— Насколько я понял генерала, ему хуже горькой редьки надоел царящий бардак. Он и с большевиками связался… у нас, там… из-за того, что те действовали конкретно и решительно.
— Дай Бог, дай Бог… От него сейчас зависит решение двух очень важных вопросов. Во-первых, было бы очень здорово подключить его к разработке заговорщиков. Нам сейчас нужна любая помощь в этом вопросе. А во-вторых, Ивану Петровичу очень пригодилась бы определенная информация из лабораторий Круппа.
— Академику неймется? Хочет и здесь кого-то переплюнуть и за пояс заткнуть?
— Вот как раз за это Вы, господин капитан, ему еще большое спасибо скажете. Когда начнется летняя кампания…
Нашу беседу прерывает оживший телефон, сообщивший голосом Келлера, что можно уже выдвигаться на очередное суперсекретное совещание. С некоторым даже сожалением отставляю недопитый стакан и, дождавшись, пока Воронцов закроет кабинет, шагаем на встречу «в верхах»…
Ну, все, наконец-то тема закрыта и разговор окончен. Можно выдохнуть и расслабиться. Тем более, что Павлов и Келлер ждут за накрытым чайно-кофейно-коньячным столом, пока я окончательно не выпущу оставшийся пар вместе с никотиновым дымом. Хозяин кабинета выпроводил меня за пределы помещения, сопроводив назиданием о том, что никто из присутствующих не желает гробить свои легкие теми восемьюдесятью процентами никотина, которыми щедро и совершенно бескорыстно одаривают присутствующих некоторые неразумные юноши, упивающиеся своей вредной привычкой.
Мда-а, наш академик продолжает удивлять неожиданными кульбитами. И неизвестно, чей здесь вклад более весомый — собственно Павлова, или его нынешнего «компаньона» Тимина. Эта парочка, блин, сущностей прекрасно спелась в слаженный дуэт или, если угодно, слилась в единый сплав, взяв, наверное, самое лучшее от обоих составляющих. Только вот почему-то с каждым днем этот тандем все больше напоминает гремучий газ, или бинарный боеприпас по тому абсолютно позитивному, но совершенно непредсказуемому эффекту, который они оказывают не только на «товарищей по работе», но, возможно, и на глобальные процессы в целом.
А в принципе — сам виноват. Что я, собственно, знал об уважаемом майоре Тимине то ли в будущем, то ли в прошлом, то ли, вообще, в иной реальности?.. Типичный «пиджак», один из студентов-технарей, которые в середине-конце восьмидесятых составили курсы в некоторых военных училищах, позволив сократить дефицит офицеров в РВСН и ГУКСе, а затем в эпоху глобальных, мать их за ногу, перемен остались тянуть армейскую лямку. Руководствуясь, по-видимому, при этом разными обстоятельствами, но в полном соответствии с фразой Пушкина «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». В общем, используя лексикон начала века двадцатого — шпак, штрюцкий, но по иронии судьбы задрапированный в мундир. Инженер, как говорится, «от Бога», человек с добрым характером, увлекающаяся натура, но вот как офицер…
А оказывается, наш майор защитил кандидатскую диссертацию, выбрав среди списка весьма экзотическую специальность — «Приборы, системы и изделия медицинского назначения». И при этом путь к диплому был весьма тернистым. Первая попытка покорить бастионы ВАКа под штандартом «История науки и техники» была безжалостно пресечена реформой, то бишь, уничтожением ВУЗов и расформированием ученых советов. Но Тесла не сдался и, в конце концов, победил…
А теперь, по порядку. Когда-то очень давно мои попытки похитить лавры иллюстраторов военно-исторических серий «Техники Молодежи» и изобразить по настоятельной просьбе Великого князя Михаила развитие униформы и оружия Красной и Советской Армии вызвали явление, определенное позже фантастами, как «эффект бабочки». С легкой стрелковки моментально перешли на более тяжелое вооружение, и, в конце концов, Михаил Александрович, пораженный перспективами ракетных систем залпового огня на поле боя, поручил, а точнее, повелел создать некую аналитическую группу, которая должна была:
Во-первых, тщательно просеять всю наличествующую информацию о состоянии ракетной техники и, особенно ее военной ипостаси в Российской Империи и у ее заклятых друзей и врагов;
Во-вторых, представить перспективные образцы и, что самое главное, — специалистов, способных в самые сжатые сроки довести эти образцы до ума, а точнее, до боевого применения.
И, что характерно, в эту аналитическую группу вошли только Павлов и Келлер, я почему-то пролетел, как фанера над Парижем. Тогда, правда, было много других очень важных и срочных дел за линией фронта, поэтому всё быстро забылось. Но, когда на сегодняшнем Военном совете вновь всплыла задача заиметь аналог «Катюш» к началу летней кампании семнадцатого года, прошлое вспомнилось слишком нервно. Излишняя самоуверенность и несколько рюмок коньяка иногда способны испортить любую ситуацию, в этом я убедился на собственном опыте…
— Милейшие Иван Петрович и Федор Артурович, а позвольте-ка полюбопытствовать по какой такой причине некие «пиджак» Тимин и ефрейтор Александров не соизволили включить в список консультантов выпускника кузницы кадров для космических войск легендарной Можайки старшего лейтенанта Журова?
Павлов, сверкая лучезарной улыбкой, отвечает подозрительно-виноватым тоном:
— Да-с, Денис Анатольевич, пожалуй, мы тут дали маху… Но все еще можно исправить, тем более заручившись поддержкой суперпрофессионала из ВКС. Не будете ли так любезны поделиться с нами списочком фамилий отечественных и иностранных специалистов в сфере ракетного оружия?
— Да легко, позвольте только листок бумаги и карандаш! — Торжественно улыбаюсь, игнорируя панический вопль интуиции о том, что сейчас всё будет очень плохо. И только получив требуемое, неожиданно впадаю в ступор. В голове вертятся фамилии либо «времен Очакова и покоренья Крыма» типа Засядько, Шильдера и Константинова, либо легендарная цепочка Кибальчич, Циолковский, Цандер и Королев с его когортой ракетчиков. С иностранцами обстоит еще хуже. Перечень имен, возглавляемый Конгревом, дополняется Обертом, Годардом, и траурно завершается Вернером фон Брауном, получившись, откровенно говоря, куцым.
— Ну что, господин-товарищ космонавт, огласите Ваш список, пожалуйста. — Павлов преодолев легкое сопротивление, вытягивает листок из моей руки и, не торопясь, с чувством комментирует его содержание. — Как говорится — иных уж нет, а те — еще в пеленках? И кого из них можно привлечь к практической работе по созданию РСЗО?.. Циолковского? Так он чистейший теоретик… Или — Цандера?.. А, может, Сергея Павловича Королева? Так ему еще и десяти лет не исполнилось… Молчите? Хорошо, тогда говорить будем мы.
Не обижайся, Денис, но эти науки тебе в Можайке не читали. Если бы я, а точнее, Тимин не прошел через тернии адъюнктуры и не накропал с полдесятка статей по ракетной тематике периода XIX–XX века, то, скорее всего, назвал бы те же имена. А любитель «Что? Где? Когда?» Сашка Александров, ставший теперь Федором Артуровичем, не написал бы, зарабатывая копейку, сотню вопросов к турнирам, посвященным ракетам и космосу, и поступил бы аналогично. И мы не смогли бы ничего посоветовать Михаилу Александровичу. А так наши воспоминания из будущего о прошлом и настоящем позволили Петру Всеславовичу и его коллегам оперативно собрать необходимую информацию.
И даже более того… Тебе говорит что-нибудь фамилия Поморцев?.. Нет? А если я уточню — генерал-майор Поморцев Михаил Михайлович?.. Опять — нет? Так вот, это — человек гениальный и широко одаренный, крупнейший отечественный специалист в области различных летательных аппаратов и, прежде всего, замечу, ракет. И он сумел добиться реальных результатов, проводя работы на Петербургском артиллерийском полигоне, в Севастополе и на Ракетном заводе в Николаеве. Я уже не говорю, о сотрудничестве с Котельниковым по совершенствованию парашюта и изобретении кирзы. Да, Денис Анатольевич, Вам не послышалось — именно кирзы. Теперь нашим солдатикам на смех нашим «союзникам» и противникам не придется примерять лапти.
