Юлия оглянулась, закричала. Туннель, по которому когда-то ходили поезда, уже не тянулся в темную бесконечность. Издалека в их сторону стремительно несся багровый шар из огня и раскаленных газов. Он стремился расшириться, но стальная труба удерживала, направляя всю мощь взрыва сюда, в эту сторону…

Она закричала снова, подпрыгнула, ухватилась за железные прутья перекладины и покарабкалась вверх со скоростью убегающей от крокодила обезьяны. Покрытое крупными каплями воды железо скользило в пальцах.

Бетонная стена и железная лестница прямо перед ее глазами разом вспыхнули страшным багровым светом. Она стиснула зубы, зажмурилась, до хруста в суставах вцепилась в железные прутья. Снизу ударил огненный шар огня. Ее попыталось сорвать, унести, подбросить вверх как пушинку. Раскаленный воздух ревел, легкие раздуло ядом горящего бензина. Ей почудилось, что она находится под дюзами взлетающей ракеты.

Ее крик заглушало треском и шумом, она была уверена, что горят ее волосы, ее кожа. Внезапно снова стало темно. Она все еще висела над высоте в абсолютной черноте. Раскаленный воздух жег легкие, спалил всю кожу, а высохшая гортань стала шершавой, как кора старого дерева. Железные прутья нагрелись и обжигали пальцы, а еще больше – голые подошвы.

– Двигайся, – донесся голос снизу. – Скоро будет площадка.

Она застонала, с трудом дотянулась до следующей перекладины. Тело стало еще тяжелее, а пальцы едва не разжимались. Она прижималась всем телом, заставляла ноги передвигаться выше, поднимать непослушное тело, ибо теперь сзади Олег, а ему досталось больше, он красиво, по-мужски прикрыл ее собственным телом, совсем не по-современному, теперь мужчины чаще прячутся за женскими спинами…

Слезы струились по щекам, но эта мысль о современных мужчинах заставляла цепляться за прутья и подтягивать тело еще на перекладину, потом еще на одну. Она всхлипывала от изнеможения, но теперь она рядом с настоящим, который ее бережет, а это надо ценить и не висеть на нем постоянным грузом. Сейчас разжать пальцы и сорваться – собьет этого настоящего, но и двигаться выше в самом деле нет сил, нет сил, даже на одну перекладину не сможет, вот эта последняя…

Сквозь черный обморок в ухо прорвался голос:

– Все!.. Отпусти пальцы.

Она упрямо пыталась подтянуть непослушное тело вверх. За кисть рвануло, она сопротивлялась упорно, наконец Олег разогнул ее скрюченные пальцы, привлек к себе. Ее ноги подогнулись, но он упасть не дал, прижимал обеими руками.

Здесь был слабый свет. Они находились в нише. Отдышавшись, Юлия пугливо оглянулась, зябко вздрогнула. В полушаге за краем темнела бездна. Слабые блики скользили на вогнутой стене бетонной трубы, наверху было так же темно, как и внизу.

– Где… мы? – прошептала она.

Закашлялась, горло царапало при каждом движении языка. Тот распух, как у мертвеца, заполнил едва ли не весь рот.

– В нужном месте, – прошептал он прямо в ухо. – Ты молодец. Я просто не верю, что ты все это смогла… сама.

– А что теперь? – прохрипела она. – Что… дальше?

– Выход наверху, – сообщил он. Ей почудилось в его измученном голосе облегчение. – Похоже, уже близко.

– Ско…лько?

– До поверхности, – ответил он не задумываясь, – примерно сорок – сорок пять этажей.

Ноги ее подкосились. Тело обвисло, но Олег, казалось, не заметил, шептал в ухо, какая она замечательная, отважная, крутая, даже красивая… хотя это каждый мужчина должен говорить в первую очередь и не реже, чем четыре раза в сутки, грел горячим дыханием – это в такой-то духоте!

Наконец она сумела выдавить:

– Да я лучше сразу вниз головой…

– Что случилось?

– Мы на глубине сорокаэтажного дома?

– Если считать современными, – объяснил он. – Ну, которые с высокими потолками. Если хрущобами, тогда, понятно, побольше.

– Да я и на одну ступеньку не поднимусь, – прошептала она. – Все, я уже кончилась. Не гожусь я в спутницы героя.

– Ничего, – шепнул он прямо в ухо. – Ничего… Моя Жунька тоже не везде могла со мной лазить. Подожди здесь, хорошо?

– А ты?

– Через каждые пять этажей есть такая вот площадка. На одной… не помню на какой, есть приспособление для подъема. Стандартный набор, но все же…

Она прислонилась к стене ниши, сползла на пол. Ноги оказались в угрожающей близости от бездны. Поспешно закрыла глаза, сверху некоторое время раздавались слабые, быстро затихающие щелчки, словно легкая белка пробежала вверх по металлическому дереву.

Одной сидеть было так страшно, что чудилось, будто зависла в черном космосе, как астероид, слегка освещенный холодным светом звезд. По венам шумела кровь, слышно, как пульсирует в висках, журчит на сгибах, идет окольными путями по капиллярам. В ушах стучали тамтамы, накатывался тяжелый рокот прибоя, и с каждым ударом пульса в черепе трещали какие-то скалы или кости.

В какофонии звуков послышался инородный звук. Через мгновение сверху мелькнули ноги, Олег буквально прыгнул на площадку. На нем был широкий пояс, какие она видела у ползающих по зданиям монтажников, такие же лямки обхватывали грудь и плечи.

– Поспала? – спросил он благожелательно.

Она с плачем бросилась ему на шею. Цепкие пальцы что-то делали с нею, тискали, потом вдруг он шагнул прямо в пропасть. Ее сердце оборвалось, но ее поддерживала за талию широкая ладонь, кроме того, что-то больно давило под ребра.

– Начинаем подъем, – шепнул он в ее ухо. – Не боись, я тебя закрепил надежно. Можешь даже не держаться.

– Ну да, – ответила она, – что ж, совсем дура?

– Только теперь лучше не кричи, ладно?

– С тобой никогда…

Она чувствовала, что ноги болтаются в воздухе, но не испытывала ужаса. Над головой скрипело, подрагивало, эта дрожь проходила через тело Олега и угасала в ее теле. Мимо быстро уходили вниз железные перекладины, луч фонарика выхватывал изъеденные кавернами стены.

Над головой подрагивал толстый трос. Когда она подняла глаза, сверху набегали разлохмаченные волоконца. Трос давно не ремонтировали… вернее, не меняли. Неизвестно, сколько он еще выдержит…

Стараясь не думать о тросе, она прошептала измученно:

– Господи, до чего же ужасная смерть!.. Когда все внизу взорвалось… Там тоже… все прогнило?

– Да, – согласился он. – Как только и держалось… Так что все равно взорвалось бы рано или поздно.

Она вздрогнула всем телом:

– Так это… был не несчастный случай?

– Конечно, – удивился он.

Она снова вздрогнула. Перед ее внутренним взором быстро промелькнули отвратительные сцены, что эти грязные потные мужики с нею проделывали, как измывались, гоготали, все внутренности болят, могли повредить, скоты…

Крохотный механизм поскрипывал, сипел, пыхтел, с натугой и очень неторопливо тащил их огромные тела вверх по канату.

– Но там были и невиновные, – прошептала она.

– Будем как боги, – прошептал он.

– Как кто?

– Помнишь, бог сжег два города, ибо там жили преступники?.. За такое деяние я готов писать его имя с заглавной буквы: Бог! И хотя праведник Лот умолял пощадить, мол, там есть и праведники, Бог ответил: лес рубят, щепки летят…

После всего, что с нею проделали, да и его явно пытали, били, из-за кровоподтеков лица не видно, она была целиком согласна, что всех их, гадов, надо побить, сжечь, растоптать, в землю по ноздри, по уши, а сверху еще и катком, но то многолетнее внушение, что называется культурой, заставило ее сказать помимо воли, почти на уровне спинных рефлексов:

– Ты зверь… Зачем?.. Мы ведь все равно убегали. Пусть лучше спасутся девять виновных, если среди них пострадает один невиновный.

– Это теория, – сказал он с сожалением. – Мне она тоже нравится, кстати… Но мы не формулы, а люди. К тому же в нашем случае незачем их экспертам знать, как нам удалось выбраться. У каждого свои маленькие секреты.

– Профессионал, – произнесла она с глубоким отвращением.