Суворов от души посмеялся над шуткой. Но потом долго и упорно спорил. Его можно понять. Финансирования армии вечно не хватает, а здесь ещё я предлагаю перенаправить часть ресурсов на разработку и выпуск нового вида орудия. А ведь нам придётся ещё воевать в горах и не только на Кавказе. Есть ещё Балканы и Закавказье. Почему не озадачиться производством орудия заранее? Плюс новое орудие, снаряды и лафет потянет за собой прогресс в технологиях. Здесь это пока плохо понимают, что ВПК является локомотивом промышленности и прогресса.

Далее схлестнулись по вопросу создания полицейских частей. Генералиссимус искренне считал, что для обеспечения порядка в городах хватит нынешних непонятных образований. Нормальная полиция была пока только в Питере и Москве, а в других городах функции были весьма размыты от губернатора до городничих.

—Основная задача полицейских военизированных сил — это поимка разбойничьих ватаг, захват опасных татей, обеспечение порядка в городах на случай беспорядков и подавление крестьянских бунтов.

—Чем же вас не устраивает армия? — в который раз возразил Суворов, — Ей вполне по силам справиться с перечисленными вами делами.

—Скажите, любая армейская часть сможет действовать в лесу, как мои егеря?

—Тут вынужден признать, что подготовка ваших людей несоизмеримо выше выучки простого солдата. Но при чём здесь полицейские части? — командующей действительно не понимал.

—Потому что армия умеет только выполнять приказы и очень плохо думает. А в поимке разного рода разбойников нужна не только подготовка, но и смекалка. И я не просто так затронул вопрос подавления бунтов. Нынешние вопросы решаются очень просто — залп в сторону безоружных мужиков, а далее пускай начальство решает.

—Не так уж они безоружны. Бывает, что мужики убивают помещика с семьёй, жгут и грабят усадьбы.

—Понятно, что это простейший способ решения проблемы, — отвечаю с усмешкой, — А то, что помещики насилуют девок, калечат и убивают мужиков, обкладывают их незаконными поборами, вынуждая крестьянских детей умирать от голода, вопрос вторичный. Всегда же можно призвать войска, которые покажут быдлу его место. А высокородная курва как бы невиновна.

Чувствую, что начинаю заводиться, а моя вторая сущность всегда рада плеснуть гневом и неадекватностью. Под удивлённым взглядом Суворова успокоился и продолжил.

—Крестьянский бунт, если не брать восстание Пугачёва, не является государственным преуспеянием. Тем более он не должен подавляться с помощью войск. Это дело для разбирательства обычного уголовного суда. Где сторона помещика так же обязана нести ответственность. И если будет доказано, что крестьяне восстали из-за произвола и поборов, то сразу дело должно переводиться в ранг преступления против государства. Ибо дворянин довёл своих людей до такого состояния, что они пошли на бунт. И отвечать за это должен именно помещик. Понятно, что самых активных и дерзких бунтовщиков лучше сослать в Сибирь. Но не каторгу, а дать им землю и пусть осваивают новые земли. От этого двойная польза. Людей сохраним и новые земли будут осваиваться.

—Странная идея, — командующий и не думал скрывать скепсиса, — То есть, по-вашему, дворяне должны отвечать за своих бунтующих крестьян? Вы хотя бы понимаете какое будет противодействие в обществе? Здесь и до бунта помещиков недалеко.

—А я для этого проведу разъяснение среди крестьян. Что если помещик изнасиловал дочку, убил сына или повысил оброк в два раза, то можно его на вилы. Для этого в каждом губернском городе будет специальный представитель, задача которого разбираться именно в подобных вопросах и докалывать напрямую в столицу. Годика через три, спалив и подняв на вилы пару сотен семей, ситуация должна нормализоваться.

Суворов посмотрел на меня как на сумасшедшего. Я долго сдерживался и начал ржать как конь, так забавно он выглядел. Троллил я его безбожно, и он купился. Конечно, никто не собирается давать крестьянам лицензию на убийство. Но вот особые представители будут действовать во всех губерниях и следить за перегибами. Всякую мразь вроде Салтыковой или Арцыбашевых буду выкашивать как сорняки. Даже сажать никого не буду — конфискация и баста, с переправкой на восток. Как раз и обкатаем службу ревизоров или аудиторов, которую я предложил создать брату. Что-то вроде комиссаров и будущего кадрового резерва, формируемого из офицеров с чиновниками, желательно выходцев из мелкопоместного дворянства.

Суворов остановился в Кобрине на четыре дня и решал организационные вопросы по размещению возвращающейся армии. Я в это время занялся усиленными тренировками и даже умудрился выдержать кросс, который бегали егеря. Здесь всё-таки не центральные губернии и зима намного мягче, дышится легче. Но всё равно бежать по снегу через лес достаточно сложное занятие. Чувствую, что практически восстановил свою форму, которая была до ранения. Душевную травму излечить не удалось и мысли постоянно возвращались в свой мир, где остались дочки. Но постепенно образы двойняшек размывались, и я всё сильнее погружался в нынешний мир.

В Минске в нашу честь дали шикарный бал. Словам Суворова внимали аки пророку. Офицеров просто атаковала восторженная публика. Дамы хотели потанцевать с героями, господа пообщаться и выпить. Мне досталось больше всех. Слухи об Обществе уже докатились до Минска, и женская часть публики требовала объяснений. Не стал устраивать отдельных собраний, а просто вкратце рассказал об идеях новой организации. А самых любопытных отправил к Софии и княгине Любомирской.

Здесь же я получил очередную пачку корреспонденции и на следующей день засел за чтение. После обеда принялся писать ответы. Мы здесь зависли на два дня, так что гонец успеет доскакать до столицы раньше нас. Письма были стандартные, но опять отличился Павел. Не знаю, чего ему там нашептали, но Император требовал моего немедленного возвращения в столицу.

До Пскова доехали как-то буднично и остановились в городе всего на сутки. Здесь уже ощущалась настоящая русская зима во всей своей красе. Сильные морозы, хрустящий снежок, солнце и изумительный воздух. Сразу почувствовал, что вернулся домой. На станции в двух днях пути от столицы нас застала жуткая метель со снегопадом. Я просто отсыпался и отдыхал с дороги, выходя из комнаты только поесть и по нужде. Знаете, путешествовать на санях тоже не особо приятное удовольствие. На моих колёсных возках хоть есть рессоры, и они не так жёсток реагируют на ямы с выбоинами.

30 января в обед мы въехали в столицу. Погода была пасмурной, шёл снег, благо хоть не было ветра. Понимаю, что встреча с Павлом будет непростой, но плевать. Я сейчас другой человек и более не собираюсь под кого-то подстраиваться. На открытый конфликт не пойду, просто нет сил. Но и никто не мешает мне продвигать свои идеи. Начнут мешать, значит, получат ответку в очень жестокой форме.

Январь 1800 года, Санкт-Петербург, Царское Село, Гатчина. Российская Империя.

Кто действительно был рад моему возвращению, так это Юля. Меня даже немного смутил такой напор. А ещё были дети, о которых папа вспоминает раз в год или реже. А ведь двойняшкам уже исполнилось два с половиной годика. Ярик пока совсем мелкий и пускает пузыри, агукает и сосёт сиську кормилицы. Но все дети рыжие! Волосы не такого насыщенного медного цвета, как у Юли, папа блондин внёс свой вклад. Цвет волос ближе к золоту и ещё огромные голубые глаза. Выглядят они забавно и переполняют меня искренней нежностью.

Забавно, но вызова к отцу не было, хотя я сразу доложил о прибытии. При этом Суворов был принят Императором, после чего последний сразу отбыл в Гатчину. Может это такой тонкий намёк, не знаю. Реально плевать. Дел накопилось просто вагон, а ещё я осознал, что у меня, оказывается, есть жена и трое детей. Они меня ждали и любят, хотя не уверен за Ярика, слишком мал.

Юля полностью следовала моим советам и занималась детьми самостоятельно. Вернее, она не отдавала их в полное распоряжение гувернанток. Понятно, что были кормилицы и прочие слуги, вытиравшие детишкам сопли и менявшее пелёнки, но всё под строгим контролем мамы. Когда она успевает заниматься делами? А ведь Фонд и наше дело с Астафьевым под полным контролем моей супруги.