— Может быть...

— А я не чувствую. Значит, это просто обыкновенные статуи. Смотри.

И Римо, ловко обогнув мастера Синанджу, скользнул к статуе Кали.

Протянув руку, он схватил статую за запястье и дернул. Рука с треском отскочила. Римо небрежно швырнул ее через плечо. С клацаньем рассыпались осколки по глянцево-черному полу. Небрежно махнув рукой вверх, Римо отбил пальцы еще на одной руке статуи. На пути вниз его ладонь лишила пальцев третью руку.

Наступив ногой, он растер в порошок руку, упавшую у его ног.

И наконец он сжал кулак и ударил статую в обнаженный живот. Торс вздрогнул и качнулся вперед.

Римо подхватил его, развернул и отбросил.

Верхняя половина скульптуры с грохотом вылетела сквозь открытую дверь на улицу и грохнулась, разлетевшись на куски разного размера.

Римо повернулся к Чиуну:

— Видел? Нет здесь злого духа Кали. Это просто бордель с выкрутасами или что-то вроде того.

Чиун медленно приблизился к статуе Шивы и вгляделся в его застывшее выражение лица.

— Я нахожу странное подобие, — сказал он тонким голосом.

— Ага. У него два глаза, один нос и один рот с тридцатью двумя зубами. Как у меня. На этом сходство начинается и заканчивается.

— Есть вещи, которых ты не помнишь, — предупредил его Чиун.

— Если и не помню, то и помнить, наверное, не стоит, — парировал Римо.

— Шива владел когда-то твоим земным телом.

— Тебе виднее...

— Несколько раз.

— Прекрасно. По выходным я — канал для Шивы. А сейчас я на работе.

— В последний раз он обещал мне, что завладеет тобой, своей аватарой, лишь в должное время, но не раньше.

— Дай мне знать, если придет этот день, — ответил Римо. — А сейчас ты первый пойдешь или я?

Чиун бросил на него быстрый взгляд.

— Ты же у нас храбрец. Можешь идти первым.

— С каких пор ты стал бояться? — спросил Римо с неподдельным удивлением.

— С тех самых, как увидел эти две статуи в этой самой комнате, — огрызнулся Чиун, и морщинистое лицо его помрачнело.

— Отлично. Постарайся не вдыхать мою пыль...

Повернувшись лицом к зеркальной двустворчатой двери, Римо хлопнул по ней ладонью.

Зеркало треснуло на тысячу осколков, они повисли в воздухе и потом, поняв, что уже не составляют единого целого, рухнули на пол, как серебряный дождь.

Анвар Анвар-Садат смотрел на министра рыбного хозяйства Канады Гилберта Хьюгтона.

Тот выплюнул окровавленную розу и вместо приветствия что-то прорычал.

— Я... я... — замялся Анвар-Садат, — я полагал, что мы... — он прокашлялся, — я хотел сказать...

— Ты думал, ты единственный, кому я дарую благословение гнева моего? — прозвенел металлический голос Госпожи Кали.

— Я бы не стал это так формулировать, — ответил Анвар-Садат и отвел глаза от неприятного зрелища — канадского министра на полу. Эта сцена была не в стиле Анвар-Садата. Никак не в его стиле. Во что это он влез, подумалось ему.

— Я считала, что моим марионеткам настало время встретиться.

— Я не ваша марионетка, — возразил Анвар-Садат.

Гилберт Хьюгтон выплюнул липкий сгусток крови и поднял голову.

— А я — да. Правда, я ваша единственная марионетка, Госпожа Кали?

— Конечно же, нет, — фыркнула Госпожа Кали.

— Но я ваша самая важная марионетка.

— Ты моя самая полезная марионетка, — уточнила Госпожа Кали.

Министр рыбного хозяйства болезненно улыбнулся и просиял. Зеленые глаза Госпожи Кали остановились на каменных чертах Генерального секретаря ООН.

— Но только до этого часа, — добавила она холодно. — На колени, человек, который будет фараоном!

Анвар-Садат гордо выгнул спину.

— Не встану. Я дипломат ООН.

— А я — женщина, которая поймала тебя на наживку из твоего жалкого пениса и вытащила на берег как рыбу. На колени, или плеть сдерет с тебя кожу!

— Вы не посмеете!

— Целуй мои ноги, и тогда твоя шкура не будет исполосована.

— Не соглашайся, — прошипел Гилберт Хьюгтон.

— Вы так считаете?

— Да. Я хочу слышать удары ее плети по твоей упрямой заднице. У меня тогда станет твердым, как кость.

Рассмотрев варианты, Анвар-Садат сказал:

— Я преклоню колени.

Поддернув брюки, чтобы они не вздулись на коленях, он встал на одно колено, как рыцарь перед своей королевой.

— Оба колена, — потребовала Госпожа Кали.

— Да-да, конечно.

Второе колено коснулось пола.

— Пади ниц перед моим величием.

— То есть вы хотите сказать...

Рука в черной перчатке опустилась вниз, схватила его за волосы и резко дернула вниз.

Лоб Анвар-Садата стукнулся в пол. В шею ему уперся острый каблук, потом отпустил.

Перед прижатым к полу его лицом появился палец ноги со зловеще острым ногтем.

— Целуй ее и будь моим.

Анвар Анвар-Садат заколебался. Но только на мгновение. Острый, как стилет, каблук снова уперся в его шейный позвонок, и он потянулся сухими губами к черному винилу ногтя. Чмок. Он только надеялся, что тут нет скрытых камер.

Каблук отпустил.

Рывком поводка Госпожа Кали подтянула министра рыбного хозяйства Канады поближе к Генеральному секретарю ООН. Они стояли друг против друга, псы у ног своей хозяйки.

— Вот этот, — она дернула за поводок, — честолюбив. Он стремится стать премьер-министром. Он думает, что добьется этого, показав всему миру, какой он крутой и дав щелчок по носу Соединенным Штатам, а вину за конфликт, который мы сами и разожгли, свалит на Квебек.

— Это правда? Это и есть ваш план? — спросил Анвар-Садат.

— Это бы могло получиться, но кто-то потопил мою подводную лодку, — жалобно простонал Гилберт Хьюгтон.

— Весьма заманчивый план, — признал Анвар-Садат.

— Благодарю вас, — важно ответил Хьюгтон. — Но я все же вынужден покорнейше просить вас держаться подальше от моей госпожи.

— Она моя госпожа.

— Вы полагаете, что один рабский поцелуй ее ноги уже делает ее вашей? Я знаю вкус ее плети. Я лизал ее в таких местах, которые вы никогда не увидите. Разве вы такое делали?

— Надеюсь, что не придется, — честно ответил Анвар Анвар-Садат.

И снова каблук впился ему в шею.

— А вот этот, — продолжала Госпожа Кали, прижимая Анвар-Садата к полу, — стремится к всемирному господству. — Ее голос дрожал от презрения и отвращения. — Ему не удалось вовлечь мир в свою орбиту, и теперь он хочет добиться власти над морями, чтобы властвовать над государствами.

— Это была ваша идея, — осторожно напомнил ей Генеральный секретарь ООН. — Я имею в виду контроль над морями.

— Интересная концепция, — заметил Гилберт Хьюгтон.

— Я еще даже не начал.

— Оба плана — мои, — прервала их Госпожа Кали. — А сейчас они сливаются в один. Вы оба исполняли в мире мою волю и отныне будете работать вместе.

— Я обдумаю ваше предложение, — ответил Анвар Анвар-Садат. — А сейчас хотелось бы решить вопрос с ужином...

— Я буду ужинать отбивными на твоих ребрышках, если ты не сумеешь достичь моих целей, — процедила Госпожа Кали.

— А в чем именно состоят ваши цели? — осторожно спросил Анвар Анвар-Садат.

— Погрузить мир в Красную Бездну.

— Я не очень хорошо знаю, что такое Красная Бездна. Это что-то вроде Черной Калькуттской Ямы?

Ответа он не дождался. Раздался звон разбитого стекла и скрежет падающих на пол осколков.

Время застыло. Анвар Анвар-Садат начал поднимать глаза, но так и не успел бросить взгляд на скрытое под маской лицо своей госпожи. Яростно растолкав ногами канадского министра и Генерального секретаря ООН, Госпожа Кали шагнула мимо них, бросив:

— Отверните глаза ваши, лизоблюды.

Как разворачивающаяся черная змея, ударила в пол ее плеть. Богиня вновь вздернула ее в воздух, и прозвучал ее хриплый, леденящий голос:

— Кто смеет вторгаться в мои владения?

Ей ответил писклявый голос:

— А кто смеет требовать от нас ответа?

— Я Госпожа Кали.

— Если ты Госпожа Кали, — пропищал тот же голос, — узнаешь ли ты моего спутника, которого иногда называют Шива Разрушитель?