– Это миссис Джон Дэшвуд. Она любезно позволила нам собраться в ее доме. Миссис Дэшвуд, это Четверг Нонетот, мой новый стажер.
Миссис Дэшвуд изящным жестом протянула мне руку, я пожала ее, и миссис Дэшвуд вежливо улыбнулась.
– Добро пожаловать в Норленд-парк, мисс Нонетот. Вам повезло, что вашей наставницей согласилась стать мисс Хэвишем – она редко берет учеников. Но скажите мне, поскольку я не очень знакома с современной литературой, из какой вы книги?
– Я не из книги, миссис Дэшвуд.
Хозяйка поместья несколько мгновений недоуменно смотрела на меня, затем заулыбалась еще любезнее, взяла меня под руку, пробормотала мисс Хэвишем нечто вроде «как я польщена» и повела меня к чайному столику.
– Как вам понравился Норленд, мисс Нонетот?
– Здесь очень мило, миссис Дэшвуд.
– Позвольте предложить вам отбивную «гундиляк», – произнесла она с явным волнением, подавая мне тарелку и салфетку. – Или, может быть, чаю?
– Нет, спасибо.
– Перейду сразу к делу, мисс Нонетот.
– Похоже, вам не терпится.
Она украдкой огляделась и понизила голос:
– Неужели все в вашем мире считают, что мы с мужем поступили так жестоко, лишив девочек и их мать наследства Генри Дэшвуда?
Она смотрела на меня так серьезно, что мне стоило немалого труда сдержать улыбку.
– Ну… – начала было я.
– О, я так и знала! – ахнула миссис Дэшвуд. Она театральным жестом прижала руку ко лбу. – Я говорила Джону, что нельзя так поступать. Полагаю, нас там предают символическому сожжению, поносят наши поступки, обрекают вечному проклятию?
– Вовсе нет! – ответила я, пытаясь утешить ее. – Не лиши вы девочек и их мать наследства, сюжету просто не на чем было бы развиваться.
Миссис Дэшвуд извлекла из-под манжеты платочек и промокнула им совершенно сухие глаза.
– Вы совершенно правы, мисс Нонетот. Спасибо вам на добром слове, но, если при вас кто-то станет плохо отзываться обо мне, прошу вас, объясните, что решение исходило от моего мужа. Я пыталась остановить его, поверьте!
– Конечно, – заверила я ее, затем извинилась и отправилась искать мисс Хэвишем.
– Мы называем это синдромом второстепенного персонажа, – объяснила мне наставница, когда я нашла ее. – Обычное дело, если второстепенному персонажу достается большая и значительная роль. Они с мужем разрешили нам пользоваться этим залом, с тех пор как со «Смятением и праздностью» приключилась беда. В благодарность мы сделали книги Джейн Остин предметом нашего особого покровительства. Мы не хотим, чтобы подобное повторилось. У нас есть вспомогательное отделение в подвале Эльсинора, которым руководит мистер Фальстаф. Вон он стоит.
Она указала на тучного краснолицего мужчину, занятого беседой с другим агентом. Оба оглушительно хохотали над только что отпущенной Фальстафом остротой.
– А с кем он разговаривает?
– Это Вернхэм Дин, герой-любовник в одном из романов Дафны Фаркитт. Мистер Дин – верный член беллетриции, и мы не ставим ему в вину, что…
– Где эта Хэвишем? – раздался громоподобный рев.
Двери распахнулись, и в зал влетела весьма растрепанная Красная Королева. Все застыли в молчании. За исключением мисс Хэвишем, которая чрезвычайно вызывающим тоном произнесла:
– Некоторым лучше не ходить по распродажам, а?
Собравшиеся оперативники, осознав, что присутствуют всего-навсего при очередном этапе затяжной личной распри, вернулись к своим разговорам.
У Червонной Дамы под глазом красовался здоровенный свежий синяк, а два пальца скрывал гипс. Книговсяческая распродажа дорого ей обошлась.
– Что у вас на уме, ваше величество? – спокойно спросила Хэвишем.
– Еще раз полезешь в мои дела, – прорычала Красная Королева, – и я за себя не ручаюсь!
Я неловко переминалась с ноги на ногу. Мне захотелось убраться подальше от этой неприятной свары. Но поскольку кому-то следовало держаться поблизости, дабы растащить их, если начнется драка, пришлось остаться.
– А не слишком ли серьезно вы все воспринимаете, ваше величество? – сказала Хэвишем, всегда сохранявшая должное уважение к царственной особе. – В конце концов, это ведь всего лишь издание Фаркитт!
– Подарочное издание! – холодно отрезала Красная Королева. – Ты нарочно перехватила подарок, который я намеревалась поднести моему возлюбленному супругу! И знаешь почему?
Хэвишем поджала губы и промолчала.
– Потому что мой счастливый брак тебе глаза колет!
– Чушь! – сердито ответила Хэвишем. – Мы победили вас в честном бою!
– Леди и, гм, ваше величество, прошу вас! – примирительно сказала я. – Неужели мы станем ссориться здесь, в Норленд-парке?
– Конечно, станем! – сказала Красная Королева. – Знаешь, почему мы выбрали «Разум и чувство»? Почему мисс Хэвишем настояла на этом?
– Не верь ей, – шепнула моя наставница. – Все это пустая болтовня. Ее величество – глагол без предложения.
– Я скажу тебе почему, – гневно продолжала Червонная Дама. – Потому, что в «Разуме и чувстве» нет образов сильных и властных отцов или мужей!
Мисс Хэвишем промолчала.
– Взгляни в лицо фактам, Хэвишем. Ни у барышень Дэшвуд, ни у девиц Стил, ни у братьев Ферраре, ни у Элизы Брэндон или Уиллоби нет отцов, их некому наставлять! Неужели твоя ненависть к мужчинам зашла так далеко?
– Врешь, – ответила Хэвишем и после короткой паузы добавила: – Ладно, ваше величество, коль скоро мы тут задаем каверзные вопросы, ответьте, чем же вы на самом деле правите?
Красная Королева стала пунцовой – это было непросто, ведь она и так была красной – и вытащила из кармана маленький дуэльный пистолет. Хэвишем тоже выхватила оружие, и они замерли, трясясь от злости и целясь друг в друга. К счастью, их отвлек звон колокольчика, и обе опустили пистолеты.
– Глашатай! – прошептала мисс Хэвишем, схватив меня за руку и подталкивая к стоявшему на возвышении человеку в костюме городского вестника. – Начинается!
Вокруг Глашатая собралась небольшая толпа. Красная Королева и мисс Хэвишем стояли плечом к плечу, вроде бы позабыв о ссоре. Я рассматривала пестрое собрание персонажей и гадала, что я тут, собственно, делаю. Но чтобы научиться путешествовать по книгам, мне еще многое предстояло усвоить. Я внимательно прислушалась.
Глашатай положил колокольчик на стол и пробежал глазами по списку.
– Все здесь? Где Кот?
– Я тут, – промурлыкал Кот, кое-как устроившись на золоченой раме зеркала.
– Хорошо. Ладно, кого еще нет?
– Шелли ушел кататься на лодке, – сказал кто-то в заднем ряду. – Через час вернется, если погода не подведет[29].
– Хо-ро-шо, – протянул Глашатай. – Итак, заседание беллетриции номер сорок тысяч триста одиннадцать объявляю открытым.
Он снова позвонил в колокольчик, откашлялся и сверился со своими записями.
– Пунктом первым, боюсь, будут дурные новости.
Народ сдержанно зашептался. Председатель собрания выдержал паузу и продолжил, тщательно подбирая слова:
– Думаю, все мы должны смириться с тем, что Дэвид и Катриона не вернутся. Уже прошло восемнадцать заседаний, и нам придется признать, что их… убуджумили.
Последовала многозначительная пауза.
– Мы запомним Дэвида и Катриону Бальфур[30] как друзей, коллег, достойных членов нашей организации, главных героев «Похищенного» и «Катрионы» и навеки будем благодарны им за все книгошествия – особенно за открытый ими путь в «Барчестерские башни»[31]. Прошу минуту молчания. За Бальфуров!
– За Бальфуров! – откликнулись все и умолкли, склонив головы.
Когда минута прошла, Глашатай снова заговорил:
– Итак, не хочу показаться непочтительным, но, по-моему, отсюда мы должны извлечь урок: надо всегда отмечать, в какие книги мы отправляемся, особенно если идем по новым маршрутам. О номерах ISBN[32] тоже не забывайте, они ведь не только для каталогизации введены. Возможно, картам мистера Брэдшоу и присуще очарование традиционности…
