А что это у моего казака глаза подозрительно так заблестели? Да и сам не могу проморгаться… Блин, сейчас расхнычемся, как две девки…

— Спасибо… брат!.. При людях ты по-прежь Командиром будешь, а так…

— А так, Гриш, зови меня Денисом…

Вчера засыпал под болтовню новоиспеченного унтер-офицера Котяры, а проснулся уже от Дашиного шепота.

— Просыпайся, соня… Денис, проснись, у нас мало времени…

— Доброе утро, любимая!..

Даша чмокает меня в щеку, забавно морщит носик.

— Фу, колючкин!.. Давай, просыпайся, надо делать перевязку, скоро парикмахер придет, побреет тебя. Только что сообщили, что сегодня Его Величество приедет. И чтобы тебя привели в божеский вид… Федор, помоги, пожалуйста!..

Появившийся Кот привычно и, главное, безболезненно переводит меня в полувертикальное положение, пока моя медсестричка меняет повязку на боку, затем на руке, щедро поливая засохшую корочку перекисью. Потом доходит очередь и до головы. Сняв бинты, Даша удивленно смотрит на меня.

— Денис, ты где и когда ударился?.. У тебя на лбу — синяк, раньше его не было!

— Да, вроде, не бился головой… Да и обо что тут можно удариться?

— Не знаю. Здесь не больно? — Пальчики аккуратно прикасаются ко лбу. В том самом месте, куда стукнул своим посохом Мартьяныч в моем сне…

После того, как надо мной поколдовал «цирюльник», я стал похож на младенца-именинника, в смысле, в белых повязках и чисто выбритый. А спустя совсем немного времени начались эти самые «именины». Даже через прикрытые двери была слышна торопливая возня в коридоре. Даша, взволнованная и непривычно притихшая, сидела рядом, как и полагается образцовой сестре милосердия. Криков «Едуть!!!», само собой, не было, но по вдруг наступившему затишью стало понятно, что — уже все! Приехали!..

Дверь распахивается, и в палату входит Император Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и далее по тексту… Его Императорское Величество Николай II!.. В сопровождении Великой Княжны Ольги Николаевны и нескольких флигель-адъютантов. Моя милая приседает в изящном реверансе, а мне почему-то хочется даже лёжа вытянуться по стойке «Смирно». Потому, что в комнату вошел Монарх. Человек, которому я присягал. Человек, облеченный Властью. Хотя, с виду — простая гимнастерка, полковничьи погоны с вензелем, тщательно расчесанные борода и усы, высокий лоб с небольшими залысинами, немного прищуренные глаза…

— Здравствуйте, штабс-капитан!.. Не удивляйтесь, я не оговорился. — Самодержец делает знак одному из свитских, тот открывает кожаный бювар и зачитывает торжественным тоном:

— Божьей милостию Мы, Николай Вторый, Император и Самодержец Всероссийский…

Не Левитан, конечно, но близко к этому. Величественно так и торжественно излагает…

— … В воздаяние усердной и ревностной службы, а тако же свершенного на поле брани самоотверженного подвига, Всемилостивейше пожаловали Мы вас воинским чином штабс-капитана со старшинством…

Блин, о как!.. Из грязи в князи… С летёхи на капитана перепрыгнул… Глашатай тем временем достает другую бумагу…

— … Указом в двадцать четвертый день сентября тысяча девятьсот пятнадцатаго года, Капитулу данным, жалуем вас Кавалером Императорскаго Ордена Святаго Равноапостольнаго князя Владимира с ношением знака Ордена четвертой степени с мечами и бантом…

Другой сопровождающий при этих словах, видя, что правой рукой мне взять никак не получится, кладет коробочку с орденом на тумбочку. Туда же приземляется папочка с Указами и новенькие погоны с четырьмя звездочками на каждом.

Все, что удается выдавить из себя, так это хриплое:

— Служу Престолу и Отечеству, Ваше Императорское Величество!..

Император, подойдя к койке, негромко произносит.

— Хотя это производство и вне правил, однако причина тому весомая. И в это производство уже зачтено Ваше право, как Георгиевского кавалера, на испрошение следующего чина. Помимо всего, что я должен был сделать официально, хочу поблагодарить Вас, как отец, дочь которого Вы спасли, самоотверженно рискуя своей жизнью. Мне доложили, что у Вас скоро свадьба, и Ваша невеста здесь присутствует. — Царь смотрит на мою медсестричку, смущенно краснеющую при этих словах. — Когда у Вас появятся свои дети, Вы поймете мои чувства.

Великая княжна подходит и становится рядом с отцом.

— Я бесконечно благодарна Вам за спасение… Мне было бы очень неловко выразить свою благодарность… иными способами… Поэтому позвольте я сделаю свадебный подарок Вашей невесте…

Вконец засмущавшаяся Даша принимает из рук княжны небольшой длинный футлярчик, еле слышно благодарит Ее Высочество.

— Мне посоветовали причислить Вас и Вашу роту к своему Конвою. — Продолжает тем временем Николай II. — Но, тем не менее, я хочу услышать Ваше мнение.

Вот, блин, и этот туда же!.. И как мне теперь отказать самому Царю?..

— Прошу покорнейше простить, Ваше Величество… Я хотел бы со своим отрядом остаться на фронте… Мои солдаты обучены прорывать оборону противника, действовать в тылу у неприятеля…

Один из флигель-адъютантов подходит сзади и что-то шепчет Императору. Николай заинтересовано смотрит на меня.

— Мне докладывали, что после сдачи Ново-Георгиевской крепости из окружения вышел батальон 249-го Дунайского полка и какой-то партизанский отряд… Это были Вы?

— Так точно, Ваше Величество!..

Самодержец хочет спросить еще что-то, но потом передумывает и закругляет беседу.

— Я рад, что в столь тяжкий для России час офицеры рвутся в бой. Надеюсь, что еще услышу о Ваших подвигах… Выздоравливайте, штабс-капитан!..

Один из адъютантов после ухода августейших особ задерживается.

— Господин штабс-капитан, остальные документы получите позже с нарочным. — Видя мое недоумение, быстренько поясняет. — Вам отныне пожалованы фамилия «Гуров-Томский» и личный герб, который, впрочем, в Гербовом отделе еще не успели разработать. Диплом Вам пришлют позже. Также Вам пожалованы ежегодная пенсия в размере трех с половиной тысяч рублей, разовая выдача в такой же сумме, и, если бы Вы согласились служить в Лейб-Конвое, получили бы дом в Царском Селе, а так… Обратитесь позже в Департамент уделов с прошением… Всего хорошего…

Ф-ф-ух, даже дышать стало легче!.. Даша восхищенно ахает, открывая футлярчик, затем показывает мне содержимое. На синем бархате лежит ниточка жемчуга, посередине, в качестве подвески, жемчужина побольше обжатая лепестками какого-то белого металла, две таких же в качестве сережек.

— Тебе нравится? — Задаю дурацкий вопрос, все и так видно, но надо мою ненаглядную срочно выводить из ступора.

— Ты что?!.. Это же!.. — Видя мою улыбку, она приходит в себя. — Издеваешься, да?

— Нет, что ты! Просто тебя эта побрякушка загипнотизировала. Вот и хотел обратить на себя внимание.

— Это — не побрякушка!.. Ах, все равно ты не поймешь!.. А что у тебя здесь в коробочке? Можно посмотреть?

— Конечно, смотри! Только я и так могу сказать. Красный крест с черным ободком, двумя скрещенными мечами на колодке красно-черной ленты с таким же бантом. В середине креста эмалевая миниатюра с изображением короны и белой мантии, на которой две буквы — «С» и «В». Орден Владимира с мечами…

Наше общение безжалостно прерывает появление Валерия Антоновича вместе с каким-то гвардейским офицером. И после этого начинается эстафета. Очередной засланец, или посланец от очередного Великого Князя, бесцветные слова, ничего не значащие фразы, вручение подарка, пару раз прозвучавшие витиеватые намеки на то, что «было бы неплохо, если бы геройский штабс-капитан по выздоровлении поступил бы на службу к…» и так далее, в той же тональности. Единственные вещи, которые привлекли внимание — роскошно отделанная шашка, хорошо еще, что без гарды и дужки, и, самый важный на мой взгляд подарок — часы от Великого Князя Михаила Александровича. На вид — обычные «Павел Буре» в серебрянном корпусе с накладной золотой монограммой из переплетающихся букв «М» и «А». На внутренней стороне крышки свежая гравировка: «От Е.И.В. Вел. Кн. Михаила Александровича штабс-капитану Д.А.Гурову». Надо же, наверное, про звание у старшего брата проконсультировался. А к ним в конверте прилагалась короткая записка: «Благодарю за спасение племянницы! При случае буду рад пожать руку герою!».