Она прокралась вверх по лестнице, закрывая глаза и прислушиваясь, чтобы больше ни на что не отвлекаться. В конце коридора она пришла в спальню и положила руку на дверную ручку. Впервые за последние несколько бесконечных лет она произнесла молитву, настоящую молитву.

«Пожалуйста, Боже. Пусть его не будет внутри»

Бог ответил на ее молитву.

Комната была пустой и убранной. Проклиная себя за то, что не принесла фонарик, девушка  включила небольшую старинную лампу на столе. Мягкий желтый свет осветил комнату. Действительно спальня Отца Стернса была созданием чистой красоты  – элегантная и простая, чистая и скромная. И все же все в ней - кровать, мебель, белые простыни -  говорили об изысканности и вкусе. Но как Сюзанна узнала когда-то, первое впечатление обманчиво.

Сделав круг по комнате, Сюзанна просмотрела все возможные укрытия. Она понятия не имела, что ищет. Юная Элеонор Шрайбер давно выросла и стала всемирно-известной эротической писательницей, прославившейся своей прозой и извращенной личной жизнью. Она не просто писала об этом. Она жила этим. Но делала ли она это здесь? В этой спальне? Сюзанна прочла все книги. Тот вид БДСМ, который практиковала Нора Сатерлин, или, по крайней мере ее персонажи, требовал множество приспособлений. Сюзанна заметила сундук возле кровати Отца Стернса. Старомодный сундук с замком был достаточно большим, чтобы внутри поместилось что-то габаритное. Опустившись на колени перед ним, Сюзанна осмотрела замок. Она понятия не имела, как его открыть. Пришлось бы его разбить.  Возможно, в машине Патрика будет что-то подходящее. Как самый практичный мужчина, Патрик, безусловно, хранил набор инструментов в своей машине. Поднявшись на ноги, Сюзанна заметила небольшую шкатулку на столе рядом с кроватью. Размером с Библию, шкатулка была вырезана из палисандра. Девушка взяла ее в руки и завертела в руках, снова и снова, пальцами исследуя замысловатую резьбу в виде креста на поверхности.

Шкатулка тоже оказалась запертой, но с таким маленьким замочком, что Сюзанна могла сломать его в руке. Она сделала глубокий вдох, впилась ногтями в края замка и начала тянуть.

За ее спиной она услышала скрип деревянного пола.

- Вам помочь, ma  chérie?

Нора проснулась в темноте в постели Гриффина. Потянувшись под одеялом, она помассировала ноющую поясницу. Раунды с Гриффином и Микаэлем были как приносящими удовольствие, так и выматывающими. Конечно, оба ее мальчика и рядом не стояли с Сореном и Кингсли. Те двое вместе дарили ей самые насыщенные сексуальные впечатления, какие она только испытывала за всю свою жизнь. Однако сегодняшняя маленькая игра, заключалась не только в сексе. И Норе она понравилась. А кому бы не понравилась? На протяжении шести недель она только и делала, что наблюдала за Гриффином,  поглядывающим  на Микаэля, когда тот смотрел в другую сторону, и за Микаэлем, подглядывающим за Гриффином, как только тот отвернется. Их едва скрываемые страдания уже начинали ее беспокоить. Этим двоим нужно было набраться смелости и мужества, и признаться в том, чего они хотят, чтобы, наконец, покончить с этим.

Вздохнув Нора села и потерла лоб. Гриффин сидел рядом с ней в постели, уткнувшись  подбородком в колени. Возле него спал на животе Микаэль, обернувшись простынями по самый подбородок.

Сатерлин устроила голову на мускулистом бицепсе Гриффина, на что мужчина протянул руку и в простом дружеском жесте положил ту ей на колено.

- Все настолько плохо, да? - прошептала она.

Взгляд Гриффина был устремлен на  Микаэля, он даже не дернулся, чтобы посмотреть на Нору.

Медленно Грифф кивнул.

- Да... настолько плохо.

Какое-то время она ничего не говорила, просто смотрела на Гриффина, который в свою очередь уставился на Микаэля.

- Так странно, - сказал Грифф. - Ты никогда не замечала, что он цепляется за простыни, как будто от них зависит его жизнь?

Нора усмехнулась. Микаэль всегда крепче цеплялся за простыни во время сна.

- Я знаю. Я дразнила его на этот счет. - Нора подняла руку и провела пальцами по волосам Гриффина. Его темный взгляд пропутешествовал к ней, прежде чем мужчина снова посмотрел на Микаэля. - Он сказал, что думает, его подсознание боится, что гравитация возьмет и исчезнет посреди ночи. Ему хочется быть готовым к этому.

Гриффин прикрыл рот, чтобы заглушить смех. Но смех быстро исчез, и Нора больше не видела в его глазах и намека на веселье.

- Я не могу его получить. - Гриффин протянул руку и позволил пальцам зависнуть над обнаженным плечом парня в сантиметре от его кожи, затем отдернул ее, так и не прикоснувшись. – Из-за Сорена.

- Сорен заботится о Микаэле. Но он не какой-то монстр, с которым нельзя договориться. Поговори с ним.

Гриффин, наконец, повернулся и уставился на нее с изумленным видом.

- Поговорить с Сореном? Да как будто это хоть когда-то работало. Он скажет «нет», а если и не скажет, отец Мика... его отец убьет сына за то, что он связался с другим парнем. Мик рассказывал мне о нем... Нора, этот ублюдок по-настоящему бил Мика. Бил. Боже, да я просто...

Челюсть Гриффина напряглась, а рука сжалась в кулак. Нора знала, что  в своем воображении Гриффин осуществлял суровое возмездие над этим консервативным гомофобом и мудаком, который оказался отцом Мика. Она, как и Сорен, не потворствовали любому виду насилия, за исключением того, что происходит по согласию в спальне. Но кому-то в конечном итоге придется преподать урок, а может и два, отцу Микаэля о том, как обращаться с таким подростком, как его сын. Желательно такой урок, после которого отец Микаэля не окажется в больнице, а Гриффин за решеткой.

- Знаю. Я понимаю, Грифф. Серьезно. И…

- И ничего. Я хочу его так сильно, что мне больно. Физически больно, Нора. И дело не только в сексе. Нет. Я не могу объяснить, что это такое, но я...

- Уесли, - сказала Нора и остановилась.

А это откуда взялось? Гриффин посмотрел на нее.

- Уесли?

Она улыбнулась, но улыбка не коснулась ее взгляда и сердца.

- Уесли... у него есть проблема. Диабет первого типа. Чертов ребенок пугал меня до смерти своими иголками и анализами крови. Каждый вечер приходилось заглядывать к нему, пока он спал. Я больше не могу спать в своем собственном доме, потому что мне больше не приходится бодрствовать по ночам из-за него. Что вообще не имеет смысла.

- Нет, - сказал Гриффин. - В этом весь смысл. - Он снова посмотрел на Нору. - Это вообще когда-нибудь пройдет?

Что-то влажное и теплое побежало по ее лицу, и она стерла капельку, приподняв плечо.

- Нет, - прошептала она. - Никогда.

* * *

Сюзанна ахнула и резко развернулась. В дверях спальни отца Стернса стоял мужчина, которого она до этого никогда не видела. Пугающе высокий и статный, с темно-каштановыми волосами по плечи, почти черными глазами и загорелым лицом.

- Кто вы? - спросила она, отступая назад, понимая, что путь к спасительному выходу преграждает кровать.

- Полагаю, я должен задать вам тот же вопрос. В конце концов, у меня есть право находить здесь. Но не уверен, что вы можете похвастаться подобным. Oui? Non?

Он говорил на красивом английском с неповторимым французским акцентом. Мужчина перешагнул через порог, и впервые она обратила внимание на его одежду. На нем были черные брюки и черный сюртук, расшитый вычурными серебряными узорами, белая рубашка с закатанными рукавами, открывающая мускулистые предплечья, и сапоги для верховой езды по колено.

- Я..., - начала она. - Я была...

- Вы Сюзанна Кантер, репортер, который вынюхивает все о моем дорогом друге в течение двух месяцев. Двадцать восемь лет. Независимая журналистка, которая, как правило, проводит свои дни в зонах боевых действий. Что ж, я не вижу здесь никаких войн.

- Тогда вы не очень стараетесь, - возразила она.

- Мои поздравления с окончанием школы журналистики с отличием. Замечательная фраза - с отличием. Я всегда думал, что это должно относиться к чему-то другому.