Беттина хранила молчание, пока они не подъехали к его дому. На прощание он дружески протянул ей руку.

— Сожалею, что заставил тебя нервничать, — голос его был звонок, как у мальчишки, но спокоен. — Поверь мне, я не хотел. — Он потупился и сказал: — Давай останемся друзьями.

Что-то в нем тронуло душу Беттины.

— Прости, Энтони. Я тоже не хотела быть с тобой грубой. Дело в том, что никто еще… Я так смутилась из-за машины… Прости меня. Ты ни в чем не виноват.

Он поцеловал ее в щеку. Это был чистый, дружеский поцелуй.

— Спасибо и на этом, — сказал он и, поколебавшись, добавил: — Ты не побьешь меня, если я еще раз предложу тебе подняться ко мне на чашку кофе?

Он произнес это так искренне и дружелюбно, что Беттина не посмела отказаться. Правда, ей хотелось побыстрей возвратиться к Айво. И в то же время… она была так резка с юным англичанином.

Поэтому Беттина со вздохом кивнула:

— Хорошо, только ненадолго.

Шофер остался ждать в машине, а Беттина поднялась по узкой бесконечной лестнице. Ей уже казалось, что они, должно быть, достигли поднебесных высот, когда Энтони отпер тяжелую железную дверь, за которой Беттине открылась полная очарования квартира. На потолке были нарисованы облака, а по углам — удивительные высокие деревья с крупными листьями. Походные сундучки, предметы с Востока, циновки, коврики составляли убранство этого жилища. Огромные кресла были обтянуты небесно-голубой материей. Все это напоминало не квартиру, а мирный сельский уголок. Беттине показалось, что она очутилась в саду, где над головой по светло-синему небу бежали облака.

— Энтони, какая прелесть! У нее от восторга широко раскрылись глаза, когда она смотрела по сторонам.

— Что, понравилось? — спросил он с невинным выражением в голосе, и оба они засмеялись.

— Еще бы! Как тебе удалось все это собрать? Наверно, привез из Лондона?

— Кое-что из Лондона, а остальное — подцепил здесь.

— Ничего себе — подцепил! — возразила Беттина.

— Как предпочитаешь — с сахаром, со сливками? — спросил Энтони.

— Спасибо, ни того, ни другого. Черный.

— Так вот почему ты такая тоненькая! — он, не сводя глаз, одобрительно осмотрел ее хрупкую и изящную, как у танцовщицы, фигурку.

Бетти на тем временем, не дождавшись приглашения, села в глубокое голубое кресло.

Через несколько минут Энтони вернулся с подносом, на котором дымились две чашечки кофе и стояла тарелка с сыром и фруктами.

Лишь полвторого ночи Беттина спустилась к автомобилю. Она страшилась того, что скажет Айво, и молила Бога, чтобы он спал, когда она возвратится домой. Молитвы ее были услышаны. Айво прождал до полночи в их спальне, а потом заснул. Беттина, увидев его спящим, испытала острый приступ вины, но задала себе вопрос: а что тут такого? Все, что она сделала — это выпила чашку кофе с одним из актеров их труппы. В этом нет ничего предосудительного.

— Он тебя бил? — пошутил Энтони.

— Конечно, нет. Он замечательный и все понимает. И никогда не поступает так, как ты говоришь.

— Ну и славненько. В таком случае мы как-нибудь еще выпьем кофе. Кстати, хочу пригласить тебя сегодня пообедать.

— Посмотрим, — ответила Беттина. Она намеренно не дала определенного ответа, так как собиралась позвонить Айво. Сегодня утром они даже не виделись. Когда она проснулась, его уже не было. В записке говорилось, что он ушел на раннюю деловую встречу. Беттине начинало казаться, что они совсем не видят друг друга, и ей это не нравилось. Так, может, им удастся пообедать вместе где-нибудь поблизости.

Но Айво не было дома. Матти сказала, что он звонил и просил не ждать его к обеду. Во время разговора с Матильдой Энтони стоял рядом и все слышал, хотя Беттина старалась скрыть содержание беседы. Поэтому, когда она повесила трубку, он сказал с обезоруживающей улыбкой:

— Могу я вместо него составить тебе компанию за обедом?

Беттина собиралась ответить «нет», но не устояла перед его голубыми глазами и согласилась. Они обедали в ресторанчике, ели суп и сэндвичи и много говорили о пьесе. Затем Энтони незаметно перевел разговор на нее. Ему хотелось знать о Беттине все: откуда она родом, где жила и даже в какую ходила школу. Она рассказала ему об отце. Оказалось, что Энтони читал его книги. Он поражался всему, что она рассказывала. Наконец, вернувшись в театр, они разошлись по своим делам. После представления он разыскал ее, когда она уже собралась уходить. Беттина подумала, что он опять попросит ее подвезти, и поэтому заторопилась к машине.

Айво ждал ее возвращения. Они полчаса проговорили о том, что случилось за день, и затем поднялись к себе в спальню. Беттина не спеша начала раздеваться.

— Мне кажется, будто в последнее время мы почти не видимся, — сказал Айво и с сожалением, но отнюдь не виновато, посмотрел на Беттину.

— Знаю, милый.

Беттина выглядела печальной, и Айво подошел к ней, помог раздеться и уложил в постель. Когда они занялись любовью, Айво был как всегда нежен и искусен, размерен и нетороплив, но после, уже спокойно лежа в кровати, Беттина поймала себя на мысли, что она тоскует по прежней его пылкости. Она посмотрела на Айво, желая найти в его глазах выражение вновь вспыхнувшей страсти, но вместо этого обнаружила, что он уже спит, повернув к ней голову с застывшей на губах улыбкой. Беттина долго лежала, опершись локтем на подушку и наблюдая за ним, потом осторожно прикоснулась губами к его глазам, но поняла, что мыслями в это время она — с Энтони. Тогда она заставила себя думать о мужчине, что лежал рядом с ней, хотя это далось ей нелегко.

Дружба с Энтони расцветала вместе с растущим успехом пьесы. Они часто ели сэндвичи в его грим-уборной, иногда она заезжала к нему на мансарду на чашку кофе. Несколько раз в неделю он преподносил ей маленькие букетики, но как бы невзначай, словно это было не более чем дружеский жест. Раза два она пыталась упомянуть об этом в разговорах с Айво, но все, вроде бы, было не к месту.

Глубокой зимой Айво решил еще раз сходить на спектакль. Он словно испытывал в этом настоятельную потребность. Ему надо было увидеть своими глазами, найти подтверждение своим тайным предположениям. Он удачно вошел в зрительный зал, когда уже погасили свет, и никем не замеченный сел в предпоследнем ряду. Поднялся занавес, и Айво, увидев Энтони, понял, что не ошибся. Энтони передвигался по сцене грациозно, точно поджарая черная пантера. Айво едва слышал то, что тот произносил — лишь пожирал его глазами и с болью осознавал, как ужасно, когда тебя предают. Его предала не Беттина, а неумолимое время, с которым он так долго вел борьбу.

До самой весны Беттина ничем не выдавала беспокойства. Но как-то она пришла домой очень поздно и казалась настолько встревоженной, что Айво не знал, как поступить — спросить ее, в чем дело, или оставить одну. Очевидно, что-то беспокоило ее, и впервые за все годы их брака она не пожелала сама рассказать, что именно. Беттина рассеянно смотрела на Айво, а потом медленно поднялась к себе. Вскоре Айво нашел ее на террасе. Она, нахмурившись, озирала ночной город, а в руке бесцельно сжимала щетку для волос.

— Что стряслось, дорогая? Беттина покачала головой и уклончиво произнесла:

— Ничего особенного, — но почти сразу повернулась к Айво и упавшим голосом призналась: — Да, стряслось.

— Но что же?

— Ах, Айво…

Беттина села в плетеное кресло и посмотрела на мужа огромными, сверкавшими во тьме глазами. Из окна на террасу лился приглушенный свет, который подчеркивал богатый каштановый оттенок ее волос — Айво отметил про себя, что никогда еще Беттина не была такой привлекательной и желанной. Он боялся тех слов, которые она должна была вскоре произнести. Всю зиму он жил с тяжелыми предчувствиями, эта зима измотала его. Он даже считал, что напрасно отошел от дел в газете. Когда он работал, таких настроений у него не возникало.