— А тут уже вы нам подскажете? — загораются глаза магистра. — Кто же такой Грозовой дьявол? Кто его любимые? Кто его женщины?

— Претенденток много, — ухмыляется Гоша. — Две княжны, одна мелкопоместная и даже одна простолюдинка. Дьявол у нас вовсе не сноб. Последнюю, может, правда любит. Остальных, конечно, взял ради титула. На кого поставите, магистр? Как считаете, что вашему врагу важнее: сердечная привязанность или честолюбивые планы?

Умудренный жизненным опытом Афонсу недолго думает:

— Нечего тут считать. Просто схватим всех сразу, — пауза. — Если, конечно, вы согласны на сделку, Ваше Высочество.

Гоша лишь пожимает плечами. Слишком многое для него завязано на этом неподатливом городе. Бомбардировки воздушных звеньев и артиллерийские обстрелы не приносят результатов. Так может служба Богу выручит.

Добрый!

Рубрика «Легендариум демоника Перуна» Хохмы читателей:

Пустошь, демоны, ангелы и все они прячутся, ибо демонику Перуну стало скучно и он решил что у ангелов тоже есть фракталы Автор: филин

Однажды Перун решил поиграть в гляделки с чьим-то портретом — и портрет стыдливо отвёл взгляд в сторону. Автор: Артём Вольный

Спасибо за награды: Daemon More, DaniilSkv, Дмитрий Травников, 2vs, Weskermax, KuZZma, Sregey Andreev

Как прода-то?

Далекие зарницы полыхают над разорванным горизонтом пустыни.

— Скоро и нас туда пошлют, — роняет Бестия, прижавшись ко мне всем телом.

Мы с девушкой стоим у каменного парапета, укрытые одним большим пледом. В руках походные металлические кружки с горячим какао. Попиваем ароматный напиток, поглядывая на отблески артиллерийского обстрела города, спрятанного за горным кряжем. Под пледом девушка в зеленой майке и трусиках, я лишь в семейниках. Вторую ночь Бестия спит на моей раскладушке. Всего лишь спит, ну еще обнимает и целует перед тем, как пожелать спокойной ночи. Мне сложно удержаться от близости, бастионы уже трещат и осыпаются.

Попивая какао, Бестия поглядывает на меня.

Кевларовую маску снял еще перед сном, но девушка разглядела мое лицо только с рассветными лучами. Снова удивилась моей юности, как и вчера. Снова поцеловала — неумело, тычась носом в нос. Будто слепой щеночек ищет маму. Я взял ее лицо в обе ладони и показал, как делать это правильно. Но уроки ей лучше взять у Софии. Княгиня вон как сестренку вымуштровала на бананах.

В тишине солнечного утра в воздухе разносится протяжный гул бомбардировок. Гоша опять пытается взять Кандагар.

— Не веришь в царевича? — ухмыляюсь я.

— Никто не верит, он облажался. Мононоке уже направляется сюда, — пожимает плечом Бестия. — Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич тоже готовится выступить. Кабул оставят в осаде.

Прекрасно понимаю князя. Стратегически Кандагар даже важнее столицы — из-за близости Пакистана. Это главный узел переброски английских инструкторов, оружия и, возможно, демонов. Еще до начла войны русские командиры сильно лоханулись, не придав большого значения помощи Афгану из Пакистана. Послали на юг неумеху Гошу. Теперь же все моджахеды вооружены до зубов, а в горах прячутся Градгроб знает сколько тварей. Джавру мы взяли, но остались десятки других мелких перевалов. А перед ними простирается равнина с Кандагаром. По козьим тропам авиабомбу, конечно, не пронести, но вот винтовки — и думать нечего.

Кабул важен лишь тем, что там засел шах. Наверное, засел. Его никто не видел, а хорошая оборона города заставляет так думать. Вообще, наши царедворцы решили, что неплохо бы всю войну обыграть, как восстановление истинно правящей династии. Откопали в Европе отпрыска некогда свергнутого шаха и теперь везде его продвигают — на телевидении, в газетах, да и на балы тоже водят. Нынешний же шах объявлен узурпатором афганского народа. Эта пыль в глаза никого не провела. Британские инструкторы никуда не делись, партизанское движение самих моджахедов тоже не остановить. Немало хлопот доставляют армии как раз исламские партизаны. То грузовик с горючим ночью подорвут, то обстреляют блокпост. Снабжение раскиданных по пустыне и горам войск замедлилось, война затягивается.

— Ясна сказала, пока не прибудет Аяно, мы можем отдыхать, — вдруг говорит Бестия и потирается об меня голым бедром. — Не хочешь вернуться в постель?

Она нерешительно гладит меня по щеке, приоткрывая себя под пледом. Обнажая свои красивые мускулистые ноги. Вообще у девушки идеальное спортивное тело. Ни грамма лишнего веса. Упругие бедра, ягодицы крепкие, как фундук, талия гибкая. И все это совершенство прикрывает лишь маечка с трусиками.

Вчера мы с «зорями» помылись в горном ручье неподалеку, и сейчас ладонь Бестии пахнет мылом и едва уловимыми духами. Шоколадный запах напитка смешивается с ними, пробуждая голод. Не только гастрономический.

Но я приехал в Афган не ради деликатесов.

— Бестия…

— Дана, — поправляет она меня.

— Бестия, — настаиваю. — До конца войны ты Бестия, а я Перун. А потом как решим.

Ее лицо тускнеет. Девушка запахивается обратно в верблюжье покрывало.

— Нечего откладывать. Будь мужиком, — отодвигается. — Если не нравлюсь так и скажи. Нечего тянуть крокодила за хвост.

Хорошая присказка. Видимо, родилась не на пустом месте и Али досталось.

Цокнув, хватаю девушку за плечи и вбиваю ее спиной себе в грудь. Она дергается, но я держу, и тогда она безропотно подается навстречу. Беру ее за подбородок и поворачиваю в направлении на взрывающиеся зенитные снаряды — словно клочья бумаги в голубом небе.

— Ты, похоже, забыла, что мы воюем. Возвращайся быстрее, Бестия, иначе умрешь. А свое настоящее имя вот как раз и забудь — даже у камней есть уши. Не хочешь же ты, чтобы к твоим родным заглянули бородатые гости?

В карих глазах девушки отражаются взрывы. Она кивает, устыдившись.

— Да, поняла. Просто эта война мне дала то, что мирная жизнь зажала.

Я отпускаю Бестию, она не отходит.

— Ты про урок как правильно целоваться? — усмехаюсь.

Девушка щипает меня, но тут же оглаживает покрасневшую кожу.

— Нет, про тепло человеческих рук.

После таких слов нельзя ее не поцеловать, что я и делаю. А потом мы одеваемся и спускаемся во двор крепости. На моем лице снова черная маска.

Внизу свободные от дежурства дружинники развлекают себя спаррингами. Точнее, они хотели, но к ним пристал Али, и теперь пятеро Кметов вынуждены кататься по земле от ударов крокодильих лапищ.

— Хватят поддаваться, аднака, — рычит мутант, недовольно взбивая пыль хвостом. — А то Али сожрать вас как куряца. С соусам.

— Но мы не поддаемся! — припугивается один из поваленных.

— Ви люди Перуну? — чешет крокодил чешую на макушке.

— Ну да, — кивает дружинник, морщась.

— Значет, поддаваться, аднака, — делает вывод Али. — Инача Перуну уже сламал бы вам черепухи. Он не любат слабакав.

— С чего ты это решил, Кожеголовый? — уже я подаю голос, чисто ради забавы.

Крокодил оборачивается и пожимает широкими плечами.

— Никта не любат слабакав.

Железобетонный ответ. Чтобы не мешать «занятиям», с Бестией отходим к «зорям» в сторонке. Коммандос со скукой наблюдают за возней крокодила. Ясна поглядывает на нас с подозрением:

— Давно вы парочкой ходите?

— Нет, — смотрю ей в глаза. — Но привыкнуть еще успеешь.

Рыжая девушка морщится от этой мысли и уже готова огрызнуться, но наш диалог прерывает подошедший Сергей Ливер.

— Перун, связисты получили «СОС» от Красного Креста за равниной. Отправляю роту на помощь.

— Не ловушка? — сразу подбираюсь я.

— Дроны не обнаружили засаду, — отвечает Сергей. — А полевой госпиталь и правда атакован какими-то оборванцами. Сейчас только заправят вертушки и рота выдвинется.

— Отставить роту. Мы пойдем, — вдруг говорит Ясна. — А то от скуки Али начнет рвать твоих дружинников.