Сказал, а сам подумал — а не поступил ли господин Гэ таким же образом? В смысле, не направил ли он летучие отряды с других направлений, чтобы ударить по ставке, пока мы с увлечением будем бороться со флотом вторжения? Даже огляделся, не крадется ли кто сквозь кусты, не скачет ли с горы? Потом потряс головой — нет! Я в середине шестидесятитысячной армии! Чтобы ко мне пробиться, нужно нечто большее, чем «несколько разрозненных отрядов» диверсантов.

Хотя и их со счетов сбрасывать не стоило. Но штаб охраняет не одна сотня всадников, так что при любом раскладе заречным тут ловить нечего.

Затишье продлилось еще пару часов. Командиры врага, вероятно, советовались с главнокомандующим, решая, что делать дальше. Очевидно же, что первоначальная стратегия не работает. Флот не справляется, пехота так и не произвела высадку — все плохо, в общем.

Не сказать, что время работало на меня, но я был рад этой передышке. Даже я, не стоявший с оружием в руках на передовой, вымотался, пусть и эмоционально. Каково же было моим солдатам, которые смотрели смерти в глаза. Убивали и видели, как умирают их друзья. Каждая минутка без гула сражения была для них лечебным бальзамом.

Но, как и все в этом мире, передышка закончилась. На джонках корейцев взлетели флажки, забили барабаны, и весь флот вместе с резервом двинулся прямиком на потрепанные, но не сломленные крепости. За ним пришел в движение и ковер из плотов с пехотой.

— Они решились, — прошептал Чэн Шу.

Я лишь кивнул — вывод очевидный. Противник решил пойти ва-банк. Все или ничего. Смять оборону, высадить войска и покончить с выскочкой Стратегом. И у них были хорошие шансы претворить план в реальность.

Даже после пополнения и ремонта речные крепости были уже не настолько эффективны, как в начале сражения. Шестая часть журавлей была в катастрофическом состоянии, возможно, ими удастся нанести удар, но это все. Арбалетчиков и боеприпасов хватало, а вот сами устройства требовали тщательного ремонта. Где-то всего лишь тетива порвалась, и ее заменили, но у многих и плечи лука потрескались от интенсивной стрельбы, да и «орехи» стерлись.

Но если запасные части к арбалетам были в наличии, да и у пехоты на берегу можно было позаимствовать, то вот аркбаллисты, особенно самые капризные из них, многолучевые, будут работать на последнем издыхании. На пяти из двадцати четырех луков уже пошли трещины, отчего пока страдала дальность и мощность выстрела. А когда они лопнут, менять их не на что.

— Мы готовы отводить войска с крепостей? — уточнил я у Мытаря.

Ответ я знал, но скрывал за вопросом свою нервозность.

— Да, господин. Десять баркасов и десять джонок снимут всех с крепостей.

— Хорошо. Тогда, как только первый корабль врага начнет абордаж, пусть трюмные команды разбивают горшки с огненной смесью.

Пока будет идти рубка на палубах, она растечется вокруг крепостей и джонок вторжения, а потом одномоментно вспыхнет. Флот вторжения перестанет существовать за каких-то пять-десять минут. И останутся только мои трофейные джонки и огромное количество плотов с пехотой.

— Да, господин.

— И… Пират, ответь Тигру…

— Слушаю!

—Внимательно следи за водой. И вовремя отводи корабли. Не хватало еще собственный флот спалить.

— Принял.

— Черепаха, ответь Тигру. Господин Ин, кажется, нам придется оставить крепости. Будьте готовы.

— Внимание и повиновение!

Все всё понимали. Все знали свое место в строю и резервные планы, которые нужно реализовать, если основные отправятся под хвост Янь-вану. Оставалось только ждать — самое сложное для полководца.

К моему удивлению, когурё в этот раз не вели артиллерийскую дуэль с крепостями. Они словно забыли, что у них на каждом корабле стоит вполне годная легкая аркбаллиста, стремительно скользили вперед и только с дистанции в сотню метров открыли огонь. Но не из осадных орудий, а из луков и арбалетов.

Тысячи стрел закрыли небо над крепостями, а потом вороньем упали вниз. Стреляли корейцы навесом, все-таки мои мониторы были значительно массивнее и выше, чем их легкие скорлупки. И били не огненными стрелами — обычными. И, хотя у моих стрелков имелась защита в виде навесов и галерей, многие снаряды врага нашли свои цели.

За первым залпом последовал второй. Третий. Четвертый. Арбалетчики с крепостей стреляли в ответ, осадные орудия посылали во врага копье за копьем. Потери они несли страшные, но все равно упрямо стояли на палубах и продолжали обстрел. А затем, после пятого залпа, попрятались под палубными надстройками и массивными осадными щитами.

— И что это было? — с недоумением спросил я. — Они же таким маневром половину экипажей потеряли. А у нас убили от силы человек триста-пятьсот.

Никто мне не ответил. На лицах Чэна Шу, Мытаря и Юльки застыло такое же недоуменное выражение, какое, видимо, было и у меня. Про свиту при штабе, всех этих советников, ординарцев и посыльных и вовсе нечего было говорить.

— Черепаха, ответь Тигру! Потери от обстрела?

— Не так страшно, как кажется, Стратег. Сотни две-три. Мы в ответ выбили не меньше тысячи! Не понимаю, чего они добивались? Стояли как смертники, даже не уклоняясь от стрел.

«Это слишком тупо, чтобы я в это поверил! — думал я про себя. — Принести в жертву половину боеспособных воинов на кораблях, чтобы… Чтобы что? Это точно какая-то уловка, но убей меня Янь-ван, если я понимаю, какое у нее второе дно!»

Однако вскоре я получил ответ и на этот вопрос. На крепостях, сразу на всех трех, стали вспыхивать схватки.

— Наши погибшие! — возбужденно прокричал у меня в голове Ля Ин. — Они нападают…

Но я уже не слушал, что он говорит, летя к крепостям в эфирном теле. И то, что я там увидел, сразу же сказало мне, чего добивались корейцы этим своим «бессмысленным» обстрелом. Не знаю уж, какой магией им удалось этого добиться, но погибшие минуту назад воины Вэнь теперь сражались на их стороне. Две или три сотни, не слишком большое количество, чтобы захватить крепости, но этого числа оказалось вполне достаточно, чтобы полностью парализовать оборону.

Стрелки, пехотинцы, обслуга журавлей и артиллеристы вместо стрельбы по врагу сейчас сражались со своими погибшими товарищами. А корейские корабли неумолимо шли на крепости. И никто не мог их остановить.

[1] Омаха-бич — пляж Омаха, кодовое название одного из пяти секторов вторжения сил союзников на побережье оккупированной нацистами территории Франции во время Второй Мировой войны. Во время высадки силы союзников понесли огромные потери в живой силе.

«Что же за бред-то такой?! Почему нельзя просто и честно воспользоваться своим трехкратным численным преимуществом! Долбаный магический Китай!»

Так я думал, забывая, что совсем недавно сам использовал Великого Воина, который в одно лицо зачистил два вражеских корабля. Да и сейчас висел в облике бесплотного духа, рассматривая поле боя с высоты птичьего полета. Но когда злишься, логика обычно отходит в сторонку и нервно курит. А я сейчас очень злился. Да меня просто выбесила эта уловка противника, которая, скорее всего, будет стоить мне потерянных крепостей. И, может быть, проигранной битвы.

Потому что видел — защитники действительно сражаются с зомби.

Только это были не разложившиеся тела откопанных на ближайшем кладбище покойников, а свежие мертвецы, которые несколько минут назад еще дышали и сражались на моей стороне. Утыканные стрелами, окровавленные, они ломились вперед, игнорируя колющие и рубящие удары — в этом с киношными зомби они имели определенное сходство. Как и в том, что упокоить их можно было, только снеся голову. А вот то, что двигались восставшие мертвецы вовсе не заторможенно, а весьма живенько, невыгодно отличало их от канонических восставших.

Противник, которого нельзя убить обычным железом, которому ничем не навредит копье в сердце или широкое лезвие дао в животе — страшная угроза. Да еще и на корабле, откуда, в общем-то, деться некуда. Вот и выходило, что зомби, несмотря на сравнительно малое их число, довольно быстро блокировали всю оборону крепости. А потом еще ими убитые стали подниматься…