— Запросите борт подводной лодки, — приказал капитан.

Радист «Инго Панго» немедленно приступил к работе, неустанно посылая позывные на английском языке, который уже давно стал международным. Минут через пять он с недоумением повернулся к капитану:

— Судно не отвечает на запрос.

— Прожектор! Посмотрите, под каким флагом эта субмарина.

Матросы на палубе кинулись к прожекторам, лучи метнулись по воде и сошлись на черном корпусе подводной лодки. Ниже ватерлинии виднелись странные белые буквы, но из-под воды их было не разобрать. А на ходовой рубке было изображение белого полотна с какими-то странными голубыми линиями, образующими замысловатый орнамент.

— Не знаю такого флага, — удивленно пробормотал Ри.

Они шли мимо субмарины. Скоро она осталась за кормой, не сделав никаких попыток преследовать судно или перехватить его.

— Маневры, — решил капитан Ри. — Они на маневрах.

Но прожектора «Инго Панго» и глаза всей команды не отрывались от молчащей черной субмарины.

Когда они отошли от подводной лодки, капитан заметил, что субмарина начала погружаться. Погружение шло медленно и как-то странно. Стальная сигара, булькая, постепенно погрузилась, и последней исчезла ходовая рубка, как тусклый хищник, уходящий в свою водяную берлогу.

— Маневры, — повторил капитан, ложась на прежний курс. Прожектора погасли, и матросы тут же накрыли их чехлами.

И единственным предупреждением о грядущей беде стал лунный свет, смешавшийся с фосфоресцирующим следом.

Что-то прорезало лунную гладь черной воды, заметно ее вспенив. И тут же оставленный винтами «Инго Панго» долгий и лениво рассасывающийся пенистый след словно взбесился.

Первый объявил вахтенный:

— Торпеда с кормы, приближается!

— Лево руля до отказа! — крикнул Ри. Крикнул наудачу. Это могло спасти корабль. Могло и не спасти. Он же торговый моряк. Он никогда во время войны не плавал. Он даже не знал, что сейчас война!

Судно дернулось, подчиняясь воле рулевого, и начало долгий поворот, завершить который ему так и не удалось.

Торпеда с глухим стуком врезалась в корму «Инго Панго», и в ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Судно дернулось вперед, содрогнулось всем корпусом, и, как по велению какого-то мерзкого волшебника, у него отвалилась корма. Она стала быстро погружаться в воду, омерзительно чавкая вырывающимся из пустот воздухом и с неимоверной жаждой поглощая горький тяжелый рассол океана.

Обезумевшие от страха матросы лихорадочно полезли по трапу на палубу. Там их встретил Ри.

— Повреждения? — потребовал он ответа охрипшим голосом.

— Мы тонем! — простонал один из матросов.

— Без паники! Мы не тонем.

— Мы тонем! Кормы нет.

Ри знал, что сейчас последний момент, когда можно поверить им, если он хочет спасти команду.

Он приложил ладони ко рту и громко крикнул:

— Покинуть судно! Всем покинуть судно!

По всей длине «Инго Панго» разнесся тревожный звук сирен. Началась суматоха на всех палубах. Лодки вывесили за борт. Команда опустила их на талях, и они с плеском шлепнулись на воду.

В это время Ри обшарил судно от носа до кормы, неустанно повторяя свой приказ. Он не потеряет тех, кого можно спасти. Не потеряет ни одного матроса, даже самого ленивого и не стоящего, чтобы его спасали.

Перегнувшись через борт, капитан крикнул:

— Отходите! Гребите изо всех сил! Тонущее судно может затянуть вас под воду!

Матросы вспенили веслами воду. Он надеялся, что у них еще есть время.

На воду плюхнулось еще несколько шлюпок — оставалась одна.

Испытывая удовлетворение от того, что сделал все возможное, капитан Ри помог нескольким оставшимся вывесить на талях последнюю шлюпку. Матросы запрыгнули в нее и стащили его за собой.

И тут к штирборту рванулась вторая торпеда, и след ее был как яростная пенистая стрела. Она пронеслась между двумя шлюпками, чуть не опрокинув их. Люди в ужасе вцепились в планширь.

С внезапно пересохшим ртом капитан Ри увидел, что торпеда ударила в середину корабля. Под ватерлинию, в том месте, где он хотел спустить последнюю шлюпку.

И он знал, что для него и оставшихся матросов все кончено.

Корабль вздрогнул. Взлетел соленый столб воды. Она стекала по лицу, тут же замерзая, заливала рот и слепила глаза.

Ри попытался ухватиться рукой за поручни, но они выскользнули. Палуба заходила ходуном и выбросила за борт своего храброго капитана, что было в своем роде милосердно.

«Инго Панго» скользнул в мутные волны океана, как будто влекомый в бездну неумолимым врагом. С момента удара, когда торпеда уничтожила корму прошло десять минут и лишь две после удара в штирборт.

Холодный водоворот сомкнувшейся над «Инго Панго» воды со страшной силой всосал в себя три шлюпки, увлекая их экипаж навстречу страшной смерти.

Но не такой страшной, как ждала оставшиеся шлюпки.

Они болтались в воде, не в силах поверить в катастрофу, когда вода вокруг них странно выпятилась, вспучилась колоколом и лопнула, как от подводного землетрясения.

Посреди шлюпок взметнулось вверх стальное рыло, зависло на неимоверно долгую долю секунды и рухнуло, кроша в щепки оставшиеся шлюпки.

Наверху поблескивающей ходовой рубки откинулся люк.

У человека, который вышел оттуда и огляделся, лицо было белым, как флаг субмарины. И голубой знак на его лице был таким же, как на флаге.

Он что-то выкрикнул. Без слов, просто оклик.

С воды донесся ответ, крик перепуганных и ничего не соображающих людей.

Прожектор описал дугу по черным волнам и выхватил из темноты болтающуюся над водой голову.

Уцелевший с «Инго Панго» звал на помощь, пытаясь взмахнуть трясущейся рукой.

Человек с голубым гербом на белой маске смерти поднял короткоствольный автомат и размолотил уцелевшего в клочья.

Луч стал выискивать другие головы. А человек с автоматом методично и точно посылал пули. Кто-то нырял в воду при приближении луча. Обратно не вынырнул никто.

Другие проклинали или молились в последние секунды, когда луч указывал путь милосердным пулям.

Милосердным — потому что мгновенная смерть от пуль лучше, чем от удушения или переохлаждения.

Потом черная субмарина скользнула под воду.

И не осталось и следа от «Инго Панго», кроме гладких пятен крови на темной воде.

Римо вел громыхающую лодку строго на восток, вперившись черными глазами в гладь моря.

Было чертовски холодно, но на обнаженных по локти руках Римо не было никаких признаков гусиной кожи. И ветра, рвущего его коротко подстриженные черные волосы, он тоже будто не замечал. А ветер прижимал к груди футболку и рвал штанины китайских брюк.

В лунном свете лицо Римо было похоже на маску смерти. От старых пластических операций выступили под бледной кожей высокие, как у черепа, скулы. И глаза так глубоко ушли в орбиты, что глазницы казались пустыми. Много лет назад Римо был казнен на электрическом стуле по приговору суда штата Нью-Джерси, и его прошлое было стерто. И теперь будто прежний Римо Уильямс вышел из могилы отомстить за свою смерть. Но он не умирал. Стул был бутафорским, казнь — фальшивой.

Римо поднял себе температуру тела, чтобы компенсировать холод. Простенькая штучка из репертуара Синанджу, корейского искусства единоборств, давшего начало всем боевым искусствам Востока. Техника Синанджу давала возможность контролировать собственное тело в его гармонии со Вселенной. Умением противостоять смертельному холоду и бегать по открытой воде он овладел давно и никогда не забудет.

Где-то возле точки встречи Римо учуял в воде кровь. Римо знал смерть лучше, чем люди знают своих жен, и человечью кровь от обезьяньей отличал безошибочно. И куриную кровь от бычьей. Иногда даже мужскую кровь от женской, хотя эту разницу словами не объяснить.

Эта кровь была человеческой и мужской. И ее было много.

Он повернул лодку на металлический запах крови. В лунном свете на воде крови не было видно. Только нос сообщил ему, когда он оказался в самой середине. Римо сбавил скорость и пустил лодку по длинной дуге, выходя снова туда, где пахло кровью. Наклонившись через борт, он макнул пальцы в воду. И вынул их красными, как киноварь. Теперь он видел красное и на воде. Оно сливалось с чернотой ночного моря, но красного было много.