— Дедок — ещё тот ходок. К кикиморкам часто наведывался. Всегда с подношениями. А им много не надо: молочка крынку, бусики, ленту в косы, вот и люб.

Санька, представив прелестниц, почувствовал, что снова возбуждается.

— У, ты ка-ко-ой… — Протянула игриво Гарпия, и ладонью погладила Санькино привставшее естество. Естество восстало.

— Ах! — Простонала Гарпия, снова впуская Саньку в себя.

Вот так у Ракшая появились возницы и охранницы. Всего на Сучьем болоте, оказывается, проживало и скучало тринадцать нежитей женского пола и пять мужского. Люди на болото забредали редко, а дедок постарел. Вот кикиморки и скучали, привыкшие к былому вниманию. А с Санькой им было интересно.

Они приезжали в Тверь, разгружались на Санькином подворье, готовили ужин и Александр Викторович приглашал гостей. Уже после первого ужина с Петром Нечайло по Твери пошла молва о Санькином гостеприимстве. В тот день у Саньки ещё остались внутренние ресурсы для ещё одной ходки за продуктами и напитками и посидели они с купцом хорошо.

Бочонка пива пожинать хватило. Рыбой тверчан не удивишь, но вяленные стерляжьи брюшки и спинки под пиво уходили со свистом. Опять же, мармеладные пастилки из подсоленного рыбного бульона… Да любимые Александром тонкие пресные лепёшки. Что ещё надо двум мужикам? В общем, посидели так, что купец заночевал у Саньки и они продолжили гулять и завтра. Санька «бегал за продуктами» три раза, потому что Нечайло, когда за ним пришёл его холоп, посланный женой Петра, отослал холопа за тремя товарищами, кои не замедлили явиться.

Удивляло то, что мужикам нравилось, что в усадьбе нет ни одной живой души и особенно баб. Глядя на Саньку, все активно включились в подготовке застолья. Да и что там готовить? Порезать и пожарить мясо? Разделать солёную рыбу? Вскрыть бочонки с солёными корнеплодами и овощами: огурцами, капустой, морковкой, брюквой, репой, редькой? В общем, гуляли ещё три дня. Так Санька прописался в городе Твери.

Потом он стал приезжать несколькими возками. Девки-возницы и охранницы не сказать, что местных удивили, но разговор по городу пошёл, что новый боярин из девок войско набирает. Санькины кикиморки были обряжены в красные полотняные штаны и кожаные сапоги по ноге, короткий овчинный полушубок, шапку-кубанку.

С их появлением в усадьбе закипела жизнь. Вокруг Твери болот тоже хватало. Что стоил только Оршинский мох — крупнейшее болото центральной части Русской равнины. В нём и кикимор было достаточно и переждать денёк другой подсыхающим Санькиным кикиморкам было где.

Тверчане кикиморок признали, как «ногайских басурманок» за их желто-зеленоватый цвет кожи и успокоились, потому, как молодые русские городские молодые девки носа из избы без отца или братьев не показывали. А тут, такие молодки и без догляду.

Первыми на них позарились, подпив, Санькины гости. Но Санька блуд в своём доме пресёк, хотя кикиморки очень даже были не прочь и в баньке попариться и на полатях пожариться. Но и Санька не махнул на начинающееся безобразие рукой, и кикиморки вовремя вспомнили наказ Гарпии. Блюсти себя и Саньку. Санька, даже представлять гнев Гарпии не хотел. С ним-то она вряд ли, что сделала, потому, уговор у них с Санькой был особый, а вот кикиморок бы порвала на кусочки.

— Вы, други мои, поймите, зарок я жонке дал, дом честь по чести блюсти. И как мы в этих хоромах жить с ней будем и в той бане мыться, ежели вы осрамите их. Не годиться то. Хотите, берите девок и катайте их как хотите и на чём хотите, но не в моей усадьбе.

Гости не обиделись, а наоборот посадили девиц в санки и поехали кататься. Потом говорили, что очень хорошо провели время. Бань по Волге хватало. Девицы тоже были очень довольны. Давно так не куражились и не жарились в банях.

Про куражи в Твери прознали Оршинские кикиморки и стали проситься к Саньке в услужение. А что, Санька был не прочь в конце концов организовать настоящее женское воинство. Ну, как, женское? Кикиморское!

— «Кикиморское воинство, это должно быть что-то типа морской пехоты», — думал Ракшай. — «Или болотной… А может из них корабельные экипажи набрать?»

Кикимор на Оршинских болотах обитало мно-о-го. Да и иной нежити и нечисти в достатке. Только с другими духами у Саньки отношения как-то не складывались, как, например с тем лешим, что повстречался в дубовой роще. Как не старался Санька загладить свою вину перед лешим и его лесом. Даже желудей принес, тех, что из Шипового леса взял, но всё напрасно. Леший даже из дупла не вылезал. Только поругивался матом. Как сказала Гарпия, это он обиделся, что Санька кикимор привечает. Ревновал, значит.

Кикиморки оказались хозяйственными и бойкими. Облик они принимали любой, но женский. Силы в них было немеряно, ловкости и хитрости — хоть отбавляй. Единственно, долго ходить они не привыкли. Так и ладно, а лошадки на что.

Ракшай идею с настоящим войском из кикимор высказал сначала Гарпии, та задумалась, пообщалась с девицами.

— Они, к тебе на службу пойти, в принципе, согласны, но спрашивают, чем расплачиваться будешь?

Санька уже давно на эту тему думал и ответил не задумываясь.

— Всё просто. Мужиками.

— Это как?

— Ты говорила, что они заманивают людей в болото, зачем?

— Ну… застеснялась Гарпия. — Так же, как и мы, крадут души людей и продают Аиду. Нас стало слишком мало после многих войн с богами, вот тёмные боги и заставили разную нежить вредить людям.

— Вот. Я им предоставлю эту возможность. Война — это самое то место, где можно собрать много душ, прости господи.

— Это не их епархия, как говорят ваши «священники». На войнах наживаются другие духи. Кикиморам туда нельзя.

— Кто сказал? Они заключат контракт со мной, а я пойду воевать.

— Интересное решение! — Восхитилась Гарпия. — Я у них буду полководцем. Давно я не сражалась в великих битвах!

— Я тебя никуда не пущу, — вдруг сказал Санька. — А вдруг тебя убьют?

Гарпия удивлённо посмотрела на мужа.

— Ты это что? Переживаешь? За меня? — Она всплеснула руками. — Как это мило! Как давно кто-то за меня волновался…

Гарпия прижалась к Санькиной груди.

— Смертным меня не убить.

— Но ведь ты живая! Я видел! У тебя текла кровь, когда ты укололась рыбьей костью. И тебе было больно.

Жена улыбнулась.

— Больно будет и тело моё может умереть, но у меня много тел. Да и убить меня даже пулей почти не возможно. Проверять не будем. Поверь мне на слово.

Александр погладил её по голове. Ему нравились её каштановые волосы, пахнувшие огнём.

— А вот с кикиморами будет морока, если их сильно поранят. Крови у них нет. Ну… Вернее… Есть, но она другого цвета и жидкая, как вода. Поэтому… Но и попасть в них, хоть мечом, хоть стрелой или пулей вообще не возможно. Они ловчее меня. Они как вода. И могут вскружить врагам голову.

— Интересно, — удивился Санька. — Надо проверить.

— Что проверить?! — Встрепенулась Гарпия. — Я тебе проверю!

— Я про ловкость в бою. А ты что подумала?

Александр запрокинул Гарпии голову, коснулся её шеи губами и чуть куснул мочку её уха. Потом снова скользнул губами вниз до ключицы. Она обхватила его шею руками, а он подхватил её за бёдра, подняв юбку, и плотно прижал к себе.

— Противный, — вздрогнула она.

Перед Ракшаем, во дворе его усадьбы, скрытом высоким забором, стояло его «воинство». Тридцать четыре девицы. Разных возрастов, комплекций, и внешнего вида. И разного темперамента. Тут были и толстые, и худые, и старые, и молодые, и стройные, и кривые. Большинство из них, и Санька понимал, что это большинство повылазило из местных болот, кривлялось и скалилось в улыбках, отпуская скабрезные шутки и прибаутки.

Кикиморки с Сучьего болота отличались подтянутостью и единообразием форм, и вели себя приличнее, хотя и на них общий настрой влиял.

— Шутить, значит, изволите? — Спросил вежливо Санька. — Сказано было в контракте, явиться в образе по подобию Агрипины Александровны, в соответствующих размерах и формах. И это не моя прихоть, товарищи кикиморы, а практическая необходимость, ибо одежда и обувка шита на её фигуру. А без одежды вы мне не нужны.