Олли отрицательно покачал головой, никак не объяснив свой отказ. Тем временем лимузин подъехал к отелю, посыльный взял сумки, и они поднялись в тот же номер, который чудом оказался не занят. Два бизнесмена из Лондона, поселившиеся в нем сразу после Беттины, уехали в Англию сегодня утром.

— Теперь уж точно все так, словно я вернулась домой, — сказала Беттина.

Александр поспешил в свою комнату. Дженнифер, его прежняя сиделка и воспитательница, обещала прийти завтра утром. Беттина собиралась предложить ей теперь постоянную работу, ведь они окончательно перебрались в Нью-Йорк.

— Хочешь ужинать, Олли?

— Нет, спасибо.

Тогда она заказала в номер гамбургер для Александра и бифштекс для себя, села на длинный диван и провела рукой по спутанным волосам.

— Завтра же начну искать квартиру. Вдруг Олли подошел к ней и сел рядом. Глаза его печально смотрели на Беттину.

— Беттина…

— Боже милосердный, что с тобой? Ты выглядишь так, словно потерял лучшего друга.

Он молча кивнул, и по щеке его скатилась слеза.

— Олли! В чем дело, Олли?

Она наклонилась к нему, и он обнял ее, при чем так, что Беттина почувствовала: он хочет утешить ее, хоть и сам нуждается в утешении.

— Олли, в чем дело? — прошептала Беттина.

— Девочка моя, я не хотел говорить тебе в аэропорту: вчера поздно вечером произошло непоправимое.

Он крепче обнял ее, а Беттина, задрожав, отстранилась.

— Олли?.. — Посмотрев на него, она подумала, что догадалась, и в ужасе предположила: — Закрыли мою пьесу? Сняли спектакль?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Нет, ничего подобного. — Потом тяжело, шумно вздохнул и взял ее маленькую ладонь в свои большие руки. — Беттина, это с Айво. — Он прикрыл на мгновение глаза и закончил: — Он умер вчера, поздно вечером.

— Айво? — вскричала Беттина и резко поднялась с дивана, уставившись дикими глазами на Оливера. — Не может быть, я говорила с ним два дня назад, он собирался на Лонг-Айленд. Он… — и она без сил опустилась на диван, заглядывая в глаза Пакстону. — Айво… умер? — Потоком хлынули слезы, и Беттина припала к груди Оливера. — Олли, нет… Только не Айво… не Айво… нет…

Он проводил ее в спальню, чтобы ее случайно не увидел Александр, и бережно уложил в кровать. Беттина плакала громко, по-детски, так, словно потеряла отца. Сейчас ей было еще тяжелей, чем в тот день, когда умер Джастин — ведь Айво ни на одну минуту не оставлял ее, он стал для нее как отец, лучше, чем отец, она всегда любила его, всегда, всегда.

— Олли, ведь мы собирались завтра вместе пообедать…

Беттина, как ребенок, взглянула на Оливера.

— Я знаю, девочка моя, знаю… — Он нежно гладил ей волосы, а она, уткнувшись в его грудь, не поднимала головы. — Я сожалею, поверь мне… Знаю, как ты любила его.

Тут её взгляд упал на газету, лежавшую на полу. На первой странице был помещен некролог с большой фотографией Айво. Как же она сразу не заметила?

— Всем хорошим, что было в моей жизни, я обязана ему, — сказала Беттина, присев на кровати и вытирая глаза. — И вот его нет.

Похороны состоялись через два дня. Губернаторы штатов, члены Конгресса, газетные магнаты, писатели, драматурги, кинозвезды — пришли все. Беттина стояла в первом ряду.

На траурной церемонии Олли не отходил от нее, но они не сказали друг другу ни слова. Потом он проводил ее к машине. На обратном пути в отель Беттина тоже молчала. Глаза у нее были сухи, она лишь крепко сжимала ладонь Оливера. В лице у нее не было ни кровинки, а застывший профиль, словно изображение на камее, выделялся на фоне мрачного серого неба.

Когда они подъехали к отелю, Беттина тихо спросила:

— Поднимешься выпить кофе? — и в унынии посмотрела на Пакстона.

Он кивнул и пошел вслед за ней в отель. В номере оставался Александр, поэтому, прежде чем войти туда, им надо было выдавить хотя бы жалкое подобие улыбки. Однако уже через полчаса, напившись кофе и наслушавшись рассказов Александра о том, как интересно было гулять в Центральном Парке, они улыбались по-настоящему. Олли обрадовался, заметив, что у Беттины улучшилось настроение.

— Беттина, — многообещающе начал он, — что, если мы отправимся на прогулку? Нам обоим не помешает подышать свежим воздухом. А потом зайдем куда-нибудь пообедать, а после обеда я приглашаю тебя ко мне выпить кофе. — Оливеру не хотелось оставлять ее одну. — Давай, надень что-нибудь попроще, поудобнее, и пойдем.

Она поняла, что ему хочется как-то поддержать ее, не хотелось обидеть его отказом. И она согласилась.

Через десять минут они уже тихо брели краем парка. В субботу движение не было таким сильным. По аллее изредка проезжали двуколки. Лошади цокали копытами. Они бродили по парку больше часа, бросали друг другу отрывочные фразы и потом надолго замолкали. Под конец прогулки она почувствовала, как Оливер осторожно обнял ее за плечи. Беттина подняла на него глаза и сказала:

— Ты хороший друг, Олли. Знай, что я решила вернуться в Нью-Йорк, потому что здесь ты. — Она помолчала, и добавила: — Ты, и еще был Айво. — И она смахнула слезу рукой в белой митенке, после чего вновь заговорила: — Жизнь больше не подарит мне такого человека, каким был Айво.

Они стояли на переходе, ожидая, когда можно будет перейти на другую сторону улицы. Оливер сочувственно кивнул:

— Наверно, ты права.

Они еще час бродили по городу — рука в руке.

— Хочешь, зайдем пообедать в «Плазу»? — спросил наконец Оливер.

Беттина отрицательно покачала головой. Не хотелось роскошных ресторанов. Не было настроения. Хотелось побыть в одиночестве.

— Спасибо, ты очень добр, но что-то душа не лежит.

— Не можешь забыть? — с пониманием. спросил он.

— Есть немного, — грустно улыбнулась Беттина.

— Тогда идем ко мне, я сделаю сэндвичи, выпьем чаю. Соглашайся!

Она кивнула. Ей действительно хотелось к Пакстону. Быстро поймав такси, они подъехали к крыльцу дома из коричневато-красного кирпича. Оливер отпер ключом дверь, и они вошли в так называемую квартиру с садом, а точнее, с палисадником, куда был отдельный выход из квартиры Пакстона. Оливер поставил на плиту чайник с водой, а Беттина тем временем сняла жакет, подошла к окну и стала смотреть на палисадник — редкостное явление для Нью-Йорка.

— Как тебе удалось найти такую квартиру? — восхищенно спросила Беттина у Оливера, орудовавшего на кухне.

Он улыбнулся в ответ.

— Естественно, через «Нью-Йорк Мейл». А ты для себя что бы хотела?

Подумав об этом, Беттина вздохнула:

— Что-нибудь попросторней. Хотя бы с тремя комнатами.

— Зачем так много? — удивился Пакстон. Он протягивал тарелку с аппетитными сэндвичами, сооруженными из салями, ветчины и сыра.

Беттина взяла сэндвич и с улыбкой сказала:

— Нужна комната для Александра, кабинет и спальня для меня. Он согласно кивнул.

— Хочешь купить или арендовать?

— Сама не знаю, — растерянно проговорила она и положила сэндвич на тарелку. — Олли, я не знаю, что будет дальше. Сейчас у меня много денег, но кто знает, как все сложится в будущем?

И она многозначительно посмотрела на него.

— Обещаю тебе, Беттина, — все сложится как нельзя лучше, — с улыбкой сказал Оливер.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю-знаю. Ты написала великую вещь.

— А кто поручится, что я напишу еще одну? Что, если на первой пьесе все и закончится?

Он закатил глаза, состроив удивленную гримасу, но Беттине было не до шуток.

— Ты такая же мнительная, как вся пишущая братия. Сделают на книге миллион-другой долларов, полгода не вылезают из списка бестселлеров, но, чуть что, начинают плакаться: «Ах, что будет завтра?», и так без конца. Так же и ты со своей пьесой.

— Наверно, и отец был такой, — с улыбкой сказала Беттина. — Но посмотри, как вышло, Олли, — она сразу стала серьезной, — он умер без гроша в кармане. Мне бы не хотелось, чтобы такое повторилось со мной.