—Алексей Андреевич, вы какой державе служите? Убит ваш Император и мой отец. Какая разница посол это или простой купец?

Аракчеева после таких слов перекосило и его вытянутое лицо пошло крупными пятнами. Вот не думал, что с этим реакционером и консерватором возникнут проблемы. С Беклешовым гораздо проще. Своё мнение он отстаивает и не пытается угодничать. А вот недавно слепленный граф никак не может определиться с генеральной линией. Вроде в моей реальности товарищ был апологетом реакции и предан Александру как собака. Но так как брат уклонился от принятия решений, то и с его представителем в Трибунале возникают постоянные недопонимания.

Идём по казематам Петропавловской крепости и обсуждаем ситуацию с Уитвортом. А где ещё содержать такое количество арестантов? Здесь всё рядом, много разного рода помещений, и никто не мешает. Мы ещё не успели подавить мятеж, как нескончаемым потоком пошли ходоки. Мол простите дитятко великовозрастное, не знало, куда полезло и вообще мимо проходило. После того как я арестовал и бросил в подвалы излишне докучливых просителей, невзирая на пол, чины и возраст ситуация начала меняться. По крайней мере, мой кабинет перестали штурмовать расстроенные родственники. Александр самоустранился и засел в Зимнем, запретив вообще кому-то к нему приближаться. По сообщению моей разведки, брат серьёзно занялся составления плана реформ, при помощи Гарденберга, Трощинского и умудрившегося выжить Кочубея. Строганов и Новосильцев, а также их секретари были убиты заговорщиками. Гы.

—Вы не имеете права. Я посол великой державы и вам не простят самоуправства!

Англичанин был самоуверен и пытался качать права. Кроме нашей тройки, в помещении присутствовал писарь, невзрачный человечек, мастер развязывать языки и его помощник. Каты сразу взялись за дело, подвесив посла, связав ему руки за спиной. Слышал как-то странную историю, мол люди разных национальностей боятся специфических пыток, свойственных именно их державам. А я не согласен. Человек просто боится боли, каким бы способом её не причиняли. Уитворт понял, что с ним не шутят и резко посмурнел. Да и больно это когда тебе вывернули руки, заставив стоять на вытянутых носках.

—Кто в Лондоне одобрил приказ на убийство моего отца?

—Это заблуждение. Вы бы лучше следили за собственными подданными, которые с радостью готовы свергать своего монарха.

Кивок человеку, натянутая верёвка, хруст суставов и крик непонятливого товарища. Далее палач берёт железный штырь и начинает нагревать его на стоящей в углу жаровне. От посла ощутимо запахло мочой. Хлипковат оказался наш манипулятор. А ничего так каземат, продуманный. Даже есть вытяжка, чтобы выходили запах гари и смрада. Так и представляю, как Петя Великий лично пытал здесь очередного бедолагу. Мои новомодные лампы дают достаточно света, даже видна струйка пота, стекающая по виску англичанина. Ему пока заткнули рот грязной тряпкой, и некогда блистательный джентльмен мог только мычать, испуганно закатывая глаза. Ещё и пердел от страха, а может, срал в штаны. Меня это не интересует.

Палач тем временем взял железку и приблизил её к попытавшемуся отстраниться арестанту.

—Будешь говорить? — спрашиваю безразлично это подобие человека.

Судя по многочисленным кивкам, клиент созрел. Увидев мой жест, палач вытащил кляп. Англичанин начал шумно дышать, пытаясь что-то рассказать.

—Мне надо знать одно. Кто отдал приказ?

—Премьер-министр и глава МИДа. Но вам это не поможет. Мои слова ничего не значат, тем более они сказаны под пыткой.

—А кто тебе сказал, что меня волнует мнение твоего руководства? Приведите шлюху, надо уточнить один момент, — приказываю палачу.

Через пару минут в камере оказалась Ольга Жеребцова. Некогда красивое лицо представляло собой восковую маску с силой сжатыми и искусанными в кровь губами. Уж она точно на мой счёт не заблуждалась.

—Четыре года назад, покушение на столичном тракте твоя работа?

—Ты не человек, а дьявол! — чуть ли не выплюнула женщина, — Сколько раз я предупреждала этих слепцов, что нельзя оставлять тебя в живых. Но мне не верили. А нападение организовано мной, глупо скрывать. Людей только предоставил этот господин.

Взгляд, которым мадам одарила бывшего любовника был наполнен искренним презрением. Ну плохо человеку, он точно не был готов к подобному отношению. Привык к собственной неприкасаемости и малость забронзовел.

—Есть ещё женщины в русских селеньях! — ухмыляюсь, под непонимающими взглядами присутствующих.

В отличие от своих братьев с любовником, Жеребцова не юлила. Признала вину, не заламывала рук и молчала про пощаду. А вообще, железная дамочка! Очень хочется её убить, но есть у меня иные планы. Пусть посидит немного, будет более сговорчивой.

Последние дни слились в какой-то непрерывный спектакль. Вернее, я выступаю в качестве зрителя, а комедию ломает большинство организаторов заговора. Убогие никак не хотят осознать, что они уже трупы. Пощады не будет, ибо я так решил. Да, придётся обезглавить часть аристократии. Многие из заговорщиков в моей истории стали известными государственными деятелями и героями Отечественной войны. Но если сейчас не пустить кровь этой зажравшейся и фрондирующей публике, то лет через семьдесят получим ужас под названием «Суд над Засулич». Я их так напугаю, что при слове либерализм наши любители поиграть в просвещённых господ будут нервно икать и портить воздух. Тех, кого не казню, отравлю на каторгу. И не надо в Сибирь. Нам здесь каналы надо копать, заводы строить и много чего ещё. Можно сказать, что у меня сорвало крышу от ощущения собственного величия и безнаказанности, но для этого есть ещё два члена Трибунала.

Очень нагло вели себя фон Пален и Панин. Первый юлил, пытался обманывать и вообще продолжал играть в свою игру. По некоторым слухам, немец считал себя спасителем Отечества, избавившего нас грешных от тирана. Я вот только не помню списков сотен людей, казнённых моим нынешним папахеном. Дыба быстро расставила всё на свои места и граф запел аки соловей, раскрывая предысторию заговора и дополняя некоторые неизвестные моменты про основных действующих лиц.

С Паниным было трудней. Он действительно такой самовлюблённый и высокомерный тип, который считает, что оказывает услугу окружающим, позволяя общаться со столь важным человеком. Я когда послушал его некоторые высказывания, которые граф процедил сквозь зубы и слегка прифигел. Складывалось впечатление, что это мы арестанты, а он вроде обвинителя. Пытки не потребовались, так как заговорщик своей вины не скрывал и даже гордился свержением глубоко презираемого им монарха. Ещё сильнее я удивлялся близорукости и откровенной глупости уже покойного отца. Ведь видно, что перед тобой пустой человек с гипертрофированной самооценкой. Да только за прямое нарушение приказа он должен был давно перебирать бумажки, где-нибудь в Иркутске. Но Павел зачем-то возвысил этого деятеля. Итог закономерен.

С братьями Зубовыми было гораздо проще. Никому не захочется после такого взлёта оказаться внизу пищевой пирамиды, ещё и лишиться части имущества. Я им и внимания уделять не собирался, если бы не одно НО. А препятствие звали Наталья Зубова в девичестве Суворова, которая являлась женой Николая. Излишне простоватая и болтливая дама, которая чуть ли не поселилась в Мраморном. Юля от неё спасается самым натуральным бегством и даже ругается как сапожник. Вот никогда не замечал за своей женой подобных талантов. С другой стороны, последние четыре года она общается с разным народом, среди которых хватает отставных солдат, немудрено научиться. Суворочка для России не просто взбалмошная дамочка, это память о недавно умершем герое нации. И её мнение может повлиять на настроение в армии. Не хотелось приобретать лишние проблемы на ровном месте.

С остальными участниками тоже всё ясно. Я даже где-то понимаю мотивацию командиров полков. Сразу после смерти генералиссимуса начались какие-то невнятные попытки Павла начать рулить армией и флотом. А это были нарушения договорённостей с Екатериной, которая просила его хотя бы пять лет не лезть в военную кухню. С учётом того, что семёновцев с измайловцами переодели в ненавистную прусскую форму и всячески тиранили на разных парадах, то любви к Императору это не добавляло. Плюс крайне нестабильная кадровая политика, когда любой человек без объяснения причин попадает в опалу. Вот генералы и посчитали, что лучше служить в столице, нежели месить грязь где-нибудь на Кавказе. А ещё часть соблазнилась деньгами, расходы у гвардейцев немаленькие, а образ жизни предполагает пускаться во все тяжки, навроде безумных пьянок и азартных игр.