— Отвориссссь. Расссспахниссь. Провалиссссь. Разойдиссссь. Откройсссся, — начал шипеть Гарри, надеясь на удачу.

И она его не подвела. Стоило ему прошипеть последнее слово, как раковина послушно с лязгом стала отъезжать в сторону, открывая проход, больше похожий на огромную трубу, который вел куда-то вниз. Наложив на дверь в туалет самое мощное запирающее заклинание, которое знал и нарисовав на двери две руны, которые означали «монолит» и «замок», Гарри активировал мантию невидимку и развернул ножные сегменты брони НД. Не забыв перевести визор в режим трансляции картинки с гиперсенсоров в тепловом и ультрафиолетовом режиме, помня о василиске и его взгляде, Гарри полетел вниз.

В полете Гарри размышлял над тем, как василиск способен убить взглядом, и почему он убивает только тогда, когда живое существо смотрит ему в глаза. Одни источники утверждали, что василиск убивает свою жертву, выжигая ей разум, мощной атакой легилименции. Другие утверждали, что глаза василиска являются магическим фокусом, постоянно посылающим особое проклятье. Третьи считали, что взгляд василиска не выжигает разум, а всего лишь заставляет жертву поверить в то, что она умерла и превратилась в камень. Вера человека является очень мощной силой, и если человека заставить поверить всей своей сущностью во что-либо, то так и произойдет. Некоторые исследователи магии считали, что именно это явление дало рождение магии в привычном смысле. Но возвращаясь к василиску, все исследователи сходились в одном: для того, чтобы взгляд василиска оказался смертельным нужен прямой зрительный контакт. Если смотреть на василиска через стекло или отражение, то преграда сможет принять на себя часть убийственной энергии взгляда. Похоже, именно благодаря этому никто из жертв не умер, а только окаменел. Кошка увидела отражение в воде, ведь пол был мокрый, когда ее нашли. Криви посмотрел на василиска через фотоаппарат, Джастин — через призрака. В руках у Пенелопы Кристалл нашли зеркальце, а значит она и Гермиона решили посмотреть через него, что находиться за углом и увидели василиска.

Долетев до дна прохода, Гарри вернулся из мира мыслей в реальность. Внизу прохода был темный туннель, уходивший вглубь Хогвартса, на полу которого лежали останки каких-то мелких грызунов. Но увиденное в паре десятков метров от него заставило его остановиться. Подойдя поближе Гарри, увидел огромную шкуру, хвост которой терялся далеко во тьме туннеля.

— Похоже, эту шкурку сбросили совсем недавно, — заворожено прошептал Гарри, пробуя на ощупь шкуру. Как и писали в книгах, она была гибкой и эластичной, и при этом невероятно прочной. Даже материализовав броню предплечий Гарри не смог ни разорвать, ни проткнуть шкуру. Собравшись с духом, Гарри пошел дальше. Примерно через сорок метров шкура кончилось, и это было значительно больше, чем до этого представлял себе Гарри. С одной стороны это было хорошо, чем длиннее шкура, тем больше у него материала. Но с другой стороны, с сорокаметровой злобной змеюкой справиться куда труднее, чем с ее двадцатиметровой версией.

Некоторое время спустя путь ему преградила дверь в форме змеиной пасти. Прошипев то же слово, что и для открытия прохода наверху, Гарри заставил пасть змеи открыться, освобождая ему дорогу.

Пройдя через получившиеся врата, Гарри очутился в просторном зале с колоннами в форме змей. Осмотревшись и не увидев в зале других выходов и чего-либо ползающего сорокаметровой длины, Гарри снял визор и снова осмотрелся. В центре зала он увидел первокурсницу Гриффиндора и по совместительству младшую сестру Рона, Джинни Уизли. Подойдя к ней и пощупав пульс, он убедился, что она жива и снова осмотрелся.

— Ну. Жертву нашли. Теперь, где змеюка?

— Она не очнется, — услышал Гарри. Обернувшись, он увидел парня шестнадцати лет на вид в слизеринской мантии.

— Ну, мне до нее особо дела нет. Она жива, и это главное, с остальным медиведьма справиться. Мне больше интересно, кто ты такой?

— Я Том Риддл. А она действительно жива. Пока.

— Погоди, ты что, призрак?

— Нет. Воспоминание, что было заключено в дневнике.

— В дневнике? Так значит ты тот, кто оклеветал Хагрида?

— Хы, этого остолопа было несложно обвинить в убийстве Миртл. Это надо ж додуматься, выращивать в школе акромантула. И этот старый дурак Диппет поверил. Но откуда ты про это знаешь?

— Я тот, кто писал тебе, подписываясь именем Кристофера Уаита. А теперь не мог бы ты унести отсюда Джинни, пока не появился василиск?

— Он не явиться, если не позвать, — ответил призрак Тома Риддла, вертя в руках волшебную палочку, судя по всему принадлежавшую Джинни.

— Я долго ждал этой возможности — поговорить с тобой, Гарри Поттер, — продолжил призрак Тома.

— Может поговорим в другом месте, а не в Тайной Комнате?

— Мы будем говорить здесь.

— Как ты смог узнать меня?

— Дневник. Мой дневник. Малышка Джинни писала в нем много месяцев, поверяя мне свои ничтожные горести и печали: ее дразнит брат, ей приходится носить поношенную мантию, учиться по старым учебникам. Как слаба ее надежда понравиться знаменитому, прекрасному, великому Гарри Поттеру. Но Гарри Поттер оказался совсем не такой, как про него рассказывали. Ее Гарри Поттер был низкорослым худеньким мальчиком, у которого шрам в виде молнии на лбу и который носит очки, за которыми скрываются добрые зеленые глаза, — усмехнулся Том.

— Ее мама рассказывала, что Гарри Поттер дружит с ее братом, Роном, и считает его своим лучшим другом. Она говорила ей, что она обязательно понравиться Гарри Поттеру. Но реальность оказалась зла. Гарри Поттер не носил очки, он был не низкорослым и худым, он был высоким и хорошо развитым физически. У него не было шрама в виде молнии, и в его глазах светилась не доброта и тепло, а холодный разум. И самое главное, он почти не общался с Роном и совсем не обращал внимания на Джинни. Смертельная скука — выслушивать нытье одиннадцатилетней девчонки. Но я был терпелив. Я отвечал, я проявлял сочувствие, я был добр, — продолжил Том.

— И как у тебя терпения-то хватило? — удивился Гарри, не подозревая, что сказал свои мысли вслух. Ответ Гарри выбил ненадолго Тома из колеи.

— Если уж я решил, Гарри Поттер, то непременно очарую того, кто мне нужен. Джинни изливала душу, а мне как раз ее душа и была нужна. Я впитывал ее глубинные страхи, самые потаенные секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Со временем у меня накопилось столько энергии, что я начал обратное излияние. Я напитал мою маленькую подружку моими собственными секретами, секретами теперь уже моей души.

— И?

— Так ты еще ничего не понял, Гарри Поттер? Это ведь Джинни Уизли открыла Тайную комнату. Это она передушила школьных петухов и малевала на стенах угрожающие послания. Она натравила змею Слизерина на грязнокровок и на кошку этого сквиба. И это она помогла мне выбраться из этого дневника, чтобы я мог встретиться с тобой.

— И все ради чего? — спросил Гарри.

— Чтобы поговорить и узнать, как величайший темный маг столетия погиб, не сумев убить годовалого ребенка. Как ты, не обладая какими-либо выдающимися талантами, смог спастись, а Лорд Волдеморт мгновенно лишился своего могущества?

— Тебе то какая разница?

— Лорд Волдеморт — это мое прошлое, настоящее и будущее, — с расстановкой проговорил Том.

— Лорд Волдеморт, я так называл себя еще в Хогвартсе, естественно, лишь среди самых близких друзей. Я не собирался вечно носить имя этого ничтожества, моего магловского папочки. Я, в чьих жилах с материнской стороны течет кровь великого Салазара Слизерина! Называться именем вульгарного магла, который отказался от меня еще до моего рождения, обнаружив, что его жена, видите ли, колдунья? Ну уж нет! И я, Гарри, создал себе новое имя. Я знал: наступит день, и это имя будут бояться произносить все волшебники, потому что я стану самым великим магом мира! — срываясь на крик проговорил Том Риддл.

— Ты не стал им, — сказал Гарри, борясь с закипавшей в нем злостью.