— А аптека? Вам подойдет аптека? — спросил я, — Давайте просто подадим объявление в газету: так мол и так, ищем помещение для проведения исследований, можно — в ночное время. Порядок и предоплату гарантируем... Обращаться по такому-то адресу. Я займусь своими делами, а вы дождетесь отклика — и приступите к работе.

— Действительно, — Петр Петрович дернул себя за бороду, — Простой путь — самый верный. А пока будем идти — я расскажу вам как найти Лося. Если он жив, конечно.

Мы двигались по тротуару, заполненному спешащим куда-то народом, и выискивали глазами вывеску редакции "Assiniboine Daily", и Пьянков-Питкевич рассказывал мне удивительную историю Мстислава Сергеевича Лося и его лихого спутника Алексея Гусева, которые собирались присоединить Марс к Республике Ассамблей.

— «Общество для переброски боевого отряда на планету Марс в целях спасения остатков его трудящегося населения», — прочел я и, не удержавшись присвистнул: дичь-то какая!

Покосившаяся вывеска с пошарпанными буквами, старый дощатый барак на высоких металлических сваях, окрашенный в зеленый цвет, повисшая на проводе с облупившейся изоляцией лампочка накаливания — едва мерцающая, привлекающая сонмы насекомых... Крупный жук подобно аэроплану спикировал на ее неровный свет и ударился в горячее стекло, и рухнул на окружавшие барак мостки, обожженный.

— Эй! Есть там кто? Хозяе-ва-а-а! — я чувствовал себя кретином, находясь здесь среди ночи.

Мангровые болота — место малоприятное, особенно в темное время суток. Я стоял в арендованном каяке, управлять которым предполагалось с помощью двухлопастного весла и длинного шеста. Шест помогал удерживать лодчонку на месте, пока продолжались мои попытки докричаться хоть до кого-нибудь. Особого толку не было. По словам Пьянкова-Питкевича, после того, как летательный аппарат конструкции Лося с двумя испытателями внутри приземлился в окрестностях Паранигата, в предгорьях — поднялась дикая шумиха. На ее волне Алексей Гусев дал несколько сот интервью, полгода разъезжал по Сипанге и немного — по Альянсу, рассказывая про драки с марсианами, про пауков и про кометы и прочие небылицы. Ему верили — всё-таки аппарат был весьма необычный, и сам факт его функциональности и способности преодолеть расстояние между Мангазеей и Паранигатом заставлял задуматься — так ли нереальны межпланетные перелеты?

Сам Петр Петрович относился к этой идее весьма скептически:

— Каждые сто лет народ сходит с ума и начинает верить во что угодно: на нашей далекой родине, например, триста лет назад верили в самозванцев, двести лет назад — рубили "окно на Запад", сто лет назад — впервые заговорили о "свободе, равенстве и братстве"... А поверив, люди чаще всего начинают творить совершенно безумные вещи! Ну, вы и без меня навидались, знаете. Мы сейчас с вами находимся в конце такого периода. Сумасшествие заканчивается, прагматизм побеждает... По правде, и моя затея с золотом почти сработала именно на волне всеобщего помешательства. Ну и из-за Манцева, конечно. Потому и поднялась эта волна с Алёшкой Гусевым — он даже общество организовал для помощи трудящимся Марса, представляете... Там наверняка можно будет найти его координаты, хотя понятия не имею что стало с этой сектой за два с половиной года и чем она занимается, — вот что сказал мне Пьянков-Питкевич. И добавил: — А Лось, наверное, подох уже от опиума. Ну, вы как Гусева найдете — у него спросите. Гусев точно живее всех живых, такие не помирают.

И вот я искал незабвенного Алексея Ивановича, чтобы передать ему письмо от жены Маши и сообщить о рождении сына, и о том, что его ждут на Родине. Но Гусева, по всей видимости, на месте не было, хотя горящая лампочка свидетельствовала о том, что кто-то всё же сюда периодически наведывается, и по счетам платит. В капиталистической Сипанге с этим строго — обрезали бы провода на первый же день задолженности. Поэтому я продолжил свои попытки, ухватившись левой рукой за осклизлую металлическую сваю, чтобы удержать каяк на месте, а другой — за самый кончик шеста. И постучал другим кончиком в окно конторы.

— Э-э-эй!

Внутри определенно послышалось какое-то шевеление и мычание, внезапно двустворчатая дверь барака широко распахнулась и наружу вывалилось тело. Сделав чуть ли не сальто, оно рухнуло спиной в воду, подняв тучу брызг и принялось тонуть, не делая даже попыток как-то исправить свое положение.

"Марсианин!" — промелькнула совершенно сюрреалистическая мысль.

Оттолкнувшись от сваи, я мигом подогнал каяк к утопающему, ухватил его за седые волосы и за шиворот грязной рубахи, и втащил в лодку, которая опасно качнулась. В нашу сторону уже устремились кайманы, заслышав плеск воды. Тихо матерясь про себя, я нащупал шестом раскладную лестницу на пороге, за дверью наверху, и после нескольких попыток сумел спустить ее вниз.

Кайманы подплыли совсем близко, и поглядывали своими желтыми глазами, едва высунув морды над темной поверхностью воды. Обстановка накалялась. Я привязал каяк к последней ступеньке лестницы, чтобы он не уплыл, и, оставив мычащее тело на дне лодки, полез наверх. В свете лампочки, которая горела снаружи, я сумел насмотреть какие-то толстые веревки, протянутые поперек помещения: кажется, прищепками к ним крепились фотокарточки. Фотокарточки полетели на пол, веревку я закрепил за широкий брус над дверью, и спустился в каяк. Обвязав несостоявшегося утопленника подмышки, я снова поднялся и потянул его наверх, под аккомпанемент чудовищного рычания рептилий. Тело стонало и брыкалось, но мне было наплевать.

Затянув его, я втащил наверх и каяк — благо весил он всего ничего, поднял лестницу и захлопнул дверь.

— Проклятье! — сказал я, наконец рассмотрев лицо спасенного.

Это был Мстислав Сергеевич Лось собственной персоной. И его вырвало прямо на меня.***

Лось бредил.

— Магацитл! Магацитл! — кричал он. — Где ты, где ты, Сын Неба? Аэлита... Аэлита!!!

Я понятия не имел, как выводить людей из такого состояния. Если верить Пьянкову-Питкевичу — Мстислав Сергеевич был наркоманом, и сейчас он тяжело переносил дурман. Чем я мог помочь ему? Хорошее средство при любом отравлении — вода. Но с чистой водой тут были явные проблемы — пришлось отправиться на поиски, связав перед этим Лося той же веревкой, с помощью которой я втянул его внутрь, и уложив набок — чтобы не захлебнулся в блевоте.

Штаб-квартира "Общества..." представляла собой обширный барак, разбитый на несколько помещений. Оказывается, я подобрался к нему с тыла — это был черный ход, с этой дурацкой раскладной лесенкой. Наверное, с парадного имелся доступ поприличнее. Но берлога Лося располагалась именно тут, и услышал он меня чудом. В его-то состоянии.

Стены этой берлоги были сплошь обклеены чертежами, картами, набросанными от руки схемами полушарий Марса, и рисунками — людей, диковинных механизмов, животных, каких-то строений. И девушки — почти девочки, миниатюрной, хрупкой, с одухотворенным грустным лицом. А еще — верстаки, приборы, чертежные принадлежности, инструменты, упаковки и банки из-под консервов, сухарей и сухпайка, пустые водочные и винные бутылки, курительные принадлежности — всё в жутком беспорядке.

И отвратительный запах. Точно такой же, как на "Безумной танцовщице", которую мы подорвали вместе с капитаном Фахнертом и стариной Тесфайе.

На столе я увидел картонную серую папку на которой имелась каллиграфическая, идеально ровная надпись: "Болид 2.0". Она так резко контрастировала с окружающим бардаком, что я не удержался и приоткрыл обложку. На папиросной бумаге был изображен чертеж некого объекта яйцеобразной формы, с соплами и направляющими, навроде крыльев у аэроплана только гораздо меньше. Пачка листов под этой схемой была весьма внушительной. Черт побери!

Это всё было очень привлекательно, но искал я воду. И в этом логове маньяка от науки и техники ее точно не было.