Реакцию можно было предсказать. Гррод пожелал видеть тренировки своими глазами.

Отдать справедливость: место для наблюдения было выбрано превосходно. Достаточно далеко, чтобы подглядывающих нельзя было засечь, но драконье зрение позволяло разглядеть все подробности. Правда, слышно ничего не было.

По возвращении в родную пещеру глава семейства вдруг заявил:

— Мой сотник должен это увидеть. Ты не беспокойся, он будет молчать.

Супруга не утерпела:

— Ему?то зачем?

— Есть у меня один план. Стурров десяток должен быть замечен.

Должно быть, Варра о чем?то догадалась, поскольку ее реплика оказалась совершенно загадочной:

— Полутысячник может на это не пойти.

— Он?то и есть самый заинтересованный.

— Тысячник откажет.

— А его в известность не поставят.

— Дознается.

— И ничего не станет предпринимать. Не тот уровень.

Все лето команда (и я сам) совершенствовалась в слаломе. Я использовал решительно все известные мне ловушки земных трасс и сверх того изобрел еще несколько — специально для драконов. Мы отточили систему кодовых слов для моего объяснения со спортсменами, потому что только капитану позволительно осмотреть трассу перед началом этапа. План включал в себя также очень небольшую тренировку перед самой олимпиадой. А главное: в течение учебного года ребятам предстояло дрессироваться на стихийную магию.

(в пещере сотника Рруга)

Сотник не захотел вести разговоры по дороге. И начал говорить лишь по прибытии в свою пещеру.

— Гррод, ты сам в школьные годы участвовал в олимпиадах пятиклассников?

— Нет, а ты?

— Тоже нет. Потому и спросил. То есть, выходит, ты ничего не знаешь о состязаниях по телемагии…

— Могу лишь пересказать мнение жены. Она там отметилась. Варра считает, что наш младший сын — он ведь универсал — превосходно подготовил учебные дорожки для этого состязания, используя свои умения в магии земли, а также составил продуманный план упражнений для команды, который и реализует.

— Шансы на победу в этом виде?

— Об этом тоже спросил. Она сама не знает. Никто, и Стурр в том числе, понятия не имеет о степени подготовленности соперников.

— То есть гадать бессмысленно. Тогда что скажешь о командовании?

— Кое — чему я Стурра научил. До остального он дошел сам. Уже сейчас мой сын — сложившийся десятник. Превосходно знает сильные и слабые стороны подчиненных. Умеет командовать. Умеет и слушать. Еще: умеет и может обучать. И очень хорошие знания во всех видах магии.

Отец имел в виду стихийную магию, конечно.

— Я закончу за тебя. У этого десятка могут быть перспективы. Я лично в этом уверен. Но говорить с начальством пока что рано. Вот возьмет первое место на олимпиаде — тогда да.

— Именно на это и рассчитываю, Рруг.

Гость улетел, а хозяин все еще думал. Идея десятка с особыми возможностями и особого назначения давно витала в воздухе. Пока что только витала.

Про себя сотник решил, что обязательно должен присутствовать на этих состязаниях. Это был тот самый случай, когда личное впечатление ничем заменить нельзя.

Учебный год начался. И я всеми силами старался сделать так, чтобы команда шла с опережением.

Одноклассники трудились над делением трехзначных чисел — мои ребята свободно орудовали с четырехзначными, вдобавок они усвоили все признаки делимости. Весь класс свободно работал над двадцатью вариантами заклинаний (по своим видам, конечно). У моих в запасе было не меньше сорока. Попутно мы на наших тактических занятиях разрабатывали варианты с применением одного стихийного вида магии, но всем десятком. Аналогов у здешних драконов не было.

Много хуже было с полетами.

С самого начала учебного года мы получили жесткое предупреждение от наставника:

— В этом цикле мы начнем упражняться в полетах. Однако! Никто из вас не смеет летать иначе, как под моим присмотром. И так будет вплоть до получения разрешения на самостоятельные полеты. А я такое разрешение дам, лишь будучи в твердой уверенности, что ученик может летать. Для недостаточно сообразительных поясняю: «может летать» означает наличие не только соответствующих умений, но и соответствующего чувства дисциплины. Харрф, тебя в особенности касается!

Теперь?то стала полностью объяснима особенная гордость старшей сестрицы по случаю обретения допуска. Но одновременно стало понятно еще кое?что. К моменту олимпиады не все ученики получат это самое разрешение. Вот почему соревнования по полетам в программе не предусмотрены. Но есть еще проблема…

— Наставник, можно вопрос?

— Спрашивай.

— В случае получения разрешения на самостоятельные полеты — какие ограничения накладываются?

— Хороший вопрос. Ты угадал верно, Стурр: ограничения существуют. Вплоть до начала следующего учебного года не разрешаются полеты с длительностью свыше часа, ночные полеты, полеты над морем, полеты в горных ущельях, полеты в тесной группе (это когда расстояние между драконами меньше десятикратной их длины). Также запрещены произвольное изменение высоты полета, кроме случаев, когда это продиктовано взлетом или посадкой; перевороты в воздухе, а также произвольные виражи.

То есть о фигурах пилотажа забыть на годик. Никаких тебе боевых разворотов и горок, да что там: даже о пикировании забыть. Ладно, учтем. Планы обучения моих ребят в полетной части придется отложить.

— Наставник, можно еще вопрос?

На этот раз гребень Змея выразил некоторое неудовольствие:

— Спрашивай.

— Кто помимо вас имеет право сопровождать ученика в полете?

Ответ прозвучал предельно жестко:

— Родители, а больше никто. С ними я еще поговорю.

Класс начал перестреливаться взглядами. Все всё поняли.

Начались занятия по полетам. К этому моменту я принял твердое решение: не проявлять ни малейшего выпендрежа. Разрешение на самостоятельные полеты надобно получить как можно скорее, но такое возможно лишь при условии жесточайшей дисциплинированности. Посему на занятиях я делал ровно то, что требовал наставник: не больше и не меньше. В результате числился отличником.

От своих товарищей по команде я требовал того же самого. Дело было даже не в оценках. Мне от них нужно было истинно армейское умение мгновенно и беспрекословно подчиняться приказам, а я знал, что такое вырабатывается не за минуту и не за час. И месяцев?то может не хватить.

Зима оказалась мягкой, снег вообще не выпадал. У нас были условия для тренировок. Когда солнце начало пригревать по — настоящему, появилось хорошо знакомое ощущение: все что можно сделать для подготовки к состязаниям, уже сделано. Чуточку подшлифовать умения и знания можно, кардинально улучшить — нет.

И вот она, олимпиада! По прибытии на место я попросил наставника показать мне самые сильные команды. Леррот не затруднился:

— Самый дальний слева наставник, цвета охры — это Ррад. Он всегда присутствует. Дракончики вокруг него — команда его школы. Считаются фаворитами. Еще школа Рамирра — вон тот, светло — серый — его дракончики тоже хороши.

Я постарался запомнить всех главных конкурентов. Капитанов я вычислил без труда: они вели себя соответственно, то есть распоряжались.

Пожалуй, олимпиада почти не отличалась от прежней, если не считать количества участников. Двадцать команд по десять дракончиков, и это если не считать судей, наставников и болельщиков. Последние размещались в пещерах родственников. Первых раскидали среди местных жителей. А где жили судьи и наставники, я так и не узнал.

К началу олимпиады у нас был заготовлен сюрприз. О нем знали только мои ребята. Теоретически могли также знать родители, но если кто?то и знал, то уж верно не видел. А поглядеть стоило.