– А где еда?

– Подаю, – ответила Юлия. – Поглотай слюни одну минутку!

Елена по ее знаку начала таскать на стол ветчину, окорока, шейку, буженину, все это исчезало, как в пламени лесного пожара, а Юлия поставила электрогриль на ускоренный режим, запекла еще одного гуся, спохватилась, изготовила огромные отбивные, со злым удовлетворением начала замечать, как челюсти мужчин двигаются все медленнее, ремни распускаются шире, а волчий блеск глаз сменяется сытым довольством.

Елена шепотом сообщила, что во всех трех холодильниках не обнаружила ни бутылки вина, не говоря уже о коньяке, водке или виски.

– Они еще и не курят, – так же шепотом ответила Юлия. – Заметила?

– Еще бы, – прошептала Елена. – У меня ухи пухнут без курева, но не могу же я… если даже Мрак, такой огромный, и то не курит!

– Тащи на стол соки, – распорядилась Юлия.

После ужина перешли в большую гостиную. Юлия поглядывала на Таргитая со страхом и жалостью. В то время как Олег, которому «с женщинами не везло», и Мрак, который с ними не умел находить общий язык, все же сейчас с женщинами… надо сказать, хорошенькими, Мрак вон вовсе лег и положил голову Елене на колени, та чешет ему лохматую голову, чистит уши, он блаженно хрюкает, а вот Таргитай… который, по рассказам Олега и Мрака – наверняка пристрастным! – всегда был увешан бабами, сейчас сидит на непомерно длинном диване такой одинокий и жалобный…

Словно какая-то месть, подумала она сочувствующе. Одно дали, другое отняли.

Таргитай со вздохом поднялся. В синих, как дневное небо над пустыней, глазах была тоска.

– Надо идти…

– Тарх, – сказал Мрак внезапно, – давай с нами, а? Как прежде?

Таргитай удивился:

– А я с вами… Олег, ты зря тогда ту нейтронную… Нельзя было! Нельзя. Да ты и сам…

Он отступил, от него пошел чистый свет, какого не существовало в природе. Мрак протянул к нему руку, все услышали, как с губ Таргитая сорвалось:

– Увидимся…

В комнате потемнело. Женщины застыли, Олег прошептал:

– Что за нейтронную?.. Нейтронную звезду?.. Когда я ее трогал?

Мрак буркнул:

– Помнишь, ты учил Тарха, как портки надевать: спереди желтое, сзади – коричневое? Он и раньше не особо различал, где зад, где перед. Может быть, ты ту нейтронную еще не трогал, но тронешь… Еще один вещий! Только уже по-другому вещий.

– По-другому, – прошептал Олег. Он был бледным, глаза блуждали. – Еще как по-другому. Даже то, что еще свидимся… Может быть, нас через пять минут прибьют, но что это для Тарха? Он встретит остатки наших молекул в космосе через тысячу лет, обрадуется: а, это вы!

– Ну, ты уж совсем… Как думаешь, он способен повернуть галактики вспять?

Олег вздрогнул, побледнел.

– Не думаю, – ответил он хрипло. Голос дрогнул. – Пока Сверхсущество его только знакомит… показывает… дает резвиться… Он везде бывает, ни черта не понимает, не запоминает, но трогать ему не дают. Разве что занозу выдернуть… Видимо, сама Вселенная с этим справиться не в состоянии, нужен кто-то изнутри. Однако это сейчас ему не дают ничего трогать! У меня мороз по коже, когда подумаю, что этот дурак может в самом деле повернуть разбегание галактик!.. Просто так, чтобы посмотреть, как они все бабахнутся в одну кучу.

Он с яростью ударил кулаком в ладонь другой руки. Звук получился сочный и одновременно гулкий, словно тараном ударили в пропитанные водой городские ворота.

– Ты чего? – спросил Мрак.

– Но почему? Почему – Тарх?.. Будь я бы… Да я бы…

Он задохнулся от прилива чувств и нахлынувших возможностей.

Мрак покачал головой. Голос от обычного рыка упал до рева, а затем зазвучал непривычно тихо, словно шум большой реки, что из горных теснин вырвалась на простор, где можно не ломать скалы:

– Во-во!.. Ты бы – да. Младенца заставил бы чинить трансмиссию, учить свою анатомию. А вот Тарх – в самый раз. Он выдернул занозу из задницы – и забыл. Что ты хочешь от младенца?.. Не понял? А еще книжки читаешь!

– А что не так? – огрызнулся Олег.

– Вспомни… из нас троих только Таргитай по своей дурости никогда ничего не боялся. И ничему не удивлялся! Он принимал мир таким, каким зрел. А мы с тобой принимали таким, каким понимали. Ты понимал, в отличие от Таргитая, что можешь погибнуть, скукоживался, как улитка… Мы жили в простом, понятном нам мире. Покажи мне тогда, что мир из атомов, что каждый из нас – это пустота, где трясутся редкие атомы, связанные определенным образом, что звезды – это не серебряные гвоздики на небесной тверди – а далекие солнца… настолько далекие, что даже сейчас у меня поднимаются волосы дыбом, если только попытаюсь хоть на миг представить эти расстояния…

Он в самом деле если не побледнел, с его рожей это немыслимо, но как-то посерел, а оспины стали заметнее. Олег буркнул:

– Ты умнеешь.

– Становлюсь болтливее? Сам замечаю… Так вот, я или ты, мы бы сошли с ума… издохли бы от шока, если бы нам показали мир… какой он на самом деле! Не тот, который видим сейчас, он тоже такой же правильный, как и плоская земля на черепахе, а настоящий…

Он побледнел еще больше. Олег спросил тоскливо:

– Потому нам и не показывают?

– Ни нам, ни другим, – отрубил Мрак. – Человечеству надо показывать постепенно. По мере роста горизонт отодвигается, начинаешь видеть дальше. Сперва смутно, затем яснее, яснее, без шока… А Таргитаю можно сразу. Он все принимает, ничему не удивляется.

Мрак подошел к окну, огромная лапа с силой рванула жалюзи. Выдержали, с ужасом ускользнули под потолок. Открылось бескрайнее звездное небо. И бесконечное.

Плечи Мрака закрывали полнеба, он сжал кулаки, будто готовился к схватке.

Олег спросил настороженно:

– Что там?

– Все вроде бы на месте, – прорычал Мрак, не поворачиваясь. – Сколько себя помню, все всегда вот так… Только вон та крохотная вроде бы чуть сдвинулась… так, на полпальца. Хорошо! А то боялся и подумать, что же там за иголку Таргитай из звездного зада выдернул! Вышел бы сейчас, а на небе ни одной звезды! Помнишь, как этот дурень муравейник по дороге расковырял?

– Мрак, – сказал Олег с досадой. – Это только кажется, что звезды как муравьи – кучей. Они настолько далеко друг от друга, что никакому Таргитаю…

Он внезапно умолк. Мрак сочувствующе пощелкал языком, повернулся. Лицо Олега белело в полутьме, освещенное звездным светом, как мятое полотно.

– Пойдем, – сказал Мрак. Он силой повернул Олега и толкнул в комнату. – Брехня все это! На самом деле Земля – плоская, а Солнце встает на востоке и заходит на западе. Я все это вижу своими глазами. И знаю, что Юлия уже сварила крепкий кофе. Даже сливки разлила в чашки.

– А мясо, что держала для тебя сырым, уже заправила в гриль, – сказал Олег со злорадством. – На завтра. Целую тушу баранчика.

– А я и жареное есть умею, – ответил Мрак хладнокровно. – Я уже человек. А вот ты – пока нет.

– Все равно, – сказал Олег, – все равно!

Желваки играли под кожей. Зеленые глаза потемнели, а нижняя челюсть воинственно выдвинулась вперед.

– Что «все равно»?

– Все равно, – ответил Олег, – он помог.

– Да? – спросил Мрак саркастически. – Чем? Что чужую комету из своей вселенской задницы выдернул?

– Он сказал… по-своему, по-дурацки, что мы там, во Вселенной. Потом. Как человечество!

Мрак скривился:

– Это не значит, что нас не прихлопнут прямо через минуту. А что живем и через миллион лет, так не значит, что идем по твоему пути. А если по пути других Тайных?

Олег покачал головой:

– Он явился к нам. Понимаешь? Значит, этот миг для Вселенной важен. По крайней мере – заметен. А еще, что наш вариант – правильнее. Для Вселенной правильнее – безболезненнее.

Мрак вздрогнул, вспомнив, как Таргитай выдергивал занозу из задницы.

– Чем помог? Что сожрал половину гуся? Ты заметил, что он жрал в три горла, но пояс не расстегивал, как прежде?