— Что?

— Ты согласилась остаться со мной, — заговорил он жестко. — Никто силой тебя сюда не возвращал. И не надо строить тут обреченную невинность. Мне жаль, что так вышло вчера. Но я готов нести за это ответственность…

— Запихни ее себе!.. — дернулась я. — Если ты думаешь, что, не согласись я, меня бы отпустили по красной дорожке отсюда — хрена с два! Виммер бы запер меня в соседней камере, потому что я уже слишком много знаю! Поэтому не надо держать меня за дуру!

По мере моей тирады он сжимал зубы сильнее, обрисовывая жесткие черты лица:

— Просто поешь, — надавил интонацией, неожиданно ослабив хватку.

— Просто…

— Молча. Не доводи, Энди. Не надо. Нам это обоим не понравится… Я не прошу многого. Просто поешь.

Не знаю, зачем мне так важно было подводить его к черте, за которую мы оба боялись, что он переступит. И вот только что вернулись оттуда. Я — с новыми письменами на ребрах, он… Он тоже не особо счастливым.

Я же не знала ничего о связях между мужчинами и женщинами нашей расы. Вернее, я знала в теории, что есть истинные пары, есть выбранные друг другом по договоренности. А есть такие, как я — бракованные. Первые понимают, что перед ним истинный, довольно шустро. В таких союзах нет противоречий и проблем — природа позаботилась обо всем. Они, наверное, и в туалет вместе ходят. Вторые мне импонировали больше. Немало было таких, которые не нашли свою половину и сделали выбор без удара гормонов по голове. Гормоны догоняют в таких парах уже по факту слияния, сглаживают острые углы, закрепляют союз… идеально, как по мне. Третьи… Они просто ничего не чувствуют. Теоретики.

Сейчас же я наблюдала нечто, что в учебнике по биологии не описывалось вовсе.

Я коротко кивнула, и он выпустил, поднимаясь.

— Вина?

— Да.

Ужин, как и вино, оказались отменным, а аппетит пришел во время еды. Я даже вымакала всю масленку с ароматным маслом пачкой крекеров, подчеркнуто игнорируя довольный взгляды Рейна.

— Ты будешь сыр? — нагло подняла на него взгляд.

— Нет, — передал он мне тарелку со смешком.

— Еще вина можно?

— Можно. — Он не спеша налил мне и передал бокал. — Так как ты оказалась в военной академии?

— Я не становлюсь добрее на полный желудок, — лениво поболтала бокал и сунула туда нос.

Потрясающее должно быть вино! Никогда не приходилось пить подобного.

— С тобой вообще ничего не работает, — оскалился он.

— Если думаешь, что все, что нужно самке — крышесносный секс, сытный ужин и антисептик, ты ошибаешься. И, видимо, давно… раз в твоем возрасте с тобой никто не согласился связаться.

— Согласился однажды, — он сделал глоток из собственного бокала.

— И?

— И у меня есть дочь. Ей девять лет.

— А женщина?

— Развелись.

— Дай угадаю — не смогла с тобой жить.

Я не усмехнулась. Почему-то стало не до смеха.

— Не смогла, да, — кивнул.

— Ну еще бы. Раз ты до сих пор так узко мыслишь.

— В некоторых делах я полный ноль…

— Самокритично. — Я допила залпом вино и отползла по кровати к подушке: — Спокойной ночи.

— Спокойной…

Хотелось забиться под одеяло и накрыться подушкой. Близость Рейна продолжала будоражить, и мое подчеркнуто холодное поведение ничуть не остужало огонь между нами. Ему ведь ничего не стоит сдернуть с меня одеяло и взять…

Вино пробрало до жалости к самой себе, и из глаз покатились тихие злые слезы. Я ведь никого к себе не подпускала, готовая драться насмерть за право выбирать, хотя поползновений было достаточно. Только поступив в академию, я выдохнула с облегчением — трущобы с их дикими законами остались в прошлом. Началась другая жизнь — без голода, выживания и домогательств.

Только вчера мне доказали, что мое мнение ни черта не значит, и более сильный самец по мою душу — всего лишь вопрос времени. Я шмыгнула носом, сцепив зубы… голова странно закружилась… а в камере будто выключили свет.

Я только услышал ее всхлип… а потом Энди вдруг вскрикнула и выгнулась. Я в один рывок оказался рядом, но когда схватил ее, девочка замерла, будто парализованная… а потом начала оборачиваться! Медленно, мучительно, незнакомо… пока у меня на руках не оказалась большая черная хищница. Когда я решил, что не мешало бы позвать на помощь, она вдруг резво вывернулась и бросилась к моему горлу.

Всякое со мной бывало. Кто только ни кидался на меня с намерением порвать… Наверное, это и спасло. Я перекатился с ней по кровати, схватив за горло, и тряхнул со всей силы:

— Энди!

Зверь замер и напыжился. Но стоило встретиться с ним взглядом, меня поразило осознанием — слишком дикий, невменяемый и злой. Мы, конечно, не ладим, но ни одна самка не кинется на самца вот так в открытую… даже бракованная! Да и… у нее же нет зверя вовсе! Какого черта?!

Но разбираться было некогда. Зверь Энди прижал уши и зарычал, а я отшвырнул ее в сторону и ушел в собственный оборот, даже не сняв штанов. Эта бестия, само собой, ждать не стала, и, едва я пришел в себя, обнаружил ее зубы у себя на загривке.

Хорошенькие брачные игрища у нас выходили! Скинуть Энди с себя и повалить на спину стоило трудов. Она царапалась, клацала зубами впустую и не очень, но опыта противостояния у нее не было. Я хоть и старался ее не угробить, потрепал изрядно, пока сбил уверенность в том, что ей так можно.

Комната превратилась в поле боя — разбитые тарелки, клочки постели и вещей. Энди забилась в угол, продолжая скалиться и рычать, но в животном взгляде уже ясно читалась паника, и я отступил к дверям, чтобы не провоцировать хищницу на отчаянные действия. Так мы и разошлись по разным углам. Она еще порычала с полчаса, потом принялась вылизывать пострадавшую шкуру, поглядывая на меня и шипя на каждое мое движение. Пришлось улечься и отвернуться от нее — она мне больше ничего не сделает, но это ни черта не радовало.

Мысли взрывались от вопросов — уж слишком все не так. Ее длительный ломаный оборот говорил, что с этой самкой по-прежнему что-то не так, а невменяемый взгляд зверя пугал настолько, что мне самому на животном уровне хотелось убраться. Только я не мог. Когда позади все стихло, я бесшумно развернулся…

Она спала, все так же в звериной ипостаси. Светлые стены рядом измазаны кровью, и это обеспокоило — вдруг я сильно навредил? Нужно было срочно вызывать помощь, чего бы это ни стоило.

На мое движение Энди предсказуемо снова зарычала — пришлось повысить голос и пройтись вдоль стенки к шкафу. К счастью, ее нервы не сдали — не кинулась. А я смог спокойно обернуться и вытащить из-под кровати рюкзак с мобильником.

Харт взял трубку не сразу.

— Прости за беспокойство, но с Энди все плохо. — Теперь, когда слышал свой собственный голос, понимал, что он дрожит от страха… за нее. — Нужен кто-то проверенный… Она обернулась.

— Черт, — вздохнул он. — Понятно все.

Я повернулся, вжимаясь спиной в стенку. Энди не спускала с меня взгляда, но огня в нем заметно поубавилось. Теперь зверь выглядел несчастно и взъерошено.

— У нее, возможно, кровотечение.

— Почему?

— Мы подрались — она кидалась на меня.

Харт напряженно засопел в трубку:

— Сейчас все решим. Я перезвоню.

Я попробовал приблизиться к ней, но на мою попытку она снова вздыбила шерсть и зарычала.

— Энди, — позвал я, опускаясь на колени. — Ты ранена, позволь осмотреть…

Бесполезно — кошка снова вскинулась и заметалась вдоль противоположной стены, оставляя кровавые следы. Я выругался, беспомощно наблюдая за ее паникой. В настоящем виде я ее не уложу, а в зверином — ничего не сделаю.

Но помощь пришла довольно быстро. Я не позволил ворваться бригаде из медцентра, встретив их в коридоре. После недолгих раздумий решено было усыпить Энди стандартным транквилизатором. Когда ее вытащили на носилках, у меня внутри все перевернулось. Я оборвал любые уговоры остаться в камере — стало плевать на все!