И еще ему показалось, что уходили двое.

Что бы не означал этот будоражащий визит к двери изолятора, Назар испытывал безотлагательную потребность сперва оказаться в постели и лишь затем обдумать, что произошло в эти последние пять минут. Его колотил такой сильный озноб, будто в палате настал лютый мороз.

Но не успел он сделать и трех нетвердых шагов в направлении своей «кабинки», как в дверь изолятора легонько постучали.

Назар ухватился для равновесия одной рукой за ребро ближайшей перегородки и повернул голову, глядя на большую белую дверь. Потом до него дошло, что у разгуливающих мертвецов вряд ли принято стучаться. Но, похоже, это не был и кто-то из медперсонала, поскольку у них находился ключ от замка, да и к чему им являться в такое позднее время и спрашивать его позволения войти?

– Чего вам нужно? – собравшись духом, крикнул Назар.

– Мальчик, ты меня слышишь? – ответил негромко старик-лифтер.

Конечно же, это мог быть только он.

– Вы… – Назар шагнул обратно к двери, удивленно отмечая, как появление лифтера придало ему сил, – Вы видели что-нибудь? Видели ИХ?

– Ты имеешь в виду тех двух медсестер? – по интонации старика Назар догадался, что тот усмехается.

– Медсестер… Вы сказали?.. – к такому повороту он оказался совсем не готов, хотя это было очевидно с самого начала.

С ним как по нотам разыграли комедию… Тем более одной из медсестер время от времени ничего не стоило наблюдать за ним с игровой веранды, откуда весь изолятор при включенном свете просматривался как на ладони. Вряд ли бы он так глупо купился, если бы не высокая температура и множество прочитанных посланий – Назару хотелось провалиться ниже подвала от досады и стыда. В воображении моментально возникла картина, как белобрысая и ее напарница корчатся сейчас от хохота: «Представляешь, что подумал тот маленький придурок, с места боялся сдвинуться, только таращился на дверь и гадил в штаны! Интересно, куда он теперь их денет?»

– Да, а кто же еще. Я случайно заметил, как они торчат здесь, когда поднимался, и сразу подумал, наверняка занимаются какой-нибудь пакостью. Например, пугают маленького мальчишку. Я прав, они это делали?

– Да… – еле слышно отозвался Назар.

– Не думай, что ты трус. Каждый мог бы испугаться на твоем месте. Не бери в голову, это просто две молодые стервы бесятся со скуки. Хотя я уверен, что ни одна из них ни за что на свете не согласилась бы сама остаться здесь на ночь. Это как пить дать.

– Почему? – удивился Назар.

Он уже подошел к двери вплотную и вдруг обнаружил, что начинает втягиваться в разговор, который еще минуту назад казался совершенно не возможным. Тем не менее, это было именно так. К тому же, старик говорил с ним доброжелательно и, похоже, абсолютно искренне.

Однако на миг Назар усомнился: не является ли тот еще одним Шутливым Оборотнем, только более изощренным. Эта мысль едва не заставила его оборвать разговор, выкрикнув напоследок нечто грубое, и отправиться в постель. Действительно, зачем старому хрычу возиться с каким-то незнакомым мальчишкой, которого он видел всего раз в своем лифте?

– Почему? – переспросил старик, – Потому что этот изолятор дурное место. Здесь происходят странные и нехорошие вещи.

Назар дорого бы дал, чтобы увидеть, какое было выражение лица у лифтера в тот момент – то, что соответствовало интонации, или…

Впрочем, наконец нужно было признать, что, будь старик одним из Оборотней, ему совсем ни к чему было бы вмешиваться в розыгрыш медсестер.

– Я слышал тогда… Кажется, тебя зовут Назаром?

Назар кивнул, забыв, что старик-лифтер не может его видеть, но тут же выправился, ответив вслух:

– Так хотел папа.

– Хорошее имя. Мне тоже всегда нравилось. Я даже думал так назвать сына, – старик негромко хохотнул и кашлянул, – Но все четверо детей у нас с женой получились девочками. Они уже давно взрослые, а у старшей в прошлом году родился внук. Значит, мой правнук. Вот его-то и назвали. Я его, правда, еще не видел.

– Почему вы сказали, что изолятор дурное место? – спросил Назар, когда старик внезапно умолк, погрузившись в свои мысли.

– А разве ты еще не почувствовал этого сам?

– Откуда вы знаете? – встрепенулся Назар. Убежденность старика выглядела очень странной. Настораживающей.

– Я тут много лет, мне не раз приходилось видеть, как сюда приводят разных детей. Ведь обычно на этот этаж поднимаются на лифте, поэтому я вижу всех, кто поступает в дни моей смены. А затем по ночам не редко слышал их плач или крики во сне. Иногда, некоторые даже начинали биться в двери, потому что им казалось… – старик неожиданно чертыхнулся, словно спохватившись, – Тебе это вовсе незачем знать. Забудь, я просто старый дурак, у которого не в меру треплется язык на сквозняке.

Назар подумал, что лифтер сейчас же уйдет. Но тот не ушел, а только перевел разговор на другую тему.

– Ты болен чем-то серьезным?

– Пока не знаю. Мама боится, что дифтерия, – ответил Назар, внутренне радуясь, что старик остался. – Завтра сделают анализы.

– Надеюсь, ты скоро поправишься. Ну, мне пора – нужно еще завести несколько коробок с ампулами на верхний этаж.

– Подождите, – остановил его Назар с откровенной настойчивостью в голосе, которая, видимо, удивила и старика.

– Да? – отозвался он.

– Вы не закончили.

– Ты о чем, Назар? – похоже, старик-лифтер действительно забыл.

– Про изолятор.

– Я боюсь, что и так наговорил тебе много лишнего. Если хочешь, могу замолвить словечко перед дежурным врачом, чтобы сестры больше тебя не беспокоили.

– Нет! – резко перебил Назар и сам от этого смутился. Но сразу же добавил:

– Просто… я считаю, иногда лучше знать наперед о чем-то, чтобы быть готовым, – к чему готовым, Назар уточнять не стал.

– Ну, хорошо, – колеблясь, произнес старик. Однако решающую роль, вероятно, сыграло то, что в тот момент перед ним находилась дверь, и он мог только слышать голос восьмилетнего мальчишки, но не видеть его. – Ты рассуждаешь совсем как взрослый человек. Ладно, о чем ты хотел спросить?

– Почему изолятор дурное место?

– Я не знаю, – честно признался старик, – но, сколько помню, с ним почти всегда было что-то не так. Он словно пропитан детским страхом, а это – очень нехорошо. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Думаю, понимаешь. И еще я думаю, что у тебя есть веские причины этим интересоваться. Более веские, чем обычное любопытство… но это не мое дело, – он попал в точку и, похоже, не сомневался. Поэтому деликатно не стал задавать лишних вопросов.

– Кажется, я знаю еще одно такое место, – сказал Назар.

– Это плохо… – произнес старик после длинной паузы. И снова замолчал, не то обдумывая что-то, не то – сожалея, что вообще взялся продолжать эту тему, поддавшись уговорам Назара.

– Вы видели послания? – спросил тот, чувствуя, что его необычный собеседник мог бы рассказать немало о «дурных местах», но не делает это только потому, что Назару предстоит провести еще почти целую ночь одному в таком дурном месте.

– Ты о записках на тумбочных ящиках? Конечно! О них знают во всей больнице. Их неоднократно даже пытались менять, закрашивать. Потом, лет двадцать назад, наконец поняли, что это бесполезно – они тут же появлялись снова и заполняли все свободное место. А теперь до этого изолятора вообще никому нет дела, его давно собираются переоборудовать и почти перестали пользоваться. Если не ошибаюсь, ты здесь первый за последние два с половиной года. Возможно, оно и к лучшему…

– Потому что их страхи немножко успели выветриться? – интуитивно отреагировал Назар. И услышал, как старик даже подскочил, хрустнув коленными суставами.

– Сдается мне, ты стреляный воробей, паренек, и очень неглуп. – В голосе старика прозвучало явное восхищение. – Но вот что я тебе скажу, – добавил он, – Если заметишь вдруг что-нибудь странное… ну, надписи на тех же ящиках (Назар невольно вздрогнул, вспомнив о шестистрочии в последней «кабинке») или что-то еще начнет чудить, постарайся не обращать внимания, и все. Оно сейчас, кажется, уже не имеет той силы. Просто думай, что скоро вернешься домой. Надеюсь, тебе повезет, и ты не задержишься тут надолго. И постарайся больше не подходить к этой двери.