Ретривер пролаял один раз, пробежался по кухне, посмотрел на них отчаявшимся взглядом, а затем улегся на пол, положив морду на лапы и тихо скуля.

Нору очень заинтересовал эпизод, когда Эйнштейн разволновался по поводу домашней библиотеки Тревиса.

— Он понимает, что книги могут стать средством общения, — сказала она. — И, может быть, ему известно, что есть способ использовать книги для общения с нами.

— Каким образом? — спросил Тревис, подцепляя вилкой очередной кусок пирога.

Нора пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, проблема в том, что твои книги не подходят для этого. Романы, ты сказал?

— Ну да. Художественная литература.

— Вероятно, нужны книги с картинками, которые были бы понятны ему. Если собрать много книг и журналов с картинками, разложить их на полу и показать Эйнштейну, то можно найти способ общаться с ним.

Ретривер вскочил и направился прямо к Норе. По выражению его морды и внимательному взгляду она поняла: это была хорошая идея. Завтра же Нора принесет десятки книг и журналов и осуществит свой замысел.

— Понадобится немало терпения, — предупредил ее Тревис.

— Терпения мне не занимать.

— Это ты так думаешь, но, когда имеешь дело с Эйнштейном, это слово приобретает новое значение.

Повернувшись к Тревису, пес фыркнул.

Во время первых сеансов в среду и четверг их оптимизм слегка угас, но успех, казалось, был уже рядом. В пятницу, четвертого июня, произошло нечто такое, после чего их жизнь потекла уже по другому руслу.

«…Поступило сообщение о криках из района новостройки Бордо Ридж…» — прозвучало из динамика рации.

В пятницу вечером четвертого июня, меньше чем за час до наступления темноты, солнце над графством Ориндж являло собой золотисто-медный шар. Второй день стояла ужасная жара, и мостовые и здания усиливали ее, отдавая накопленное за день тепло. Деревья, казалось, обессиленно опустили вниз свои ветви. В воздухе не было ни дуновения. На шоссе и улицах звуки автомобильного движения были приглушены густым, как пар, воздухом.

«…Повторяю: Бордо Ридж, район новостройки на восточной границе…»

На округлых холмах на северо-востоке графства, в местности, примыкающей к району Йорба Линда, куда только начинала доходить застройка Бордо Ридж, было мало движения. Иногда раздававшийся автомобильный сигнал или визг тормозов не только звучали приглушенно из-за жары, но и удивительным образом производили скорбное, меланхолическое впечатление.

Офицеры полиции Тил Портер и Кен Даймс находились в патрульной машине — Тил за рулем, Кен рядом на переднем сиденье. Кондиционер не работал, вентиляционные отверстия вообще не пропускали воздух. Боковые стекла были опущены, но в автомобиле все равно было жарко, будто в духовке.

— Ты воняешь, как дохлый кабан, — сказал Тил Портер своему напарнику.

— Правда? — сказал Кен Даймс. — А ты не только воняешь, но и выглядишь, как дохлый кабан.

— Да? Значит, ты хорошо разбираешься в дохлых кабанах.

Несмотря на жару, Кен не смог сдержать улыбки.

— Ах так? Твои женщины мне рассказывали, что из тебя любовник, как из дохлого кабана.

Этот натянутый юмор взбодрил их. По рации им передали сообщение, не сулившее ничего интересного: скорее всего несчастный случай с детьми; они ведь любят играть на строительных площадках. Обоим полицейским было по тридцать два года, и оба в прошлом выступали за футбольные команды своих колледжей. Они работали вместе уже шесть лет и были близки друг другу, как братья.

Тил свернул с шоссе на грунтовую дорогу, которая вела в район новой застройки Бордо Ридж. Здесь в разной стадии строительства находилось около сорока домов. Только некоторые из них были уже оштукатурены, а остальные представляли собой наполовину готовые каркасы.

— Никак не укладывается у меня в голове, — сказал Кен. — Что это за название такое — Бордо Ридж — для загородного поселка в Южной Калифорнии? Не ужели всерьез хотят убедить будущих владельцев, что здесь в один прекрасный день зацветут виноградники? И почему, собственно, «Ридж»,[16] хотя это абсолютно плоская местность между двумя холмами. И обещанные тишина и покой — это пока. А что будет здесь, когда построят еще три тысячи домов в ближайшие пять лет?

Тил сказал:

— Ага, но меня еще убивает слово «мини-усадьба». Это же додуматься надо! Люди, находящиеся в здравом уме, не могут считать крохотный клочок земли у дома усадьбой — разве только русские, живущие по двенадцать человек в квартире. Это просто дачный поселок.

На улицах будущего поселка Бордо Ридж уже были проложены бетонные тротуары и водосточные канавы, но сами улицы еще не были замощены. Тил вел машину аккуратно, стараясь не поднимать пыль. Они с Кеном глазели по сторонам на скелеты недостроенных домов, высматривая ребятишек, попавших в беду.

На западе, у границы города Йорба Линда, прилегающего к новостройке, находился поселок, где уже жили люди. От них и поступило сообщение в полицию о криках, раздававшихся в Бордо Ридж. Поскольку этот район еще не вошел в состав города, то происшествие попадало под юрисдикцию окружной полиции.

В конце улицы полицейские увидели белый пикап компании «Тулеманн Бразерз», которой принадлежал район Бордо. Он был поставлен около трех почти завершенных домов, служивших образцами для показа будущим владельцам.

— Похоже, прораб еще здесь, — сказал Кен.

— Или ночной сторож вышел на работу пораньше, — заметил Тил.

Они припарковались позади пикапа, вышли из своей душной машины и с минуту постояли, прислушиваясь. Вокруг была полная тишина.

Кен крикнул:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Отозвалось только эхо.

Кен спросил:

— Ну что, посмотрим, что здесь такое?

— Придется, — ответил Тил.

Кен все еще не верил, что здесь что-то случилось. Пикап, наверное, просто оставили здесь на ночь. Все равно здесь без присмотра стояло много всякого оборудования. А что касается криков, то это скорее всего ребятишки играли.

Из машины они взяли карманные фонарики, поскольку, хотя электричество в поселок провели, в домах еще света не было.

Поправив висевшие на поясе револьверы, скорее по привычке, чем из предосторожности, Кен и Тил вошли в ближайший недостроенный дом. Они не искали ничего конкретного, просто осматривали место возможного происшествия, что обычно занимает половину времени полицейского.

Подул слабый порывистый ветер, впервые за весь день, гоня облачка опилок из открытых боковин дома. Солнце быстро клонилось к закату, и каркасные балки отбрасывали на пол тени, похожие на тюремные решетки. Угасающий свет дня из золотого превращался в темно-красный и придавал воздуху оттенок, похожий на отсвет доменной печи. Бетонный пол был усыпан гвоздями, которые поблескивали в этом огненном свете и звенели под их башмаками.

— За сто восемьдесят тысяч долларов, — сказал Тил, освещая темные углы фонарями, — могли бы комнаты сделать попросторнее.

Вдыхая запах опилок, Кен сказал:

— За такие деньги и комнаты должны быть, как залы ожидания в аэропорту.

Они вышли на узкий двор позади дома и выключили фонарики. Местность вокруг домов еще не была обустроена: повсюду валялись щепки, куски застывшего бетона, смятые обрывки рубероида, проволока, погнутые гвозди, обрезки пластмассовых труб и досок с крыши, пластиковые стаканчики и коробки из-под биг-маков, пустые жестянки из-под кока-колы и еще много всякого мусора.

Изгороди еще не были возведены, поэтому просматривались все двадцать задних дворов этого ряда домов. Уже сгущались пурпурные тени, но им было видно, что там никого нет.

— Никаких следов кровопролития, — произнес Тил.

— И симпатичных девушек, попавших в беду, — подтвердил Кен.

— Давай хоть пройдемся здесь немного, — сказал Тил. — Поработаем на налогоплательщиков.

У третьего по счету дома, в тридцатифутовом проходе между строениями, они нашли труп мужчины.