— Вот, — показал Игорь, когда свернули за угол. — Вон тропинка между гаражами, видите?

— Видим, хорошо, — одобрил Палыч. — Прямо…

Он осекся и побледнел.

На обочине дороги, метрах в сорока от них стояла зеленая “девятка”. Стекла ее были тонированными, ничего не видно, и первой мыслью промелькнула у него такая: “Как же эти чертовы цыгане увидали, что внутри четыре мужика?!.” И лишь вторая мысль: “Вернулся!” То есть дар вернулся. Он не мог даже на миг представить, что это просто какая-то случайная машина.

— Они! — крикнул он. — Бежим! Туда!

И рванул через улицу, как лось, сам от-себя не ожидал такой прыти. Секунда — и он был уже у гаражей. Армейская выучка Игоря сказалась мгновенно — он пулей метнулся к гаражам. А вот Сергей замешкался, остолбенело смотря то на приятелей,, то на машину. Растерялся, что ли?..

— Серега! Беги!! — истошно гаркнул Палыч. Дверцы машины — все четыре враз — легко распахнулись в стороны.

Тут Сергей наконец сообразил, что за беда, и кинулся следом, но четверо парней уже выскочили, и у всех в руках были стволы.

Выстрел с глушителем — не громче, чем ладонью хлопнуть о ладонь.

Хлоп! Хлоп! — два раза.

Игорь обернулся на бегу.

— Серега! — крикнул он с отчаянием,. Сергей лежал на дороге. Игорь сразу понял, что он мертв.

— Палыч, наддай! — выкрикнул он.

До леса оставалось метров десять. Игорь выдернул из-за пояса ТТ. Рванул затвор. Щелк-щелк! — дослал патрон.

— Беги, Палыч! — повторил Игорь и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Четверо влетели в проулок все сразу, не таясь: уверенные, наглые — им оставалось расстрелять двух беззащитных человек, легко, как мишени.

“Ну получай, гниды!” — с холодной яростью приговорил их Игорь.

Выстрел! — и первый кувыркнулся в пыльную траву.

Выстрел! — и второго размазало по стенке гаража.

Но реакция у тех была отменная. Двое метнулись в стороны — как не было их в проулке. Игорь в три прыжка догнал Коренькова.

— Вправо! Вдоль гаражей! — А когда они промчались метров двадцать, скомандовал: — Теперь сворачивай! — И они ломанулись сквозь кусты, круша ветки, обрывая листья. Палыч упал, но тут же вскочил и несся сквозь лес не хуже молодого тренированного своего соратника, чья спина мелькала прямо перед ним.

Ему казалось, что они бегут куда глаза глядят, но Игорь все делал четко. Он понимал, конечно, что те ошарашены, никак не ожидали, что их так жестоко отметелят, и что у них с Палычем колоссальное психологическое преимущество и надо его использовать на всю катушку. Профессионально двигаясь в лесу, он исключительно грамотно отсекал возможное преследование, и даже когда стал уверен в том, что догнать их будет невозможно, еще некоторое время продолжал углубляться в лес, лишь малость сбавив темп. И только потом, когда в этом меньшем темпе они одолели около километра, он успокоился.

— Ну… все! Не найдут. Привал!.. Палыч!.. Палыч!.. Па-алыч!..

Но Палыч как рухнул наземь, так ничего и не видел, не слышал, только дышал, хватал ртом огромные куски воздуха и жадно глотал их: все-таки водка, “Прима”, пиво каждый день — не шутка.

Игорь привалился спиной к клену, пистолет положил рядом, стволом в сторону. Закрыл глаза. Он тоже дышал тяжко, его грудь вздымалась, он старался отрегулировать дыхание… Открыл глаза и увидел, что Палыч тоже более или менее оклемался, приподнялся на локтях.

Они посмотрели в глаза друг другу.

— Что… с Серегой?.. — все еще дыша обрывисто, спросил Палыч и тут же закашлялся.

— Готов, — ответил Игорь хрипло и опять смежил веки.

Помолчали. Слышно было лишь их дыхание. Потом Палыч спросил:

— Ты видел?..

— Да. — Игорь не открыл глаза. — Убитых мне видеть доводилось, к несчастью. Сразу видно: покойник лежит, сознание потерял или просто пьяный… Ч-черт! — скрипнул зубами он. Открыл глаза. — Ведь это я сказал, а, Палыч?! На крыльце, помнишь? Серега спросил: куда нам идти, налево, направо?.. А я сказал: налево. Вот и сходили… налево. Повернули бы вправо, и был бы жив…

— А, брось! — Палыч даже рукой махнул, как смог в таком положении. — Налево песнь заводит, направо сказку говорит… все равно ничего не изменилось бы! Между прочим, на крыльце ты сказал не “налево”, а сказал: “все равно”. А Серега, если хочешь знать… Жалко, конечно, парня, но… Знаешь, что мне Васька тогда говорил? Ну вот когда мы с ним на кухне шептались?.. — И Палыч рассказал Игорю все о бабкиных прорицаниях.

Игорь не удивился.

— Судьба, значит? — спросил он спокойно.

— Не знаю. — Палыч покривился. — Насчет судьбы… вопрос такой…

— Слишком философский, — помог ему Игорь.

— Ну да, — согласился Палыч.

Игорь задумчиво покивал. И сказал неохотно:

— Выберемся из этой передряги — схожу в церковь, закажу по Сереге службу. Заупокойную.

Палыч повел бровями и плечами, неопределенно так, как человек широко мыслящий. Вслух же вымолвил такое:

— Выберемся… выберемся ли?..

Игорь шевельнул лопатками, поморщился, встал, стянул с себя ветровку, затем и рубаху. Аккуратно разложилих на кустах подлеска.

— А как твое ясновидение, Палыч? — поинтересовался он. — Выберемся?..

Кореньков серьезно подумал.

— M-м… Пока не знаю. Честно, не знаю, Игорь. Но тяжести на душе нет. Не чувствую. Что уже неплохо…

— А вчера чувствовал? — быстро спросил Игорь. — Как та цыганка?

— Ну, так, как она, так явно — пожалуй, нет… Но предчувствие все-таки было. Было. Но вам, понятно, я не говорил.

— Понятно… А сейчас на душе, значит, тихо-мирно?

— Ну, — усмехнулся криво Палыч, — насколько возможно в такой ситуации…

— Ясно, ясно, — Игорь засмеялся, — ну, хорошо… Ладно, давай о делах более насущных. Что делать будем, куда подадимся?

— Пока того не ведаю… — Палыч перевалился на бок, двумя пальцами выудил из нагрудного кармана неизменную мятую пачку. — Три штуки осталось, — с сожалением констатировал он, прикуривая. — Слушай, а жратву-то нашу… и все барахло… я растерял в угаре этом… — Тут он прыснул смехом, и Игорь фыркнул.

И обоих разобрал такой хохот, что они тряслись, сто-нали и всхлипывали до изнеможения.

— Ой, не могу… — Палыч, качая головой, вытер слезы, — истерика какая-то…

— Она самая и есть. — Игорь тоже с силой вытер ладонью под глазами. — Нервная реакция. А то нам весело, сил нет…

Успокоились, Палыч покурил.

— Вот что, — сказал он серьезно. — В город нам никак не сунуться, согласен?

— Практически так.

— Так. Следовательно?

— Следовательно, будем жить в лесу. Построим шалаш…

— Ну, будет, будет! Тоже мне, талант юмориста открылся… Я вот что: пока мы тут с тобой ржали, как кони, меня одна идейка посетила, а такие внезапные идеи — я уж тоже за свою жизнь усвоил! — у меня самые продуктивные. Сечешь?

— Дар?

— Наверно. Так вот она, идейка: не пришипиться ли нам с тобою где-нибудь на пустой даче? Здесь точно участки есть неподалеку. Как тебе идея?

— Ну, на первый взгляд бред, — спокойно сказал Игорь. — Но если дар… — Он развел руками. Палыч скривился, шибко поскреб в затылке.

— Да уж… Ну а, допустим, у дачного сторожа? Бабки ему предложить. Твоих ведь хватит?.. Ты не думай, мы как только выкарабкаемся, я тебе отдам.

— Палыч, о чем ты!.. А насчет сторожа… ну здесь тоже процент успеха…

— И тем не менее. — Кореньков оживился, встал даже. — Давай попробуем!

Игорю пробовать вовсе не хотелось. Ну как, на самом деле, объяснить этому самому сторожу идиотское желание пожить у него в сторожке?.. Романтикой? Вдохновением? Мы, мол, два поэта… Все это Игорь понимал. Но видел он и то, что с Палычем в самом деле все не просто так. Что-то ведет его по жизни. И не просто ведет, а хранит. И это “что-то” мудрее, нежели человеческий ум. Мудрее всех нас.

Поэтому он помедлил несколько секунд, решился, встал:

— Ну, давай, — и потрогал рубаху. Высохла.

— Так! — Палыч сделал сосредоточенный вид. — Ты ориентируешься, где мы находимся?