— Как вы смеете?!.. Хам!.. — На большее представительниц прекрасного пола не хватает, колобок в шубе тоже молчит, зато наш спор привлек внимание нескольких крепышей в студенческих шинелях, которые проталкиваются поближе. Ага, на рукавах уже повязаны красные ленточки! Запомним…
— А, может быть, господин офицер изложит подробнее свои воззрения? — Развязно вопрошает один из них, вызывающе глядя на меня. — Вы за свободу и справедливость, или за прежнюю власть?
Как-то по аналогии приходит на ум фильм «Чапаев», где Василь Иванычу задают вопрос, типа, за большевиков он, аль за коммунистов. Отвечаю примерно по аналогии:
— Я — за торжество объективной реальности над субъективными амбициями индивидуумов, озабоченных пубертатным периодом…
Мальчики правильно оценили иронию и угрожающе решили двинуться вперед…
— А вот этого не советую, юноши! — Демонстративно отстегиваю крышку кобуры. — У меня здесь восемь смертей, вас же — только пятеро… Если у вас больше нет вопросов, не смею задерживать, господа…
По моему, принцип «Хотели — как лучше, а получилось — как всегда» для Руси-матушки является незыблемым правилом. Ещё два дня назад науськанные сплетницами и агитаторами толпы ходили по улицам и орали «Хлеба!», вчера на повестке дня уже общегородская забастовка и красные полотнища с лозунгами «Долой самодержавие!». А также — расстрел демонстрации на Знаменской площади и ответная стрельба лейб-гвардии Павловцев по конной полиции. Очень боевой и очень умный генерал Хабалов, заранее назначенный дежурной задницей, то бишь командующим Особым Петроградским военным округом, свои чрезвычайные полномочия видел лишь в бесконечных совещаниях с градоначальником и остальными чинушами, да в бездарном использовании войск. Высылать повзводно на мороз против тысячной толпы, не давать смены, чтобы солдаты обогрелись и пожрали чего-нибудь горячего, — и после этого удивляться поведению павловцев? Ню-ню…
До вчерашнего вечера остальные батальоны были ещё выжидательно нейтральны к происходящему благодаря неимоверным стараниям своих командиров, сумевших запереть молодняк в казармах и доверить охрану учебным командам, состоящим из фронтовиков. Хоть и были попытки прорваться в казармы какими-то цивильными уродами, ряжеными в солдатские шинели. Хотя насчет цивильных я, пожалуй, погорячился, состоят людишки на службе, состоят. Только вот не на государевой. И воевать дюже желают. Только не за то, что надо…
Но сегодня всё сдвинулось в худшую сторону. Выздоравливающие Николаевского госпиталя, не придумав, как по другому откосить от фронта и наслушавшись «откровений» лечивших их докторишек, всё же пролезли в казарму Волынского полка. И штабс-капитан Лашкевич, как и в прошлый раз спеша за подмогой, поймал свою пулю в спину. А фельдфебель Тимофей Кирпичников опять стал «первым солдатом революции», замарав остальную роту кровью убитого офицера. И не оставив им другого выбора, кроме как поднимать остальную «гвардию». Правда, сначала повезло далеко не везде, но литовцев и часть преображенцев они за собой потянули. А потом дурной пример стал заразительным, тем более, что со слов уже появившихся «языков» по казармам вовсю стали шнырять мутные личности в солдатской форме, правда, не имеющие никакого понятия, как её правильно носить. И очень красиво рассказывать, что если они, солдаты, поддержат революцию, то на фронт их не пошлют, а сразу после победы над ненавистной монархией закончится война, и все заживут счастливо и богато. И в подтверждение своих слов — давать по двадцать пять целковых на день каждому.
Народу на улицах прибавилось, причем настроения царят более чем агрессивные. До этого, как я понимаю, была небольшая разведка боем. Кто-то очень умный направлял демонстрации к важным объектам типа Арсенала, цейхгаузов, полицейских участков, тюрем, вокзалов и так далее, и смотрел, как будут реагировать их защитники. Теперь же, уверившись в том, что никто не схватит за руку, не даст по шее и не поставит к стенке, господа революционеры перешли к более активным действиям. Окружной суд и полицейские участки полыхают, наверное, до сих пор вместе со всеми решениями, приговорами и прочими документами. И стрельба слышится, пока, правда, редкая. Сотня, от силы полторы сотни винтовок на батальон, это много, или нет? Для стратегов наподобие Келлера — нет, а для охраны тех же «Крестов», Военной тюрьмы на Нижегородской, или Дома предварительного заключения на Шпалерной многовато будет. Особенно, если из оружия — только револьверы и кажется, что все пули — твои. Хорошо, что с помощью ротмистра Бессонова по линии Отдельного корпуса удалось усилить охрану почти моими пулемётчиками. Почти — потому, что в Ораниенбауме «янычары» Стефанова вот уже какой месяц с «кольтовцами» из Первого запасного пулеметного полка тесно общаются. И общение это не прошло для них, в смысле — для пулемётчиков, даром. Упрашивать никого не пришлось, только кинули клич, сразу добровольцев набежало. Так что теперь во всех вышеперечисленных заведениях по паре-тройке пулемётов имеется. И их хозяева знают в кого и за что будут стрелять, если придётся. Но стволов, всё-таки, на руках — уйма. Оружейные магазины уже стоят разграбленные. В нескольких свободные «призраки» засады устраивали наподобие той, в амбаре, когда Чугурина взяли. В «плен» приводили только главарей…
А свой счёт в этой войне я уже открыл. Не знаю, что это было — Провидение Господне, или игры шустриков с рогами, копытами и хвостами, пахнущими серой, но вчера вечером, возвращаясь на квартиру, мы с Ильёй Буртасовым наткнулись в одной из подворотен на два ещё тёплых трупа. Тощий очкарик с проломленным черепом в студенческой шинельке с вывернутыми карманами, и барышня-курсистка. Ей повезло только в том, что удар ножом в сердце был точен, и она не мучилась. Разорванные мочки ушей — серёжки сорвали?.. Неестественно торчащий в сторону тоненький пальчик — сдёргивали колечко?.. И вот это вы, бл…ди, называете свободой?!.. ПодАвитесь вы этой свободой! Вместе с кишками своими подАвитесь! И кровищей своей поганой захлебнётесь!..
Вместо своей «норы» отправился на конспиративную штаб-квартиру Келлера. Денщик Прохор даже не дёрнулся, достаточно было одного взгляда, и я беспрепятственно ворвался в генеральский «кабинет».
— Сколько ещё будешь тянуть кота за яйца?!! Людей уже открыто на улицах режут!!! Девчонку — ножом в сердце… Она б сама всё отдала… — Первый раз называю Фёдора Артурыча на «ты» и полицейских современным обозначением. — Стратег хренов!!!.. Мало тебе три с половиной сотни ментов за два дня?! Хочешь, чтобы по улицам реки крови текли?!.. Не помнишь, что Воронцов рассказывал?!! Как его семью в девятьсот пятом такие же вот!!!.. А потом дом подожгли, чтоб концов не сыскать!!!..
— Денис!..
— Что — Денис?!.. Крови ждёшь?! Будет тебе кровь!!!.. Меня до утра нет!!!.. А там — посмотрим!!!..
«Языки» оказались более чем откровенными, сдуру принимая наши действия за кустарную самодеятельность горстки разрозненных фанатиков-монархистов. От них, помимо всего прочего, и узнали интересную новость. Оказывается, чтобы комфортней было революционировать, в определённых местах были устроены общежития-столовые для активистов и агитаторов. Пришел человек в цех, пообещал рабочим новую и светлую жизнь, дал — кому по семь рубликов, а кому и в морду, если от коллектива отрывается, вывел на демонстрацию, прошёл, где надо, и — отдыхать. Пожрать горяченького, водочки хлебнуть — свобода всё-таки, на коечку завалиться… а если рядом какая-нибудь мамзель-эмансипэ, так вообще здорово!..
Так что пришлось сегодня ночью наведаться со своими диверсами в Вольно-экономическое общество на Измайловском и на Калашниковскую биржу. Тихонько вошли, тихонько поздоровались… Курсисток, на их счастье, там не оказалось, поэтому после недолгого спора кто из присутствующих больше ценен для революции забрали с собой троих, а остальным пришлось остывать, чтобы утром официально пополнить списки павших борцов за народное счастье…
