель нейтрально, но его тону Микаэль не поверил ни на секунду.

Еще сильнее подтянув колени к груди, парень сосредоточился на холодном бетоне под ним. Он всегда играл в эту игру, когда отец злился. Микаэль словно исчезал, ​​уходил в себя, позволяя телу стать твердым панцирем, который защитит ту часть внутри, которую поймут только Нора и Отец С.

- Отвечай, Микаэль.

В такие моменты Микаэль жалел, что не может говорить так свободно, как Нора, все, что захочет. Все, что он хотел сказать сейчас, было «Ты мудак».

- Ты му…, - начал Микаэль, но остановился, когда из-за угла вырулил сияющий серебристый Роллс-Ройс.

- Какого черта? - спросил отец, его злые темные глаза сузились, сверля машину взглядом.

Микаэль встал, схватил  сумку и направился к автомобилю.

- Микаэль, немедленно вернись, - кричал отец ему вслед.

Кто бы ни был за рулем Роллс-Ройса, он остановился прямо перед домом парня и открыл дверцу. Микаэль вместе с сумкой плюхнулся на заднее сиденье, и автомобиль снова тронулся с места. Выглянув в окно, Микаэль видел, как его отец смотрит на него с неприкрытой злобой. Когда он вернется, его будет ждать настоящий ад. Но, по крайней мере, теперь он был свободен.

Вдруг парень понял, что на заднем сидении роскошного автомобиля он был не один. Сначала он увидел сапоги, черные сапоги для верховой езды, затем темно-серые брюки. Брюки прилагались к довольно старомодному, но эффектному костюму, который носил  чертовски-привлекательный темноволосый мужчина, изучавший его с легкой улыбкой на четко-очерченных губах. Микаэль понятия не имел, кто был этот мужчина, но у него не было сомнений, что сейчас он находился в присутствии одного из друзей доминантов Норы, и наверняка очень важного.

Микаэль выдавил робкое: - Здравствуйте, сэр.

- Bonjour, Микаэль, - у мужчины был французский акцент, и имя прозвучало как Мишель.

Французский? Значит, это был Кингсли, то самое необходимое зло, о котором говорил Отец С. Мужчина оглядел парня сверху донизу еще раз, затем откинулся назад и закинул ноги в сапогах на сидение напротив, скрестив их в лодыжках.

- MonDieu, у chérie действительно отличный вкус на домашних питомцев, не правда ли?

- Питомцев? - повторил Микаэль, нервничая.

Мужчина наклонился вперед, парень тревожно разглядывал его великолепное лицо, темные глаза, точёный европейский нос, чувственную улыбку на губах.

- Скажи мне, Мишель, ты когда-нибудь занимался сексом на заднем сидении Роллс-Ройса?

* * *

Нора выгнулась и подняла бедра выше. Наконец она нашла правильный угол проникновения. Вообще, это была ее идея, чтобы Гриффин оттрахал ее на капоте Астон Мартина, но как только он вошел в нее, Сатерлин поняла, почему капоты и секс не всегда подходят друг другу. Хотя, казалось, Гриффина все устраивало. Она лежала, животом прижавшись к капоту, руки подняты и связаны за шеей, Гриффин беспечно вбивался в нее. Сатерлин подняла бедра выше, он просунул руку под нее и нашел клитор. Вот теперь, получив свою дозу блажества, Нора повернула голову в сторону и улыбнулась.

- Когда это у тебя появился Дукатти? - спросила она, впервые заметив мотоцикл в углу гаража, забитого разными Феррари, Порше и даже одним старомодным Шелби Мустангом.

- Я тебя трахаю, а ты спрашиваешь меня о мотоцикле? - выдохнул Гриффин сквозь стиснутые зубы.

- Простите, сэр, - сказала она без тени раскаяния в голосе.