Изабель снова улыбнулась.

— Конечно можно. Чем больше народу, тем веселее, правда, Мэри?

Мэри обеспокоенно перевела взгляд с Изабель на королеву. Гиневра еще раз попросила:

— Сядь, Мэри! Вообще-то я надеялась, что ты окажешься здесь. Мне очень любопытно понаблюдать за приготовлениями к свадьбе и поучиться, как это делается.

Мэри сказала:

— Я сяду, если и ты сядешь, моя леди.

— Может, хочешь поспорить, кто из нас сядет быстрее?

Мэри хихикнула, а Изабель расхохоталась, и от этого на сердце у Гиневры почему-то потеплело. У нее было время подумать обо всем, что случилось за этот день, оглянуться на свои поступки, поразмыслить, как сделать, чтобы все шло хорошо.

Она наконец опустилась на пол и махнула рукой Мэри.

— Сядь же наконец!

— Не нужно ли тебе чего-нибудь, мэм?

— Это только мне так кажется или тебе тоже все эти «леди» и «мэм» изрядно надоедают? — спросила королева у Изабель.

Лицо графини осветилось такой улыбкой, что сердце Гиневры переполнилось гордостью.

— Мне тоже это кажется ужасно скучным, — сказала графиня.

— Тогда лучше просто Гвен, хорошо? По крайней мере, между нами, девочками. Я понимаю, что посторонним это может не понравиться, но здесь и сейчас я просто Гвен.

— Ох, я ни за что не смогу! — испугалась Мэри.

Изабель весело посмотрела на королеву.

— Мне понадобился не один день и множество угроз! Ничего, постепенно привыкнет.

Гиневра улыбнулась. Она не сердилась на Изабель. Артур был совершенно прав. Гнев из-за его неверности на самом деле был чистым лицемерием. Она любила мужа и через вспышки боли и злости пришла к осознанию того, что он очень хороший человек и заслуживает такой женщины, которая была бы достойна его.

Она спрашивала себя, смогла бы она вернуть все назад… если понадобилось бы спасти собственную жизнь? И отвечала: «Нет». Отказаться от любви и привязанности к Ланселоту так же невозможно, как достать с неба луну.

— Мне бы хотелось выпить немного вина, Мэри, — сказала она.

— Здесь есть, — ответила Мэри, бросаясь к столику.

— Нет, — возразила Гиневра, — Я сама налью вам обеим. И себе, конечно.

Она заметила удивленный взгляд, которым обменялись женщины, и улыбнулась. Ей все это ужасно нравилось.

— Прошу, объясните, что это вы делаете с ногтями на ногах?

— Это просто забава, — ответила Изабель, — Так ноги выглядят симпатичнее.

— А где вы взяли такую краску? Ты ее привезла из Дюмонта?

— Вообще-то нет, мы попробовали разные составы, пока не нашли подходящий. Мы подкрасили воду цветами, потом добавили пшеничного крахмала, чтобы смесь стала достаточно цепкой.

— Цепкой?..

— Клейкой, липкой, — пояснила Мэри, — Когда все это высохнет, оно останется на ногтях на некоторое время.

Гиневра вернулась к ним и подала кубок с вином Изабель, второй протянула Мэри.

Мэри посмотрела на Изабель, спрашивая разрешения.

— Один глоточек, небольшой. И только потому, что мы сегодня устроим девичник.

Мэри улыбнулась и взяла кубок.

— Я так тебе благодарна, короле…

— Гвен. Поскольку я твоя королева, ты должна меня слушаться, делать то, что я велю. А я тебе приказываю называть меня по имени. Так же, как ты называешь графиню Изабель.

Изабель внимательно посмотрела на Гиневру, и та улыбнулась в ответ.

Ох черт… Изабель не понимала, откуда Гиневра могла все узнать, но нутром чуяла, что королеве все известно.

— Ты знаешь… — прошептала она.

Гиневра села, держа в руке кубок.

— Да, знаю.

— Но откуда?

Мэри переводила взгляд с королевы на графиню и обратно, переполняясь тревогой.

— Не знаю, о чем вы, — прошептала она, — но клянусь, Изабель, я никому ни слова не говорила о том, что происходит. Разве что… ох нет! Джеймс?

— Успокойся, Мэри, — сказала Гиневра, — Мне рассказал сам король Артур. Он был, как всегда, честен и признал свою вину.

Изабель чуть не упала. Артур признался жене… в чем? Может, просто сказал, что они стали любовниками? Что он…

— Он сказал, что любит тебя, Изабель.

Мэри таращила глаза, онемев. Потом пробормотала:

— Может, я лучше пойду поискать… что-нибудь?

— Сядь, — хором рявкнули Изабель и Гиневра.

Королева рассмеялась.

— Иногда честность переоценивают, тебе не кажется? Но сегодня она кстати. Мне как раз это и необходимо было услышать. И король это понял, впрочем… он всегда все понимает.

— Мне очень, очень жаль, Гвен, — выдавила из себя Изабель. — Я не хотела… я и не думала…

— Жаль? Жаль, что ты последовала велению своего сердца? Что снова сделала счастливым удивительно хорошего человека, впервые за много дней? Неужели ты думаешь, что я тебя в чем-то обвиняю? Разве я пришла бы сюда, стала бы с тобой сидеть, если бы у меня были дурные мысли или намерения?

Тут Изабель вдруг пришло в голову, что королева, возможно, не просто так настояла на том, чтобы самой налить всем вина. Она заглянула в свой кубок.

Гиневра наблюдала за ней с легкой улыбкой. А потом потянулась к Изабель и забрала из ее руки кубок, а свой отдала ей, сделав из него основательный глоток.

— Нет, Изабель, я не собираюсь тебя отравить. Артур сказал, что если он увидит хоть царапину на твоей коже, он заставит кого-то за это заплатить. Под «кем-то» он подразумевал меня. А под платой подразумевал мою жизнь. И поскольку у меня нет ни малейшего желания пробуждать его гнев, прошу, поверь: я никогда не причиню тебе зла.

— Конечно не причинишь, — пылко воскликнула Мэри, — Я этого не допущу!

Это было большой дерзостью для служанки Камелота. Даже пугающей дерзостью.

— Успокойся, Мэри. Гиневра пришла для того, чтобы обсудить твою свадьбу, я угадала, Гвен?

— Конечно угадала. Но мне еще и очень хотелось бы поучаствовать в этом вашем раскрашивании ногтей, прежде чем мы займемся составлением меню. У меня… у меня сегодня вечером встреча, и мне бы хотелось удивить его.

Изабель и Мэри переглянулись.

— Тогда, королева, тебе лучше снять туфли, — сказала Мэри.

— Если ты будешь раскрашивать мои ногти, Мэри, ты просто обязана называть меня Гвен.

— Но я даже к графине обращаюсь по имени только тогда, когда мы наедине. И никогда, никогда при ком-то еще. Прошу тебя, не требуй, чтобы я так называла тебя, когда нас тут трое.

Гиневра бросила на Изабель вопросительный взгляд.

— Ее подруги, если их можно так назвать, от зависти избегают ее.

— От зависти?

— Они считают, что Мэри выходит замуж не по любви, а потому что Джеймс — приближенный короля Артура. И хотя Мэри никогда не проявляла высокомерия, они все равно завидуют.

Мэри сделала маленький глоточек вина.

— А еще некоторым завидно, что меня приставили ухаживать за графиней.

— Похоже, они считают, что это вообще не работа, а, Мэри? — поддразнила ее Изабель.

— Это ужасно! — воскликнула Гиневра, — Ох, Мэри, могу ли я что-нибудь для тебя сделать?

— Они подавятся завистью, когда увидят прекрасный и незабываемый обмен клятвами между Мэри и Джеймсом!

— Это мы сделаем. Пусть и вправду подавятся.

Изабель, вскинув брови, посмотрела на Гиневру.

— Эй! — Королева подняла свой кубок. — Я пока что тебя не отравила?

— Вроде нет, — ответила Изабель.

Пока они полировали и красили ногти на ногах, их успели навестить Дженни, Джеймс, Том и Эстер. С чего вдруг Эстер решил заглянуть к ней, Изабель понятия не имела. Но они все-таки справились с делом и теперь, хихикая, лежали на спинах, болтая ногами в воздухе, чтобы просушить самодельный лак.

Когда в дверь снова постучали, Изабель вышла из себя.

— Что такое? — закричала она, — Ох, боги, да мы тут как на Центральном вокзале!

— Можно войти?

Женщины сразу узнали голос, переглянулись и поспешили сесть и поправить юбки.

— Изабель, мне нужно тебя увидеть, поговорить с тобой, — сказал король. — Прошу, позволь мне войти!