Взойдя на холм, путники остановились, глядя на город внизу. Довольно крупный с мощной крепостной стеной и широкими улицами, сходящимися на центральной площади. На пустыре перед стеной черным-черно от множества воронов, ветер доносит надсадное карканье, шелест крыльев и смрад. Луиджина закрыла нос плащом, поспешно отвернулась. Парень молча наблюдает, как из ворот выезжает гружёная телега, вороньё разлетается перед ней и садится позади.

Навстречу вышло трое людей в чёрном, начали разгружать тела из телеги и бросать чёрное пепелище, обложенное дровами и вязанками хвороста.

— Давно жгут. — Сказала Луиджина. — Неужели в метель умудрялись?

— Стена высокая, защищала от ветра. — Ответил Орландо, указывая рукой. — Да и снега там почти нет. Как думаешь, чума?

— Скорее всего. Примерно так же было в римским предместьях. Лет десять тому. Те что в чёрном, Врачеватели Чумы, а возница и сборщики трупов, скорее всего, преступники. В Риме им давали выбор, виселица или прощение за службу.

— Ну и как, многих помиловали после?

— Мне откуда знать? Наверняка большая часть заразилась и закончила путь в таком же костре или яме. — Ответила Луиджина, пожимая плечами.

Из ворот выползла вторая телега, а за ней третья и четвёртая. Груженные доверху, Орландо сощурился, показалось, что некоторые тела ещё шевелятся. Пальцы впились в рукоять скьявоны, а челюсти сжались до скрипа. Сред чумных докторов мелькнул синий плащ гвардейца.

— Он здесь. — Выдохнул парень, делая шаг вниз.

— Ты уверен? Зачем идти в чумной город?! Он может заразиться и сдохнуть, проклятье, да может он уже в одной из этих телег! — Выпалила Луиджина, хватая за плечо.

— Сама в это вершишь? Это его люди бросали чумные трупы в реку, а значит и чума его рук дело!

Луиджина отпустила парня, тот сбежал до середины холма, остановился и обернулся на девушку, оставшуюся на вершине. Губы её мелко трясутся, на щеках блестят влажные дорожки.

— Я… я не хочу туда… я не хочу его видеть… — Пролепетала Луиджина, обхватывая плечи и опускаясь в снег. — Я боюсь! Боюсь, что он снова бросит меня в Чёрную Комнату! Боюсь, что придумает наказание страшнее!

Орландо поднялся к ней, опустился на колено и молча обнял, прижал к себе и шепнул на ухо.

— Тебе необязательно идти. Я сделаю всё сам. Просто возвращайся в деревню и жди, я обязательно вернусь.

— А если… если нет?

Орландо уткнулся лбом в лоб, вздохнул и сказал, держа её:

— Тогда просто живи, уходи отсюда куда глаза глядят и живи.

Он поднялся, развернулся и побежал вниз, не давая ей времени сказать то, что поколеблет уверенность. Луиджина протянула руку, силясь крикнуть: им не надо идти туда, можно уйти вместе и жить, навёрстывая потерянные годы детства! Слова застряли в глотке колючим комом и затерялись в слезах.

***

Орландо вошёл в город широким шагом, вглядываясь в переулки и редких прохожих. Улицы пропитались смрадом смерти, у многих домов заколочены двери. На стенах углём нарисованы черепа и кости: все жители умерли от чумы. Проезжающий мимо возница окликнул, но парень даже не обернулся. У самой площади столкнулся с людьми в чёрных кожаных плащах и масках с огромными клювами. Один загородил путь, выставив руки, приглушённо пробубнил:

— Сеньор, вы больны?

— Нет.

— Пожалуйста, пройдёмте с нами, к другим здоровым…

— Нет. — Перебил Орландо.

К врачевателям чумы из подворотни присоединилось трое в синих плащах, самый дюжий картинно потянул шпагу из ножен. Криво улыбнулся и встал сбоку от Орландо и лекаря.

— Парень, тебе придётся пройти с ним, для твоей же безопасности.

Орландо перевёл взгляд на гвардейцев, склонил голову к плечу, спросил, поочерёдно переводя пальцем с одного на другого:

— Вот как? А кто из вас знает, где сейчас Гаспар?

Люди вздрогнули, врачеватели отшатнулись, будто священники, узревшие дьявола. Гвардейцы побледнели, один резко обернулся.

— А тебе какое дело до начальника? — Сказал здоровяк сощурившись.

— Да ничего особого, — ответил Орландо, пожимая плечами, — мне просто нужна его голова.

— Ты точно больной! — Через смех выдавил гвардеец, двое по бокам нервно подхватили переглядываясь. — Да, тебя нельзя к здоровым, придётся сразу в труповозку.

Он замахнулся… и с воплем выронил шпагу, схватился за изувеченную кисть, выпучивая глаза. Рядом на снег упали пальцы, зарылись, окрашивая красным. Орландо оттолкнул и рубанул правого по шее. Левый выхватил шпагу, когда товарищи рухнули, а доктора побежали прочь. Орландо небрежно отбил выпад и пробил шею прямым уколом. Острие скьявоны скрежетнуло по позвонкам. Мужчина разом обмяк, упал на спину, соскальзывая с клинка.

Орландо отряхнул меч и подставил лезвие под подбородок новоявленного калеки.

— А теперь, будь добр, покажи, где Гаспар.

***

Гаспар потягивает пятилетнее вино у окна, перелистывая библию. Зима идёт как нельзя лучше, хоть и не в родном поместье. Караваны переживших чуму раз в неделю отправляются в Рим, в городе на удивление много сильной крови, которую так любит Папа.

В первые два дня после первых заражений поветрие сжирало людей за пару часов. Горожане заперлись по домам, те, что посмышлёнее бежали из города, их поймали гвардейцы. После «нашли» чумные трупы на берегах реки и вмёрзшие в лёд. Сразу началась охота на ведьм, вполне успешная. Гаспар едва сдержал смех, вспомнив столпотворение на главное площади.

Клинок Ватикана пригубил вино и блаженно сощурился, катая божественный напиток по языку и наслаждаясь букетом вкусов. Совсем скоро можно браться за охоту на воспитанника Серкано и возвращаться в Рим, для порции Крови Бога.

— Гаспар!

Вопль снаружи оборвал размышления, мужчина глянул в окно и застыл. Губы растянулись в улыбке, обнажая удлинённые клыки, а зрачки вспыхнули холодным огнём.

Орландо приближается к богатому зданию с мраморной лестницей. Скьявону держит в правой руке, острие чиркает по снегу, оставляя узкие бороздки. Губы сжаты в тонкую линию, глаза расширенны, а зрачки сжались в крохотные точки. Идёт мелкий снег. Запутывается в волнистых волосах, ложится на плечи и макушку тонким слоем.

Сердце захлёбывается яростью, гремит круша рёбра и нагнетая кровь в мышцы. Орландо стискивает рукоять скьявоны до треска дерева и белых костяшек. По телу растекается жар, а зрение обострилось до рези в зрачках.

Двери здания распахнулись и на лестницу вышел Гаспар, облаченный в красно-чёрный камзол, широкополую шляпу с пером и плащ с меховым воротником. На поясе в такт шагам покачиваются ножны со шпагой. На ногах красуются высокие сапоги, начищенные до зеркального блеска.

Начал спускаться, медленно, разводя руки в стороны и улыбаясь во весь рот.

— Давно не виделись, мальчик! — Выкрикнул Гаспар, охлопывая ладони и вновь разводя руки, будто красуясь их длинной. — Признаюсь, в тот раз я забыл о твоём существовании. Скажи, где моя нерадивая ученица?

— Это не важно. — Прорычал Орландо, поднимая меч и заводя левую руку за спину.

— Ах, какая горячая, сильная кровь… — Протянул Гаспар, повторяя движение парня.

Шпага с мягких шелестом покинула ножны, разрезала снежинки и нацелилась в грудь. Меч Ватикана спускается медленно, ставит стопы плашмя, боясь поскользнуться. В окнах дома мелькают бледные лица, часть штор сдвигается. Из двери на лестницу, позади Гаспара высыпал десяток гвардейцев с клинками наголо. Замерли по краю, глядя на Орландо растерянно и с лёгким ужасом.

Парень выдохнул через сжатые зубы белесый пар, вдохнул носом до треска рёбер. Враг ступил на последнюю ступень, повёл шпагой и спросил с ленцой:

— Скажи, откуда такая жажда умереть? Ты молод, самоё время наслаждаться жизнью! Завести семью, обустроить родной очаг…

Орландо засмеялся.

— Наслаждаться жизнью? О чём ты вообще? Я только и делаю, что тренируюсь и сражаюсь, с тех самых пор, как могу себя помнить. Знаешь, зачем я это делаю? Что бы впечатлить того единственного человека, что был дорог мне! Благодаря кому я вообще существую! А ты убил его. Отнял у меня последние дни с ним, шанс отблагодарить в полной мере и показать… что… что всё было не зря! Что я смог, что превзошёл его!