— Повторите! — кричала она. — У меня статические помехи!

— Если это статические помехи, то я пингвин, — было сказано в ответ.

— Не слышу вас!

— Так перестань шелестеть, чем ты там шелестишь!

— Служба береговой охраны в Кейп-Код, повторите сообщение. Кейп-Код, я не слышу вас. Куда вы пропали? Это борт спасательного катера «Каюга», ответьте, Кейп-Код!

— Твоих пассажиров, Хекман, нужно немедленно доставить на берег! — гаркнул голос в динамике. — И если мне за это намажут задницу скипидаром, так тебе намажут вдвое!

На пороге радиорубки появился Римо.

— Да мы, в общем, не спешим.

Сэнди отключила рацию.

— Ты уж припомни это, когда придем на берег.

— Ты классный моряк, Сэнди.

— Я профессионал береговой охраны, который хочет знать, что здесь, черт возьми, происходит.

— Ты знаешь столько же, сколько и мы, — ответил Римо.

Ветер на палубе покусывал холодом. Катер пробивался сквозь серо-зеленые воды Атлантики, а Сэнди стояла на носу и рассматривала в бинокль горизонт.

— На горизонте крупная пакость, — пробормотала она вполголоса.

Римо посмотрел в ту сторону, куда был направлен бинокль Сэнди, но ничего интересного там не увидел. Чиун тоже. Все казалось им обычным и естественным.

— Что вы там увидели? — спросил Римо.

— Ничего особенного. Мысли вслух. Мы сейчас точно там, где в двадцать первом будет поле боя, если моря будут так же грабить, как сейчас.

— Может быть.

— Оглянись вокруг Можешь показать различие между территориальными водами Канады и США?

— Не могу. Для меня они одинаковы.

— А нейтральные воды? Можешь отличить их от территориальных?

— Нет, — признал Римо.

— Нет. Ни по цвету воды или неба. Ни по форме волн. Ни по гребням и впадинам, ни по вкусу морской соли. Здесь не поставишь изгородь и не будешь выращивать еду. И тем не менее перед тобой то, за что уже не раз воевали народы — за право ловить рыбу. НАФО покрыло этот район целой системой международных договоров, но это не помогает. Центр не выдержит.

— Какой центр? — поинтересовался Чиун.

— Это образное выражение. Договоры в системе НАФО ограничивают вылов. Но косяки рыб истощаются, и отказ от договоров — только вопрос времени. Людям нужно есть. А рыбаки выходят за рыбой. Это у них в крови.

— Вы имеете в виду НАТО? — уточнил Римо.

— Нет НАТО — это Организация Североатлантического договора, а я имела в виду НАФО — Организацию рыбопромыслов Северо-западной Атлантики.

— Никогда не слышал о ней, — хмыкнул Римо.

— Еще услышишь. Все услышат. Когда я приехала сюда из Кетчикана и поступила на службу в береговую охрану, я думала, что буду спасать людей и дышать свежим морским воздухом. А вместо этого пришлось сутками гоняться за торговцами наркотиками, за торговцами оружием и перестреливаться со всяким сбродом, который воображает, что лучше спалить судно до ватерлинии, чем позволить его захватить. В конце концов мне так все осточертело, что я написала рапорт с просьбой перевести меня на дежурство в Атлантику. И здесь чутье моряка мне подсказывает, что я — на переднем крае следующей глобальной войны и скоро этот соленый туман сменится пороховым дымом.

— Не будет такого, — возразил Римо. — Люди не станут убивать из-за рыбы.

Синди смерила его взглядом.

— Ты там был только что. Много видел живого?

— Нет.

— Морское дно похоже на только что убранное поле, верно?

— Да, но сейчас зима.

— И где же, по-твоему, рыба? Загорает в теплых водах Флориды? Как бы не так! Сюда приходят рыбозаводы с сетями размером с футбольное поле и вычерпывают все. Рыбу, которая им не нужна, они выбрасывают мертвой. Называют ее попутным уловом. Так вот сейчас люди уже должны есть этот попутный улов, поскольку хорошей рыбы больше нет.

— Океан большой и к тому же не единственный, — продолжал защищаться Римо.

— Сегодня был форт Самтер. Завтра будет Пёрл-Харбор, — ответила Сэнди и повернулась к бескрайнему океану. — И такое сейчас во всем мире. Вылов тихоокеанского лосося упал почти до нуля. Промысловой рыбы в Мексиканском заливе почти нет. Русские траулеры перестреливаются с японскими и корейскими рыбаками в Охотском море. А шотландцы отстреливают русских в своих водах. Французские и английские военные корабли грызутся из-за прав рыболовства у островов Ла-Манша. Как норвежские и исландские в Арктике. Израиль и Палестина готовы перегрызть друг другу горло за средиземноморского групера. Пищевые цепи в море распадаются, и виноваты в этом мы.

— Спекулянты рыбой! — злобно прошипел Чиун. — Я не позволю, чтобы меня лишили законной доли океанских богатств!

— Вот еще один пример, — спокойно заметила Сэнди.

Римо ничего не сказал. Он думал о том, как чуть было не включился в морскую пищевую цепь.

Когда сгустились сумерки, сторожевой катер наткнулся на огромное серое судно.

— Вот гляньте, — сказала Сэнди. — Перед вами — основная причина, почему истощаются рыбные запасы. Это плавбаза. Плавающая бойня для несчастных рыб.

Римо втянул носом воздух.

— Даже по запаху слышно.

Сэнди навела бинокль на толстую корму серого судна.

— Сейчас посмотрим, откуда она.

Римо прочел надпись.

— "Арен сор"?

— Французское название, — сказала Сэнди.

— Что оно означает?

— Понятия не имею. Мой французский остался на уровне четвертого класса.

Римо оглянулся на мастера Синанджу.

— Папочка?

Карие глаза Чиуна вперились в название на корме.

— Ба! Это просто красная селедка.

— И что это может значить? — спросил Римо.

— Название этого судна. «Красная селедка».

Сэнди состроила гримасу.

— Странно. Никогда не слыхала о красной селедке.

— Я тоже. Я не люблю селедку. Слишком много костей.

— "Красная селедка" — это ложный след в детективной истории, — сказал Римо. — Что за корабль выбрал такое имя?

— Корабль смерти, — фыркнула Сэнди, отводя бинокль.

Они оставили «Арен сор» позади, и его поглотил серый фон моря и низкого свинцового неба.

Примерно через час эхолот начал странно позванивать.

— Что случилось с этой штукой? — вслух поинтересовался рулевой.

Сэнди глянула на прибор и сказала:

— Экран чист. Чего он звенит? — Она надела наушники гидрофона. — Здесь еще сильнее.

Чиун наклонился к прибору. На его пергаментном лице появился интерес.

— Шумелки! — вдруг сказала Сэнди и щелкнула пальцами.

— Это что-то вроде статических помех в эхолоте? — спросил Римо.

— Сейчас увидишь, — Сэнди возвысила голос. — Стоп машина! Кошку давайте!

Через несколько минут в воду была спущена кошка, ее поводили из стороны в сторону, пока крюки не захватили что-то на дне, и вытащили их наверх.

На поверхности показался сетчатый ком с водорослями, оранжевым поплавками и двумя деревянными панелями размером с двери.

— Трал, — сказала Сэнди, осмотрев сеть. — Похоже, что его обрезали и в ужасной спешке. В мешке только несколько рыбешек.

— А что звенело? — поинтересовался Римо.

Сэнди показала пальцем на бляшку, вшитую в сеть.

— Вот это видишь? Это ультразвуковые передатчики, которые называются «шумелки». Они прикрепляются к сетям, чтобы отпугивать дельфинов. Правила охраны среды требуют их ставить, чтобы дельфины не попадали в сеть вместе с треской.

— Очень мудро, — заметил Чиун.

— Думаете, эта сеть с пропавшего траулера? — спросил Римо.

— Спорю на что угодно, — ответила Сэнди. — «Санто Фадо» был где-то здесь. — Она резко поднялась на ноги. — Может быть, и сейчас здесь.

Они бороздили район до тех пор, пока эхолот не определил под водой крупный предмет. Тогда они спустили на тросе видеокамеру и нашли разбитый корабль.

— Так оно и есть. «Санто Фадо». Никаких признаков штормового повреждения. Может быть, попало под большую волну.

— А где же тогда команда? — спросил Римо.

— Утонули, наверное. Или замерзли. Мерзкая смерть — торчать одному в воде без надежды на спасение. — Сэнди нахмурилась. — Но все равно они должны были дать сигнал бедствия.