– Немного странные ребята,– согласился Алексей,– но так вот просто их кидать… опять же против Кощея идут…

– Это еще вопрос, против кого они идут,– зашипел Васька,– особенно этот зелененький, в перьях! И проводник у нас довольно подозрительный. На мышку похож. А у меня им веры нету! Ты смотри, в какие дебри завел.

Алеша огляделся. Действительно дебри, и дебри странные. Кроны деревьев смыкались над головой, не давая лучам солнца коснуться земли, благодаря чему внизу царил тревожный полумрак. Карликовые дубы соседствовали с гигантскими березами, на ветвях которых Алексей с удивлением обнаружил сосновые шишки. А еще в лесу росли грибы. Да какие! Мухоморы в рост человека, подосиновики – по пояс. И заросли папоротника трехметровой вышины.

– Ох неспроста это, неспроста! – таинственно произнес Васька.– Помнишь, ты мне про Сусанина рассказывал? Чую вражескую лапу!

– Обалдел? Это ж мамин клубочек!

– А передавал-то кто? Папа? Да он на своих роторах с дивергенциями повернутый – запросто не тот клубок подсунуть мог!

– Что ты предлагаешь?

– Спасение только одно. Напугать его до полусмерти. Со страху вмиг нас отсюда выведет! – И, не дожидаясь согласия Алеши, Васька в несколько гигантских прыжков настиг джигитов, выпрыгнул из-за их спин и с диким мявом бросился на клубочек-проводник.

Тот, слабо пискнув, рванул в сторону. Алеша с Вано ринулись следом.

– Ну Васька, догоню – убью!!!

Алешу поддержали все, особенно попугай. Он летел то на бреющем, то взмывал ввысь и уходил в крутое пике, в надежде клювом долбануть пушистого обормота по голове. Не тут-то было! Васька гонял клубочек-проводник по таким чащобам-буеракам, что авианалеты были изначально обречены на провал. В процессе погони преследователи кидались в зловредного кота всем, что ни подвернется под руку. Алеша сгоряча несколько раз пытался заехать по «Сусанину» какой-то корягой, не замечая, что она как-то странно верещит.

Перепуганный клубочек, чуя, что настигают, использовал свой последний шанс и нырнул в болото, надеясь таким образом избавиться от надоедливых преследователей. Гениальный план Васьки удался. Вся компания рухнула в зыбкую топь. Только Ара с криком:

– Я за вас отомщу!!! – припустил за вынырнувшим клубочком, яростно махая крыльями.

Ойхо сидел в своей пещере и мрачно смотрел на груды золота. Дорогой ценой они ему достались. «Яга неизвестно где. Вот неугомонная старуха! Пошла Кощея в одиночку мочить. Разве его стингером возьмешь? И как ей вообще, с ее мизерной магией, к нему прорваться удалось? Странно… И главное – сын. Тоже войной на Кощея двинул. Невесту добывать. Один. Практически один. На вечно пьяных джигитов надежды мало, а от Васьки, кроме подлянок, ждать нечего. Без помощи, без поддержки…»

Дракон яростно хлестнул хвостом. К потолку фонтаном взметнулись золотые брызги червонцев. Летучие мыши под сводами пещеры сжались в комочки и затаили дыхание. Они там воюют, а он тут сидит! Кипя от злости, Ойхо пополз в операторную. Умом он понимал, что лично у него шансов против Кощея нет, что по всем магическим канонам победить этого монстра может только витязь, спасающий свою нареченную. Витязь, которым движет любовь. Только ему дастся в руки оружие, способное сокрушить злодея. Все это он понимал, но сидеть сложа лапы на золотой куче и терзаться неизвестностью не было сил.

– Главное – найти, где этот гад схоронился,– бормотал Ойхо, сердито шлепая по лестнице.– Но как?

– Поспрошать надоть у тех, кто знает.

Избушка, соскучившись мыкаться в одиночестве в своих апартаментах, вышла на прогулку.

– Кыш, трухлявая! – отмахнулся дракон и замер.– А ведь и впрямь… сам Кощей теперь из укрытия носа не высунет, а его подручные… Делишки-то грязные кто за него делать будет? А инструкции лично давать станет, прямо из укрытия…

Избушка шарахнулась в сторону от рванувшего вперед дракона. Ойхо ворвался в операторную.

– Главный у него по этим делам Соловей.– Когти-ятаганы лихорадочно застучали по клавиатуре.– Вот он!

Аппаратура слежения, честно фиксировавшая всю авантюру, деликатно названную Алешей операцией «Закрома Родины», выдала на экраны одутловатую физиономию Соловья-разбойника во всех ракурсах. Анфас, профиль…

– Ну нашел я его морду, а дальше что? – вновь затосковал дракон.– Башка моя тупая! Алешка бы сразу придумал, как злыдня поймать! Спеца надо…– Ойхо задумался.– Николай Семенович! – наконец осенило его.

Специалист по русскому стилю. Единственный преподаватель, о котором Алеша всегда говорил с искренним уважением. А после выпускных экзаменов, как утверждал сынок, даже помощь предлагал. Помощь нужна. Ох как нужна!

Кроме Алеши с учителями раньше общалась только Яга – после неудачной попытки Ойхо лично нанять преподавателя русского языка и литературы. Бедная учительница, увидев морду дракона, вылезающую из стены, до приезда «скорой помощи» лежала в отключке. «Скорую» вызвал сам Ойхо и очень долго ее ждал, а когда врачи появились, неумело обложил их трехэтажными фразами из лексикона Яги, о чем сразу пожалел, так как вся бригада медбратьев и сестер легла рядом с клиенткой. «Скорую» для первой бригады потом вызывала уже очухавшаяся учительница. Ойхо к тому времени благоразумно предпочел свалить.

– Значит, Николай Семенович.

Дракон настроил портал и стал ждать.

В этот день в доме Скворцовых было шумно. Серебряная свадьба набирала обороты. Наталья Васильевна с Николаем Семеновичем, гордо восседавшие во главе стола, в очередной раз целовались под радостные крики детей, их жен, мужей, прочих родственников и многочисленных друзей.

– Горько!!! – орали уже изрядно поддавшие гости.

«Молодожены», изобразив страстный поцелуй, оторвались друг от друга.

– Когда ж твой батя приедет? Задолбали! – с тихим смешком прошептал Николай Семенович жене.– Следующего, кто скажет «горько!», лично прибью вот этим полусладким, к которому даже приложиться не успеваю.

И тут раздался спасительный звонок.

– Петрович приехал!!! – возликовал Николай Семенович, бросаясь к двери.

Из прихожей некоторое время доносились восторженные вопли, похлопывания, очевидно по спине, и наконец в зале появился долгожданный тесть с дарами деревни любимой дочке и ее мужу. На старика тут же налетели внуки. Они помогли перетащить авоськи на кухню, но один дар отнять не смогли. Четверть крутого первача, настоянного на каких-то таежных травках Рамодановского края, Василий Петрович лично водрузил на стол. Гости восторженно взревели:

– Петровичу штрафную!

– Благодарствую.– Старичок опрокинул стаканчик, пожевал губами, потряс бородкой, а потом, опомнившись, крикнул: – Горько!!!

– Тьфу! – расстроился «молодой».

«Молодая» закатилась таким заразительным смехом, что все к ней присоединились, хотя и не понимали причины веселья.

– Теперь за гостей,– категорично заявил Николай Семенович.

Дружно застучали стаканы, и началось. «Молодожены» получили долгожданную передышку, ибо все внимание гостей сконцентрировалось на Василии Петровиче.

Читателю, вероятно, интересно знать почему? Старичок как старичок. Сухонький, суетливый, наивно хлопающий старческими бесцветными глазками, самый обычный восьмидесятилетний старичок. Но был у него один дар, за который его все обожали. Он был великий рассказчик. Великий рассказчик и безбожный врун. Он врал так вдохновенно, так поэтично и при этом так искренне верил в свои фантазии, что заражал этим слушателей. Разумеется, героем всех этих рассказов был всегда лично он, бравый солдат Василий Петрович Шебутнов. Почему солдат? Да потому что рассказы его всегда были о войне. Той самой, Великой Отечественной, на которой ему так и не удалось побывать в связи с редчайшим заболеванием, которое обнаружили у него врачи: плоскостопие плюс куча латинских терминов (в сорок первом его мама возглавляла медкомиссию при военкомате Рамодановского края). И пришлось бравому охотнику Василию Петровичу Шебутнову воевать на трудовом фронте. А ведь он из дробовика попадал белке в глаз! Одной дробинкой! Куда попадали остальные – значения не имеет.