Неплохой доход редактору и соответствующий гонорар поставщику «жареных» новостей перепадал по тематике «справочные сведения». У читателей гарантированно вызовет живой интерес информация (особенно несколько приукрашенная реальными или додуманными подробностями) допустим о том, что доктор Н. или адвокат М. допустили серьёзные профессиональные ошибки. Опять-таки, за отдельную плату об этом можно и не писать, You understand, isn*t? (Ну, Вы понимаете?). Рудольф Густавович, за два года работы в газете успел приобрести необходимый опыт и навыки в этой несколько щекотливой и несколько скандальной сфере, тем более, что его покровитель и дальний родственник, титулярный советник и присяжный поверенный Гораций Германович Герсон, постоянно проживающий в Петрограде на Большой Конюшенной, 13 за определенный процент предупреждал о тех служителях Фемиды, с которыми небезопасно связываться. Но теперь, с новыми собственниками газеты и главным редактором о подобных методах работы следует забыть, во всяком случае, на время. Положительно, нужна сенсация, а не то и из постоянного штата можно вылететь…

Подобные рассуждения могли длиться еще очень долго, но в кафе зашли новые посетители. Среди них сразу выделялись двое офицеров. Один из них невысокий, полноватый молодой человек с погонами подпоручика, был явно из студентов, тем более, что на гимнастерке сверкал позолотой сквозной ромб, покрытый эмалью белого цвета, на котором размещался крест со скрещенными мечами — знак об окончании школы прапорщиков. А вот его визави — прапорщик высокого роста с мощной фигурой смотрелся матерым фронтовиком. Особый интерес вызывал несколько нетрадиционный набор наград — Станислав третьей степени с мечами и бантом, «клюква» и два солдатских «георгия» 3-й и 4-й степени. Оба приятеля выглядели, как успевшие где-то принять на грудь и желающие и дальше «продолжить банкет». Заняв ближайший к журналисту столик, офицеры заказали «чай по-адмиральски» и по двойной порции бифштекса. Став невольным слушателем разговора, Герсон навострил уши, ибо желанная сенсация сама шла в руки. Причем тон в разговоре явно задавал прапорщик, пробившейся к офицерским погонам явно из нижних чинов.

— Так вот, Вадим, слухай меня. Регент приказал собирать ударные роты в кажной дивизии. Штоб у начальства навроде последнего резерва были, аль самую сложную задачу выполняли. А командирами там должны георгиевские кавалеры быть, дабы своим пример подавать. А подпрапорщиками будут бывшие семёновцы, ну те, кто в декабре в Москве смутьянов громили… Меня тож звали, да не пошел я… Потому, как здесь, в Петрограде цельная рота кавалерская снаряжаться должна. Штоб от ротного командира и до последнего солдата все с крестами были. И будет рота этая в личном подчинении у Регента, во как!

— Так есть уже Георгиевский батальон, зачем еще? — Подпоручик выражает недоумение.

— Ха! Батальон чегой сейчас делает, а? Правильно — Ставку охраняет. Как бы на пенсионе живут. — Прапорщик довольно улыбается. — И никуда оттудова оне не денутся. А вот мы… Ух, развернемся!.. Вон через два дня в церкви при Георгиевской общине сестер милосердия, што на Оренбургской, торжественный молебен будет, а потом… Ладно, скажу, только штоб никому, слышь?

Опосля молебна оружие выдавать будут. Ну, в смысле, кажному по японскому карабину, по бебуту и по нагану офицерскому, да всё с гравировкой Георгиевского креста! Во как!..

— Вот прямо там и будут выдавать? — В голосе подпоручика звучит неприкрытый сарказм.

— А вот прямо там и будут! Недалече лабаз каменный пустует, туда всё и завезут, штоб далеко не бегать. Там всего-то на триста человек и надо. Завтрева уже ящики возить будут, а я — принимать.

— И что же, Феденька, вы оружие, как картошку в лабазе хранить будете?

— Да ему там полежать-то всего ночку, — и всё. Наутро раздадут. И охрану поставим, — пару легкораненых из того же госпиталя. Найдем какую-никакую берданку им для солидности. Да и не знает про этое никто… Но самое главное — опосля, как войну закончим, оружие значит в подарок останется… Ну, давай, еще разик по чайку-то!..

Так, лихорадочно размышлял Рудольф Густавович, занятно, очень занятно… Можно, конечно, написать что-либо наподобие «Великий Князь Михаил готовит диктатуру!», но вот стоит ли?.. Что я получу? Обычный гонорар?.. А что, если?..

Герсон вспомнил о своем приятеле и коллеге из числа британских журналистов, периодически появляющемся в Питере. Его всегда интересовали новости и сплетни, имеющие отношения к военным сферам. И он щедро оплачивал информацию фунтами, или же мог поделиться «Полезным подарком для друга, едущего на фронт» (стандартный набор для английских солдат, включавший в себя шприц и ампулы с морфием и кокаином).

А бравые вояки, потеряли интерес к служебным делам, тем более, что официант сервировал стол, и они с аппетитом приступили к поеданию бифштексов, периодически прикладываясь к стаканам, в которых, судя по всему, был коньяк, лишь для соблюдения условностей слегка разбавленный чаем.

Рудольф Густавович приняв окончательное решение, устремился к телефону, стоявшему в гардеробе. По первому номеру приятеля найти не удалось, пришлось обзвонить еще нескольких своих знакомых, пока ему не повезло застать англичанина у мадам Н…

Когда он вернулся, оба офицера уже закончили с обедом, расплатились и вышли. Зайдя во вторую по ходу подворотню, они встретили неприметного мужчину не старых еще лет, по виду — средней руки доктора, и перекинулись с ним парой слов…

Уже поздним вечером этот же мужчина беседовал с полноватым господином в кабинете последнего.

— Вскоре после ухода прапорщика Ермошина и подпоручика Федорова, господин Герсон отправился на встречу со своим британским другом. Это отследили наши коллеги из «Летучего отряда». Англичанин после разговора прямиком направился на Мойку, девятнадцать, в пресловутое Бюро военного паспортного контроля.

— Думаете, поверили? — Хозяин кабинета скептически смотрит на собеседника.

— Думаю, — да, Алексей Алексеевич…

— Со складом всё получится как надо? — Дождавшись утвердительного кивка, хозяин продолжает. — Наблюдение выставить загодя, чтобы никто ни сном, ни духом. Привлекайте еще раз «Летучих». Разбитый ящик приготовили?.. Хорошо, можете быть свободны. Обо всех изменениях докладывать незамедлительно.

Дождавшись, когда гость закроет дверь, Алексей Алексеевич направился к телефонному аппарату…

— Алло!.. Виктор Андреевич?.. Ротмистр Бессонов Вас беспокоит. Прошу передать для Дениса Анатольевича: рыбка клюнула, ждите гостей…

В конце января семнадцатого года жизнь в Петрограде по-прежнему напоминала суетливо-деятельный муравейник. Рабочие в утренних сумерках жидкими ручейками вливались в заводские ворота, гимназисты и студенты спешили на занятия, чиновники составляли письма, отчеты, циркуляры и еще кучи никому не нужных документов, оправдывая свою бездеятельность или получая от сомнительных сделок очень неплохие дивиденды, чтобы вечером спустить их в ресторанном угаре. Кухарки, экономки, служанки, домохозяйки спешили на рынки и в булочные, чтобы запастись продуктами впрок из-за постоянно ползущих слухов об их скорой нехватке. Умело кем-то распускаемые, эти слухи расходились по столице, как круги по воде и касались не только продовольствия… Знающие люди сами видели во дворце у царицы телефон, по которому можно было напрямую связаться с кайзером… Великий князь Михаил, решив уподобиться новому Чингизхану, хочет ввести в Столицу свою любимую Дикую дивизию, которая не пощадит ни младенцев, ни стариков… У германцев появилась новая пушка огромного калибра, одного снаряда хватает, чтобы перемешать с землей целый батальон, а то и полк… Великий князь Михаил по старой привычке отбивать жен у своих офицеров, составил в Москве себе уже целый гарем из таковых… В запасных батальонах солдатам урезали пайку аж в два раза, скоро продуктов в городе совсем не станет, потому, что продавшийся с потрохами немцам Штюрмер приказал тайком вывозить всё в Германию… Всё было как всегда, но над городом уже повисло ощущение чего-то зловеще-неотвратимого… Происходили, правда, порой события, не столь заметные в обыденной жизни, но ничуть от этого не менее важные…