— Они устроили привал, женщина — с ними. Очень слаба, сама идти не может. Ее постоянно поддерживают под руки, сейчас делают носилки…

Обер-лейтенант Майер дослушал дозорного и, обернувшись, поманил к себе долговязого ефрейтора.

— Курт, бери двоих самых быстрых бегунов и обойдите русских сбоку. Вот здесь — брод через ручей. — Офицер ткнул пальцем в карту. — Единственное место, где они могут переправиться. Заляжете там, когда они появятся, уберете лишних, остальных прижмете к земле и ждете нас. Особо повторяю — тех, кто несет женщину не трогать! В направлении носилок не стрелять! Мы будем идти за ними, перед ручьем зажмем их с двух направлений и заставим сдаться. Все понятно?.. Форвертс!.. Шнелль!..

Трое егерей скользнули в кусты. Через минуту обер-лейтенант с оставшимися солдатами прокрался к дозору, расположившемуся так близко от русских, что можно было видеть их лица в просветах листвы. Майер с интересом рассматривал неуловимых доселе «вервольфов». Обычные русские лица, которых он достаточно насмотрелся еще в далеком детстве в Саратове. Сейчас — немного напряженные и озабоченные. Оно и понятно, ввязались в очень серьезное дело. Которое скоро закончится для них смертью. Потому, что их нельзя оставлять в живых! Только так можно будет играть легенду. Ни у кого под их балахонами из рваных мешков не видно знаков принадлежности к русской армии, так что можно будет честно заявить, что его егеря преследовали неизвестных бандитов, захвативших августейшую особу, и были уничтожены без остатка. А возле ручья на русских солдат напали какие-то революционеры, о чем будет свидетельствовать пригоршня гильз от винтовок охраны поезда, доставшихся полякам, очень дальновидно подобранных на месте засады. Само собой, все несоответствия очень скоро всплывут, но к тому времени они с принцессой будут уже далеко… И хотя детальную проработку операции майор фон Тельхейм вел только с гауптманом, тем не менее, перед их отправкой он подчеркнул обоим, что операция особо важная и соблюдение обычных правил в данном случае необязательно, так как может помешать ее выполнению. А также и то, что судьба Фатерлянда зависит от их действий. А еще появился отличный шанс отомстить «неуловимым» за гибель стольких отличных парней из его роты. В тот раз им удалось ускользнуть, но теперь все шансы на стороне егерей… Помимо этого вполне вероятно, что несправившегося Штайнберга могут убрать, а командовать ротой, как и раньше, поставить его, обер-лейтенанта Майера. Он ничего не имеет против Генриха, но тот — неизвестно откуда взявшийся выскочка, а он, Иоганн Майер, многих солдат знал лично еще до войны…

Перед нами открывается долгожданная полянка, переходящая в спуск к ручью, больше похожему на небольшую речушку. Но при всей его миниатюрности переправиться можно только здесь. Справа густой, по всей видимости, труднопроходимый кустарник, слева ручей закрыт склонившимся с обоих берегов частым молодым ольшаником, через который продраться вообще невозможно. Пройдем брод, дальше будет легче с выбором направления. Да и наши уже должны быть на подходе. Но не нравятся мне эти кустики. Еще не знаю чем, но не нравятся… А время поджимает!..

Легонько хлопаю Семена по плечу, тот сразу все понимает и, взяв карабин наизготовку, бесшумным охотничьим шагом обходит поляну по кромке леса. Останавливается возле подозрительных зарослей, поводя стволом из стороны в сторону, затем подходит к спуску и машет нам рукой… Ну, двинули… Проходим половину открытого места… И кусты справа плюются винтовочными выстрелами!!!.. Семен, неловко взмахнув руками, катится к ручью, рядом со мной падают Чернов и один из его бойцов… Котяра, не дожидаясь команды, прячется за небольшую кочку и через секунду его мадсен начинает долбить туда, откуда стреляли…

— В лес!!! Живо!!! — Ору носильщикам, перекатываясь в сторону, затем Коту. — Прикрой!!!

Федор понимает сразу, пулемет короткими очередями продолжает косить кусты. Перекат вперед, используя инерцию, вскакиваю, не пробегаю, — пролетаю оставшиеся метры до зарослей и щучкой ныряю в листву, молясь о том, чтобы дальше не было камней. Над головой, сбивая листву, свистит пара подарков от гансов… Ломлюсь по кустам, как кабан, на разбирая дороги, не думая о производимом шуме. Главное — добраться до этих долбанных стрелков!.. Лишь бы Федор меня дружественным огнем не задел!.. Совсем рядом бахает маузер, еще пара шагов, вижу торчащие из-под куста сапоги, прицел — на метр левее коленки, жму два раза на спусковой крючок, люгер привычно отдает в руку, лежащее тело дергается и замирает. Дальше!.. Второго ганса поймал на перекате, когда он менял позицию. Меня он увидел за миг до того, как в лоб прилетел 9-миллиметровый кусочек смерти… И тут же по ноге как будто поленом со всей дури засветили! Третий немец оказался самым хитрым, подрезал в выемке за кустом дерн и укрылся им, как одеялом. Теперь понятно, почему Семен его не видел!.. Услышав меня, развернулся и попытался заземлить, но неудачно. Пуля чиркнула по бедру, обдав ощущением выплеснутого кипятка, но особого вреда не причинила. Смог даже оттолкнуться ногой, падая набок и выпуская остаток обоймы в ответ… Наступившая тишина кажется оглушительней грохота боя… Встаю, высвистываю «Свои» и, прихрамывая, вылезаю из кустов. Федор уже возле ручья, вытаскивает стонущего сибиряка. У него — пулевое в плечо, видимо, достаточно серьезное. Кость перебита, рука болтается, как плеть, посеревшее лицо покрыто каплями то ли пота, то ли воды. На ходу достаю плоскую фляжку со спиртом из кармана, свинчиваю колпачок, подношу к его губам. Судорожный вдох, два глотка, благодарный кивок…

Так, а теперь все надо делать очень быстро! В любую секунду появятся гансы!.. Несмотря на царапину, несусь к неподвижно лежащим телам. Мишка Чернов уткнулся носом в землю, как будто заснул на ходу. Только спина от вдохов не шевелится, да на земле расползлась темно-вишневая лужа… Рядом один из его бойцов, белобрысый молодой парень, лежит неподвижно, на спине вся лохматка в крови… Поодаль — один из носильщиков в нелепой позе, не мигая, смотрит в небо… Второй — метрах в десяти, живой, старается прикрыть своим телом от леса сидящую на траве княжну…

Да, научились, суки, воевать!.. Нас осталось боеспособных — я, Кот и еще один боец… Семен — тяжелый… И задача: доставить Ольгу Николаевну в безопасное место!!!.. И времени — с гулькин клюв!.. Значит, сделаем так…

— Ваше Высочество! Вам надо спешить, возможно, это — не последние немцы. Прошу простить дичайшее нарушение этикета, но другого выхода я не вижу. Готов понести любое заслуженное наказание после того, как все закончится…

— У Вас кровь на ноге… — Барышня, как будто, не слышит меня. — Надо перевязать…

— Спасибо, Ваше Высочество, это — ерунда… Федор!.. Оставляешь пулемет мне, княжну — на руки, вон его… — Киваю на оставшегося бойца. — Тыловым охранением, и рысью через ручей к нашим, они должны быть на подходе.

— Командир!.. А как же?..

— Солдат, выполнять приказ!.. Немедленно!.. Котяра, не спорь!.. Ты же, как паровоз, допрешь до второй волны!.. И пошлешь сюда подмогу. А мы с Семеном здесь повоюем немного, помоги только перетащить его через ручей… Я с пулеметом вон там залягу, все подходы — как на ладони. Продержусь… Все!.. Давай!.. Гансы вот-вот могут появиться…

Аккуратно перетаскиваем Семена, укладываем метрах в десяти от брода. Кладу рядом с ним пару уже бесхозных наганов. С одной руки он еще может повоевать… Княжна в сопровождении «тени» уже на другом берегу. Кот подтаскивает мадсен, кладет рядом сумку с запасными магазинами, чуть медлит, затем виновато предупреждает:

— Командир, там я пару «колотушек» из оружейки прихватил… Так, на всякий случай…

Ну, куркуль запасливый!.. Слов нет, одни многоточия… Сейчас гранаты очень даже могут пригодиться!..

— Добро, спасибо!.. Все, Федор, отправляйтесь! Времени нет!.. Ваше Высочество, еще раз покорнейше прошу простить!..

Кот, как пушинку, подхватывает княжну на руки. Та не возмущается, наоборот, обеими руками хватается за ворот лохматки, сзади становится боец со вторым мадсеном…