— Ой, прости. А что ж ты раньше мне не сказал?

— Сам только что узнал.

— Ладно, держись. Морально я с тобой. Если что, звони.

Валентин положил трубку, подошел к платяному шкафу и начал копаться в белье. Как назло, ничего черного, траурного, соответствующего данному случаю в его гардеробе не нашлось.

— Ладно, придется навестить магазин. Нет, это потом… Пашка… мор…

Юноша решительно захлопнул дверцу шкафа, сел за компьютер, включил его и вышел в Интернет. Его новая работа давала исключительные права и возможности копаться в таких файлах, в которые не каждый генерал имеет допуск, но только… юноша покусал губы. Со своего компьютера лезть в определенные сети ему было категорически запрещено. Это стажеру пока что разрешалось делать только со служебного компьютера и только под присмотром специалиста — системщика конторы, но…

— А мы глубоко лезть и не будем, — успокоил себя и свою совесть Валентин, после чего решительно набрал код доступа, запустив его так, чтобы спецслужбы не смогли определить источник несанкционированного входа в систему.

Валентин уверенно вошел в базу данных УВД Рамодановского края.

— Если сегодня сорок дней, значит…

Юноша сделал обратный отсчет, ввел дату и затребовал сводку происшествий. Их в этот день было немного. Два ограбления, кража со взломом, три ДТП. Одно из них со смертельным исходом. Алексей Николаевич Черныш, 1988 года рождения. И фотография с места происшествия. Вся передняя часть «ауди» его школьного друга сложилась в гармошку. Рядом с ней лежало покореженное колесо, отлетевшее от машины. А неподалеку, отброшенный в сторону, стоял черный «фольксваген». Удар ему пришелся в бок, разворотив дверцы и сиденья как водителя, так и пассажиров. Шансы на выживание в ДТП после такого удара были практически равны нулю, что и подтвердила сводка ГАИ. Алексей погиб на месте, унеся с собой жизни еще пятерых человек: водителя и пассажиров «фольксвагена»…

Прекрасно зная, что на поминках принято выпивать, до дома Лешки Валентин добирался на общественном транспорте, а потому время слегка не рассчитал. Да плюс еще пробки на дорогах. Одним словом, стажер немного опоздал, в результате чего сразу попал за накрытый стол, толком даже не успев перекинуться словом с друзьями, которых там было немного. Оно и понятно: сороковой день. Несколько одноклассников, оставшихся после выпуска в Рамодановске, резко постаревшая за те два года, что Валентин ее не видел, мать Алексея, отец, брат, тетя и еще кто-то из родни, которых стажер просто не знал. Поминали на кухне. После третьей по счету рюмки за помин души юноша незаметно толкнул сидевшего рядом Сергея локтем в бок, указал глазами на дверь. Тот понимающе кивнул.

— Вера Семеновна, мы на минутку отлучимся перекурить?

— Да-да. Конечно.

Мать Алексея не сводила красных, заплаканных глаз с фотографии в рамке с черной ленточкой наискосок, стоящей на столе. Перед портретом стояла наполненная стопка, накрытая ломтиком черного хлеба.

Друзья вышли на лестничную площадку. Сергей извлек из кармана пачку «Дуката», протянул Валентину. Тот потряс головой. К этой вредной привычке его не смогла приучить ни дворовая компания, ни армия. Сергей щелкнул зажигалкой, жадно затянулся.

— Дурацкая смерть.

— Как он погиб?

— Авария. Его дядя до сих пор себе места найти не может. Это ведь он ему «ауди» подарил. Лешка и месяца на ней не проездил.

— Это я знаю. Я не о Лешке говорю. Что с Пашкой?

— Тоже несчастный случай. Ты же знаешь, как он мечтал о домике в деревне?

— Ну…

— Вот и построил. Домину отгрохал — ого-го! Уже крышу начал крыть, и вдруг ураган средь бела дня. А ведь перед этим ни одного ветерка не было. Шквал такой пронесся, что Пашка вместе с куском шифера вниз спланировал. Прямо хребтом о перила крыльца.

Валентин при этих словах болезненно поморщился.

— И что странно, ни один дом этот шквал не задел — только тот, на котором Пашка работал. Он был первый… — Сергей смял недокуренную сигарету, раздраженно бросил ее на пол.

— В смысле, как — первый? — опешил Валентин.

— В смысле — так, — сердито буркнул Сергей, — шестерых уже из нашего класса нет. Шестерых! Мишка, Валя Одинцова, Санек, Женька, а теперь вот и Леха. Через каждые три месяца, почитай, похороны.

Безнадежно махнув рукой, Сергей двинулся обратно на кухню. Ошеломленный стажер несколько секунд стоял, тупо смотря в пространство, а потом двинулся следом, но на кухню, откуда слышался приглушенный говор убитых горем родственников и друзей, не пошел. Что-то заставило его, миновав прихожую, открыть дверь в комнату Алексея.

Здесь ничего не изменилось за это время. Все было, как и два года назад. Стол, стулья, диван… взгляд зацепился за фотографию, на которой они, тогда еще семнадцатилетние, шумно встречали Новый год. Родители Лешки, помнится, отдали им квартиру на растерзание, шутливо взяв клятву со всех стекла не бить, соседей дикими воплями не пугать, кошку за хвост не дергать, и только после этого ушли праздновать Новый год к соседям по лестничной площадке. Родители у Лешки были мировые. Почему были? Они-то как раз есть, а вот Лешки уже нет. И не только Лешки… Валентин судорожно вздохнул, рассматривая изображения друзей. Валюня Одинцова. Умница, круглая отличница, всегда такая скромная, тихая в классе, что-то счастливо кричит в объектив камеры, взметнув вверх руку с зажатым в ней бокалом. Брызги шампанского из него веером летят, и кое-какие уже нависли над Мишкой, Лешкой, Саньком, Женькой… а вот и я с Пашкой. Оба дружно откинулись на спинку дивана, прикрываясь руками от брызг. Как мы потом смеялись. На шум, помнится, в комнату вломились родители Лешки, обломав кайф, и все сразу вспомнили, что предки хозяина дома празднуют приход Нового года совсем рядом, за стеной.

— Мяу…

Из-под стола выползла черная кошка, жалобно посмотрела на Валентина, затем запрыгнула на диван и сердито зашипела на что-то лежащее между бордовым пуфиком и стеной.

— Аська, тебя что, сегодня не кормили? Ну это понятно. Сегодня хозяевам не до того. — Валентин наклонился над кошкой и попытался ее погладить.

Та зашипела еще яростнее, шарахнулась в сторону и упала на пол вместе с пуфиком, в который на лету успела вцепиться когтями.

— Это еще что такое?

У изголовья дивана лежала игрушечная машинка-головоломка, собранная из множества металлических деталей. Что-то вроде детского конструктора, но гораздо совершенней. Игрушка стояла на подставке из тонкого черного пластика. Она была то ли помята и порушена ударом лапы Аськи, перед тем как кошка слетела на пол, то ли просто не доделана, но часть деталей лежала рядом с ней, на этой же подставке, причем на том самом месте, где должна была быть передняя часть машины. Это была «ауди». Точно такая же, на которой разбился Алексей. Для полноты картины не хватало только исковерканного тела водителя внутри нее. Перед мысленным взором Валентина сразу всплыла фотография с места происшествия, скаченная им из базы данных ГАИ. Макет недоделанной машины один к одному повторял картину с места происшествия. Даже покореженное переднее колесо «ауди» лежало точно на том же месте, неподалеку от машины, как и зафиксировала камера фотографа следственной группы.

— Та-а-ак… — Валентин осторожно взял в руки игрушку, стараясь не стряхнуть лишние детали на пол, но стряхнуть их оказалось не так-то просто. Они словно намертво приклеились к подставке. Стажер потрогал их пальцем, попытался подковырнуть ногтем лежащее отдельно от машины переднее колесо…

Тихие, шаркающие шаги заставили его торопливо положить игрушку на место. В комнату вошла Вера Семеновна.

— Валечка, ты что тут один? Пошли, помянем… — Взгляд ее упал на игрушечную машинку, и женщину затрясло.

— Вера Семеновна… — Испуганный Валентин подскочил к матери погибшего друга, осторожно усадил ее на диван. — Может, вам водички?

— Убери ее! — Вера Семеновна с ненавистью смотрела на игрушку. — Убери, чтоб глаза мои ее не видели!