Юноша деликатно молчал, прекрасно понимая, что никакими словами убитой горем женщине не поможешь. Скоро она успокоилась. Валентин наполнил рюмки по третьему разу. Они молча выпили.

— Я у него папку черную потом нашла. В ней бумажки разные, записи непонятные. Но один список… — Валентина Петровна поджала губы, — я сразу поняла, что из-за него Мишенька погиб.

— Что за список? — внутренне напрягся Валентин.

— Сейчас покажу. — Мама Мишки встала из-за стола, вышла в комнату и вскоре вернулась оттуда с черной папкой, из которой извлекла помятый тетрадочный листок. — Вот, Валечка. Думаю, это его с ума и свело… или из-за него моего мальчика убили. Не мог он на себя руки наложить, да еще так страшно! Не верю!

Валентин взял листок в руки, всматриваясь в корявый почерк Мишки. С чистописанием у его друга всегда были проблемы, но разобрать, о чем идет речь, ему не составило труда:

Этот список говорил только об одном: Мишку тоже волновала подозрительная смерть друзей, он не поверил в случайность и, похоже, занялся собственным расследованием, которое закончилось его гибелью. Точно такой же список был и у Валентина. Только его список был более полным. Миша — 14.05.09, Леша — 07.06.09, мысленно дополнил его стажер. Следующим, по идее, должен быть он — Валентин Сергеевич Святых. Дата смерти пока неизвестна…

Валентин еще раз вгляделся в цифры. Они были написаны красной ручкой и обведены кружком.

— Как он отреагировал на смерть Жени? Ничего особо странного после этого не заметили? — задал главный вопрос юноша.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Валентина Петровна.

— На поминках у него он был?

— Был.

— С поминок ничего с собой не принес?

— А ведь было, — закивала головой Валентина Петровна, — прибежал такой возбужденный, в сумке с собой что-то принес. Я потом у него в комнате убиралась, поняла, что там у него было. Макет какого-то здания на подставке. Он у него на письменном столе стоял. Кстати, очень похожий на новый банк, в котором работал Женя. Его недавно отстроили. Головной офис Ювираструм-банка. Только покореженный немного. Стоял наискосок, и первый этаж наполовину в подставку погружен был.

— И что он с ним делал? — затаил дыхание Валентин.

— Ой, ты не поверишь, Валенька! Как он нас на второй день после поминок напугал! Кеша как раз с работы пришел, а из кабинета Мишеньки грохот. Мы — туда: смотрим — Миша молотком этот макет крушит. Ну думаем, совсем с катушек съехал, хотели «скорую» вызвать, Мишенька не позволил. Трубку вырвал. Мама, папа, вы ничего не понимаете! Эту мерзость уничтожить надо! И ты знаешь, — Валентина Петровна зябко передернула плечами, — что самое странное? Молоток весь во вмятинах, а макету хоть бы что! Вот после этого к нему сектанты и зачастили. А через два месяца после поминок Жени он пришел домой сам не свой. Я все понял, мама, говорит. Что понял, сынок? — спрашиваю. Он только рукой махнул. Всю ночь в своем кабинете сидел. Свет у него горел. А утром собрался и ушел — и больше не вернулся. Сказали, самосожжение.

— Он с собой из дома ничего не забрал?

— Сумка в руках была. Думаю, макет этот в сумке у него находился. Нам этот макет потом вернули, после его смерти. Это все, что от него осталось. Только на макете этом уже не банк был.

— А что?

Валентина Петровна посмотрела прямо в глаза Валентина и дрогнувшим голосом сказала:

— Пламя…

Несколько минут они молчали.

— И куда этот макет потом делся?

— Лешенька Черныш его взял. Он и тело мне из морга помогал забрать, и все, что от него осталось. Я как увидела этот макет, расплакалась, и он его в пакет к себе затолкал, чтобы тот мне душу не травил.

Круг замкнулся, мрачно подумал Валентин: похоже, действительно настала моя очередь.

— Теперь куда прикажете? — ехидно спросил дядя Ваня, как только юноша пристроил свое седалище на заднем сиденье «хаммера».

— В булочную, — буркнул Валентин, раскрывая черную папку, которую выпросил у Мишкиной мамы, — я свой батон у тети Вали забыл.

— Понятно.

Через пару минут они подкатили к «Дикси». Ни джипов, ни бежевой «девятки» около ее входа уже не было.

— Сиди здесь, — приказал дядя Ваня, — я сам схожу.

— Вы на меня еще наручники наденьте.

— Потребуется — наденем, — заверил его дядя Ваня, захлопывая дверцу машины.

Стажер понуро вздохнул и углубился в изучение документов черной папки. Кроме тетрадного листка с именами погибших друзей в ней было еще пять листков. На первых трех листках тоже были имена и фамилии, против которых были начертаны какие-то непонятные закорючки, но эти имена ему ни о чем не говорили. Никого из них Валентин не знал. Стажер начал вглядываться в странные значки, чем-то смахивающие на каббалистические символы, пытаясь сообразить, что они означают.

— Не завидую я тебе, Херувим, — ворвался в его мысли сочувственный голос водителя.

— Почему? — захлопнул папку юноша, решив остальные листки изучить позже.

— Сейчас тебе начальник вставит за твою выходку. Мы все подступы к квартире перекрываем, охрану по высшему разряду обеспечиваем, а охраняемый объект спокойно вываливается на улицу и идет за хлебом. Упасть и не встать! Никакого уважения к конторе. Тебя же охраняют сейчас почти как президента!

Из магазина вышел дядя Ваня с двумя тяжелыми целлофановыми пакетами, доверху набитыми провизией, и плюхнул их на заднее сиденье рядом со стажером.

— Да мне только хлеба надо было, — растерялся Валентин.

— На всякий случай, — пояснил дядя Ваня, — чтоб не было соблазна еще раз в магазин наведаться. А то вдруг тебе в следующий раз колбаски откушать захочется.

«Хаммер» сделал разворот на ближайшем перекрестке и подкатил к подъезду дома, на шестом этаже которого располагалась нора. Мобильник дяди Вани тут же затрезвонил. Он принял вызов, выслушал сообщение и удовлетворенно кивнул:

— В подъезде чисто.

Одного стажера, разумеется, не отпустили, и пошел он под охраной дяди Вани и водителя, запихнув для удобства папку за пояс, скрыв ее от нескромных глаз полами пиджака. Дядя Ваня покосился на папку, но ничего не сказал. И опять пакеты пришлось тащить Валентину. На шестой этаж, пешком. Лифтом ему воспользоваться не дали.

— Особая форма садизма? — полюбопытствовал стажер.

— Особая форма безопасности, — любезно пояснил дядя Ваня, — лифты у нас, конечно, очень надежные, с кучей защит от дурака: даже если трос оборвется — на механические ловители сядет, но эта безопасность распространяется только на обычных граждан, как вариант защиты от несчастного случая. А вот если бы, скажем, такому профессионалу, как я, захотелось отправить на тот свет другого профессионала в подъезде многоэтажки, то лифт — идеальное для этой цели место. Дальше объяснять?

— Уже поздно. Мы пришли. — Валентин перехватил пакеты одной рукой, извлек из кармана ключ и только засунул его в замочную скважину, как дверь тут же распахнулась.

На пороге стояла Дашка, глядя на стажера очень ласковыми глазами.

— Ну мы пошли, — сделал постное лицо дядя Ваня и вместе с водителем заторопился вниз.

От немедленной расправы стажера спасло то, что в этот момент из квартиры напротив вышла пожилая пара. Девица тут же преобразилась.

— Какой ты у меня молодец! — На лице Дашки уже играла улыбка. Девушка взяла за уши стажера, притянула его к себе, расцеловала в обе щеки и отпустила. — Надеюсь, все купил?

— Конечно, — кивнул ошеломленный юноша. Стажер покосился на руки своего грозного начальства и, не увидев в них своих ушей, вздохнул с облегчением. Было очень больно. — Я, правда, только хлеба хотел… но вот заодно еще подсуетился…

— Эх, — завистливо вздохнула соседка, — а тебя, старого, и за хлебом не пошлешь. Обязательно вместо него чекушку купишь.