Сюзанна внутренне поморщилась. Она не могла себе представить, как маленького ребенка могли отправить в школу в самую задницу мира.

- Иезуиты-священники, мои учителя, были лучшими людьми, которых я когда-либо знал. Их эрудиция в сочетании с добротой и преданностью своей работе смирили меня. Я почувствовал это призвание, меня покрестили в возрасте четырнадцать лет, а в возрасте девятнадцати я отправился в Рим и начал свое обучение.

- И все?

- Ну, простите, что у меня не припасено истории о паломничестве пешком в Дамаск.

- Вам было всего девятнадцать, когда вы поступили в семинарию. Неужели никогда не хотелось жениться? Встречаться? Иметь детей? Заниматься...

Ее голос затих.

- Сексом? - он закончил за нее. - Я расскажу вам нечто шокирующее, если пообещаете не делиться ни с кем.

- Хорошо, - ответила нервно Сюзанна. - Думаю, я могу выслушать вас без протокола, если это конечно не признание в совершении преступления.  Ну?

Он улыбнулся ей улыбкой, которую, если бы он не был священником, она назвала бы обольстительной.

- Я не девственник.

От его слов и блеска в глазах руки Сюзанны затряслись.

- Вы не?

Вот теперь они к чему-то пришли. Может, она сможет вытащить что-то из него.

- Я не родился священником, мисс Кантер. Точно так же, как вы не родились военным корреспондентом и атеистом с ненавистью к католической церкви.

Тело Сюзанны парализовало от страха.

- Вы копались в моем деле, как я посмотрю, - сказала она.

- Ваше мнение о церкви и вере являются достоянием широкой общественности, - сказал мужчина, медленно приближаясь к ней. - И мне кажется, вы сможете заинтриговать меня также сильно, как и я вас. И поскольку я ответил на один Ваш вопрос, могу я кое о чем поинтересоваться у вас?

- Спрашивайте.

Она не давала обещания отвечать на него.

- Вы атеистка. Бог есть истина. Без Бога, все превращается в  хаос, все становится относительным, и истина становится бессмысленной. И все же вы стали журналисткой, посвятившей жизнь поиску истины среди хаоса, хотя не верите в ее существование. Почему?

- Диоген странствовал по миру днем с огнем в попытке отыскать честных людей. Я просто Диоген со своим фонарем, пытающийся пролить хоть немного света там, где смогу.

- А также Диоген спал в бочке и публично мастурбировал. Насколько сильно вы считаете себя Диогеном? - спросил он, подняв бровь.

Сюзанна открыла было рот, но тут же захлопнула его.

- Вы не нормальный священник, да?

При этих словах Отец Стернс рассмеялся. Его теплый и открытый смех был опьяняющим и мужественным. Она хотела слышать его еще, снова и снова. Это казалось таким нелепым.

- Что? - спросила она.

- Элеонор задала мне тот же самый вопрос в день, когда мы встретились почти двадцать лет назад.

- И что же вы ответили ей?

- Именно то, что я говорю теперь вам - Бог мой, я надеюсь, что нет.

Теперь Сюзанна засмеялась. Смеяться вместе с католическим священником... последняя вещь на земле, о которой она когда-либо мечтала. Сюзанна резко замолчала, вспомнив о своем деле, об Адаме. Отец Стернс казался достаточно умным, чтобы манипулировать людьми, когда хотел. Она не могла позволить себе провалить дело всего лишь из-за его внешности и чувства юмора.

- Вы с нежностью говорите о ней. Вы двое близки?

Его улыбка исчезла, и во взгляде снова появилась сталь.

- Я мог бы быть вором. Или внебрачным сыном Папы Римского. Все это вполне подходит под конфликт интересов. Почему вы так уверены, что причина звездочки у моего имени связана с сексом?

Сюзанна подумала о лжи, но снова появилось ощущение, что он видит ее насквозь.

- Полагаю, это потому, что вы так невероятно привлекательны.

Он рассмеялся снова, в этот раз более деликатно.

- Ваше нахождение меня привлекательным вряд ли можно засчитать как доказательство вины, мисс Кантер. Принятие желаемого за действительное -  возможно, но не доказательство.

Сюзанна покраснела, как во время последнего секса, когда она на одно краткое мгновение представляла себе этого мужчину на ней и внутри нее, а не Патрика.

- Я также считаю вас привлекательной, - продолжил Отец Стернс. - Но я же не стану обвинять вас в педофилии и эфебофилии просто потому, что могу.

Сюзанна сглотнула.

- Вы находите меня привлекательной?

- Очень.

- Но вы же священник.

- Священники обязаны быть целомудренными. Но не слепыми. Я планировал произнести молебен о Крестном Пути сегодня вечером. Наверное, нужно произнести молитву Господу.

- Почему?

- «Да  не введи нас в искушение».

У Сюзанны перехватило дыхание. Она не могла отрицать, как сильно он ввел ее в искушение. Уйти... Уйти было бы правильно. Прямо сейчас.

- Тогда я оставлю вас в одиночестве с вашими молитвами.

Она сделала шаг назад.

- Увижу ли я вас снова? - спросил мужчина совершенно спокойным голосом.

В нем не было ни флирта, ни искушения, одно только любопытство.

- Вы будете видеть меня каждую неделю, пока я не выясню, что скрывается за вашим белым воротничком священника.

Он удивленно посмотрел на нее.

- Я не скрываю ничего, кроме моего горла.

- Сейчас вечер субботы. Церковь пуста. Вы действительно носите воротничок все время?

- Не всегда. Я же должен спать и принимать душ.

Эти слова, будучи сказанными без всякого умысла, все же вызывали образы в ее разуме, образы, которые она не хотела представлять. Как он выглядит под строгими черными одеждами? Как выглядит его тело под струями воды? Какой кажется его кожа на белых простынях?

- Да... конечно. Единственное время, когда я тоже снимаю свой воротник. Спокойной ночи, Отец Стернс. Вы увидите меня снова.

Сюзанна повернулась, собираясь уйти.

- Я с нетерпением жду этого.

Ноги Сюзанны запнулись, но она продолжила идти.

- Мисс Кантер?

Остановившись, она медленно повернулась к нему лицом. Боже, видела ли она в своей жизни более красивого мужчину?

- Мой воротничок... хотели бы вы увидеть меня без него?

Перевернувшись на спину, Микаэль застонал от боли и сразу же перекатился обратно на живот. Где-то в этом здоровенном особняке должна была быть хоть какая-то таблетка обезболивающего или что-то вроде. Если бы он только мог подняться, было бы совершенно офигенно.

Рядом с дверью в его комнату он услышал хихиканье.

- Не смейся надо мной. - Микаэль зарылся лицом в подушку. - Грешно смеяться над умирающим человеком.

- Бедный маленький саб. - Гриффин вошел в спальню, и, взяв стул, сел возле кровати. - Она чуть не убила тебя прошлой ночью?

Микаэль поднял лицо от подушки и повернулся к Гриффину. Это была плохая идея. На вспотевшем Гриффине не было даже рубашки. Очевидно, он только что вернулся с пробежки, в одних шортах, хорошо загоревший и весь в чертовски сексуальных татуировках.

Подняв руку, Микаэль показал пять пальцев.

- Пять раз? - спросил Гриффин. - Я впечатлен. Боже, вот бы мне вернуться в свои семнадцать снова.

- Почему мне больно в тех местах, куда она не била?- спросил Микаэль, стараясь подняться, но рухнул обратно на подушки.

- Это от бондажа. Нужно расслабляться, когда связан, иначе потянешь мышцы.

- У тебя в доме есть хоть какие-то лекарства? Предпочтительно те, которые меня вырубят?

Микаэль увидел, как по лицу Гриффина скользнула тень, но через секунду улыбка снова вернулась на лицо мужчины.

- Не-а. Никаких лекарств. Но у меня есть кое-что получше. Секундочку.

Гриффин подошел к стене и нажал кнопку на внутреннем домофоне.

- Альфред, мне нужен лед и ту витаминную К хренотень. В детскую. Немедленно.

Микаэль услышал потрескивание.

- Я ненавижу вас, мастер Гриффин, - послышался британский акцент в  домофоне.

- Спасибо, Альфред, - ответил Гриффин и вернулся к кровати.

- Твоего дворецкого действительно зовут Альфред?