Гертонцам всегда было легко найти виновных в своих бедах: иноземцы, риольцы, гемайны, злые духи, ретроградный Меркурий... Именно поэтому они чуть ли не первыми отправились на войну, и, по моим расчетам — первыми же должны были в ней разочароваться. По крайней мере, мы собирались приложить для этого все усилия.

Тесфайе в этом плане был настоящим кладезем полезных знаний. Чего стоила, например, его задумка с кошачьей мятой? Она росла вокруг Гертона в изобилии, а о ее свойствах тут почти никто и не знал! Так что в тот день, когда десятки котов с воплями и игрищами оккупировали личный автомобиль мэра перед самой инспекцией отправляющегося к театру военных действий пополнения, многие горожане снова увидели в этом происшествии таинственный и недобрый знак.

Ну, и шамана-колдуна-предсказателя Тес отыгрывал на "ять". Пинками исцелил нищих, предсказал крысиный жор для пары амбаров (еще бы — сам подманивал грызунов арахисовым маслом), зловеще завывал, тряс браслетами и бусами из стекляруса и размахивал бубном. Его объявили в розыск как паникера, но притоны и злачные места трущоб Гертона с удовольствием открывали перед ним двери — всегда есть процент народа, которому нравится слушать про конец света и испытывать эсхатологический ужас.

И вот теперь — горящая надпись. Предмет вполне материальный, но не менее таинственный — какого черта огонь не гаснет?

— Р-разойдись! — полицейские оттеснили толпу и освободили проход для подводы с песком.

Бригада рабочих, отплевавшись через левое плечо, взялась за лопаты. Лошадка, запряженная в телегу, прядала ушами и отфыркивалась, косясь коричневым глазом на языки необычного пламени. Через несколько минут всё было кончено, только куча песку на площади напоминала о происшествии.

— К чему это всё? Клоунада. Комедия, — Арис брезгливо поджал губы, — Вы заставляете сомневаться в вашей компетентности, поручик.

Я пожал плечами:

— О моей компетентности никто и не говорил. Я — тупой и преданный, и не лишен воображения, верно? А еще — я успел познакомиться с нравами Гертона в частности и Федерации в целом.

— И?

— Гертон — центр легкой промышленности, так?

— Да-да, центр снабжения одеждой, обувью, кожевенными изделиями всей федералистской армии, — он цедил слова сквозь зубы, — А вы рисуете надписи и приманиваете кошек! Сотни комплектов формы, сапог, портупей, седел ежедневно поставляется в военные части...

— Давайте с вами заключим пари, Арис, — это начинало доставлять мне удовольствие, — Через тридцать дней словосочетание "гертонские сапоги" станет именем нарицательным для чего-то, приносящего беду и неудачу. Не хочу делать оптимистические прогнозы — но местные заводы обанкротятся, снабжение будет нарушено. По крайней мере — на какое-то время.

— Что — ваш шаман дунет, плюнет и постучит в бубен? — особист поморщился.

— Именно! — я сдерживал улыбку.

Тесфайе превзошел сам себя. Он крутился и вертелся вокруг своей оси, подпрыгивал чуть ли не выше собственного роста, завывал и бил в бубен, извергая изо рта самые изощренные проклятия на всех известных ему языках. Ночная смена только-только покидала проходную Гертонского кожевенного завода, фабричный гудок возвестил конец работы, солнце едва-едва окрасило крыши домов, трудовому народу хотелось есть и спать. А тут — шаман!

Одни рабочие огибали странного типа по широкой дуге, другие — останавливались и пялились на бесноватого колдуна, третьи стремились скорее постучать по дереву или отплеваться. Кто-то вызвал полицию — и шаман кинулся прочь, сверкая мощными коричневыми ляжками. Погоня, свистки, грохот... В узких улочках заводского района полицейским было сложно угнаться за ним, тем более, что Кузьма и Эшмуназар подготовили для них парочку неприятностей вроде высыпанной телеги угля, внезапано открывшегося водопроводного люка или града цветочных горшков и черепицы с крыш и балконов.

Шаман скрылся — как будто и не было. Город посудачил о нем некоторое время, а потом забыл и не вспоминал — до поры.

Воспользовавшись шумом и суматохой на другом конце заводского района, мы с Арисом приблизились к невзрачному кирпичному забору. Я подставил руки лодочкой, особист оперся ногой и, оттолкнувшись, перемахнул на ту сторону. Силён! Чуть ли не сальто сделал. После недолгой возни с той стороны сверху появилось его лицо:

— Давай руку, поручик. Тут поддоны навалены. Сторож напился и спит.

Это было к лучшему. Тратить на него заветную трубочку не хотелось, да и всякое могло быть: заметь нас этот пропойца на подходе — мог бы и пальнуть из двустволки. Я перебросил на ту сторону полотняную торбу, Арис поймал ее, а потом таки протянул мне ладонь. Сальто я крутить не умел — поднялся, упираясь подошвами ботинок в стену, уселся верхом, чтобы осмотреться, а потом сиганул вниз — на поддоны.

— Чего грохотать-то? — недовольно прошипел особист.

— Так сторож же спит!

— Сторож спит, а...

Они смотрели на нас, я и Арис — на них. Мы переглядывались: два человека и две здоровенные псины, подобные саблезубым тиграм. Огромные, рыжего окраса, с влажными черными зубастыми пастями и треугольными ушами. Мне сразу вспомнились дхоли из книжки про мальчика, которого воспитывали волки. Ну да, у нас имелись револьверы — но остановит ли револьверная пуля такое чудище?

Внезапно Арис склонился низко к земле, как-то лихо притопнул ногой и хлопнул себя ладонью по ляжке. А потом низким, горловым голосом рявкнул:

— Пр-рочь!

Будь я проклят, эти огромные псы заскулили и на полусогнутых ногах потрусили прочь, повизгивая!

— Это что еще за фокусы, Арис?

Он совершенно точно хотел торжествующе улыбнуться. Но не умел. Поэтому буркнул:

— Кто на что учился, поручик... Одни — тыкать в людей штыком и орать "в атаку", а другие...

Особист не договорил. Очень многозначительный господин этот Арис. Сама таинственность и загадочность. Куда нам! Я бы, наверное, продолжал мысленно паясничать, но здание цеха, пропахшего химикатами, пчелиным воском и черт знает чем еще, было уже совсем рядом. И дверь с большим навесным замком — тоже Я намеревался разбить ближайшее окно рукояткой револьвера, Арис снова продемонстрировал один из многих своих талантов: достал из кармана пару изогнутых металлических штуковин и — клац-клац — путь был свободен. Отмычки?

— И где это мы? Это что такое вообще? — спросил он, морща нос от резкого запаха.

— "Гуталиновый завод братьев Иганов", — гордо ответил я, — Дайте-ка мне шамонит.

— Шамонит?

— Шамонит. А что, по-вашему, в этой торбе?

— Мы таскаемся с парой кило шамонита? — кажется, даже его проняло.

Настало мое время торжествующе улыбаться. Я включил фонарик и осветил помещение. Вот они — резервуары с ингридиентами! Воск, пальмовое и терпентинное масло, патока, шеллак и — анилиновый краситель! Я забрал из рук Ариса торбу и полез по металлическим скобам, наваренным на стенке большого бака. Оставалось только открыть крышку и высыпать размолотый в порошок шамонит в черную жижу.

— Дайте-ка мне вот эту кретинскую лопату! — попросил я.

Особист всё-таки дураком не был и протянул мне сразу ту, которая была измазана в черной краске. Я осторожно и тщательно перемешал содержимое резервуара, потом вернул лопату вниз, закрыл крышку и сказал:

— Готово.

— Всё? Мы за этим столько времени торчали в Гертоне? — Арис так ничего и не понял.

Откуда ему было понять? Он ведь не бывал на Золотом острове и не общался с достойным юным джентльменом, с честью несущим звание чистильщика обуви. И не вчитывался в сопроводительную документацию к этому жуткому горючему, в которой была указана точная концентрация шамонита, необходимая для моментального воспламенения.

Первые бунты в войсках Федерации начались через недели две — мы уже были далеко от Гертона. Загоралась обувь, конская упряжь, портупеи и кобуры. Случались пожары на складах, в полевых лагерях, обозах. Чаще всего горели гертонские сапоги — прямо на людях, во время маршей и стоянок. Количество обожженных и пострадавших исчислялось сотнями, убытки были просто колоссальными. Проверки зачастили на Гертонский кожевенный завод, производство кошмарили день за днем — но найти источник проблемы не могли.