— Ох, умоляю, я только попыталась придумать план, который помог бы избежать пролития крови. Особенно твоей. Только и всего. Просто немножко навести порядок.

— А, понимаю. Ты старалась сделать так, чтобы работы было как можно меньше.

— Именно. Уж очень я ленива.

Король пинком захлопнул дверь.

— Мэри и Джеймс сказали — два часа?

— Да, так они и сказали.

— Не то чтобы этого времени было достаточно, но я получу все, что смогу.

— Кто сказал, что ты что-нибудь получишь?

— Твои прекрасные голубые глаза, Изабель. Твои глаза говорят мне, что ты желаешь меня точно так же, как я желаю тебя.

— Черт бы побрал эти глаза, почему бы им не соврать?

— Ох нет, не надо ругать эти замечательные честные глаза. А теперь скажи мне то же самое губами.

— Я отчаянно хочу тебя, Артур, — сказала Изабель.

— Вот видишь, мы во многом с тобой согласны, — улыбнулся король. — Говоришь, ты стала настоящим мастером раздевания? Требую доказательств.

Они были мокрыми от пота и устали до изнеможения. Изабель понятия не имела, как долго они занимались любовью, но была совершенно уверена, что отпущенные им два часа вот-вот закончатся.

— Наверное, нам пора одеваться, — сказала она.

— Согласен, — кивнул Артур, — но это не равно тому, хочу ли я покидать твою постель.

— Ты, похоже, силен в математике, а?

— Математике?

— Это действия с числами, например вычисление, что равно чему.

— А, так ты называешь это математикой?

— А ты как называешь?

— Просто числами.

Изабель со смехом перекатилась на спину.

— Как я тебя люблю!

Артур, улыбаясь, повернулся на бок.

— У меня есть некий пример.

Она тоже легла на бок.

— Ну-ка, какой же?

— Как бы ты назвала попытку сотни мужчин одолеть одну чересчур умную женщину?

Изабель недоуменно замерла.

— Не знаю. И как?

— Численным превосходством с ее стороны.

Она рассмеялась.

— Артур, это твои мужчины зажарили врагов, не я!

— Да, и вот это нас возвращает к теме поджаривания. Конечно, нам удалось остановить нашествие. Но по правде говоря, Изабель, если бы не твой быстрый ум, пролилась бы кровь жителей Камелота. А благодаря твоему безумному плану все наши люди живы и в безопасности.

— Безумному?

— Разве я сказал «безумному»? Я имел в виду «остроумному».

— Ты имел в виду «безумному».

Король состроил гримасу.

— Ну да, только я подразумевал самый высокий смысл слова «безумный».

Изабель улыбнулась и погладила его по щеке.

— Это был просто способ заставить врага повернуть назад.

— Это была не твоя битва, ты не должна была в ней участвовать.

— Но ведь дело касалось тебя. А я тебя люблю. И люблю всех жителей Камелота. Возможно, для тебя это странно, Артур, но мне хочется заботиться о здешних людях. Они очень хорошие, добрые, и, что самое главное, они любят своего короля. И если вчера, когда женщины готовы были восстать против тебя за право сразиться за тебя же, ты ничего не понял, то это значит, что ты самым прискорбным образом недооцениваешь любовь и преданность своих людей. Они и правда любят тебя, Артур! Они готовы на все ради тебя.

— Это я должен защищать их, Изабель! Разве не таков мой высший долг как короля?

— Ну, если ты так думаешь… Но твой второй высший долг — заботиться о них так, чтобы им захотелось встать на твою защиту. И насколько я понимаю, именно этого ты и добился.

— Иногда я в этом сомневаюсь. Но я понимаю, что сомнение — это слабость.

— Слабый командир — это тот, кто отказывается сомневаться, правильно ли он действует. Сильный вождь — тот, кто постоянно задается вопросом, как улучшить жизнь в его владениях. Ты — самый сильный, самый честный и самый любимый господин, каких только я знала. Ты не обманываешь жителей Камелота и не позволяешь себе плохо с ними обращаться. И я готова причислить себя к твоим подданным.

Король перевернул ее на спину и, нависнув над ней, заглянул в глаза.

— Ты — самое лучшее, что случалось со мной в жизни, Изабель. Я даже не могу выразить это словами.

— Надеюсь, ты всегда будешь так думать.

— Да я и вообразить не могу, чтобы что-то изменилось!

И тут раздался стук в дверь.

— Время вышло, графиня, — крикнула из коридора Мэри, — Не хочешь ли принять ванну?

Изабель вывернулась из-под рук Артура.

— Ох да, Мэри, только подожди несколько минут, прежде чем присылать людей с водой!

— Ох, ну вы даете! — воскликнула Мэри. — Мы с Джеймсом женаты всего два дня, и то у нас на это ушло меньше времени!

— Буду рад дать Джеймсу еще парочку советов, если они ему понадобятся, — громко сказал король, натягивая рейтузы.

Мэри хихикнула.

— Я это запомню, на всякий случай, король Артур! И это как раз потому, — заявила Изабель, ныряя в платье, — что ты — великий король.

— Потому что могу дать совет? — спросил он.

— Нет, потому, что Мэри, скорее всего, не постесняется спросить этого совета, если… если он ей понадобится.

Артур через голову натянул рубаху и огляделся, проверяя, не забыл ли чего-нибудь.

— Я люблю тебя, — сказал он Изабель. — И желаю, чтобы поскорее настал тот день, когда мне не нужно будет сбегать из твоей постели.

— Я тоже тебя люблю. И тоже с нетерпением жду этого дня.

— Ты вчера спасла множество жизней в Камелоте. И сегодня мы отпразднуем твою победу.

— Нет! Сегодня должен быть общий праздник! Это победа всего Камелота!

— Но ведь кто-то подумал за всех? Кто-то, кто, возможно, задается вопросом, как сделать жизнь лучше для каждого?

— Артур!

— Скажи ей, Мэри, что придется с этим смириться, — сказал король, выходя из комнаты.

— Ох, конечно, только пожелай мне удачи, — пробормотала Мэри.

— Мэри!

— Смирись. Король так приказал.

И снова большой холл выглядел ошеломляюще. В гигантском очаге пылал огонь, вокруг красовалось множество чудесных цветов, воздух насыщали прекрасные ароматы, и не пахло ни свиньями, ни курами, ни собаками.

— Эштон готов? — шепотом спросила Изабель у Гиневры.

— Готов, как бывает готов любой мужчина, и точно так же напуган до полусмерти.

— А Дженни?

— Она ничего не знает. Но мы с ней долго разговаривали сегодня. Я убедила ее, что она никогда не потеряет свое место, что бы ни случилось.

— А она его любит?

— А ты любишь Артура?

Изабель уставилась на королеву во все глаза.

— Ладно, это неправильный вопрос. Задам другой, попроще. Люблю ли я Ланселота?

— Искренне надеюсь, что любишь. Он-то очень любит тебя, Гвен.

— И я его люблю. Я думаю о нем целыми днями и даже ночами — если не сплю.

— Отлично. Он замечательный человек. И вы с ним созданы друг для друга.

— Согласна. А теперь вернемся к тебе и Артуру.

— Ты сейчас говоришь как шут Эстер.

Гиневра рассмеялась, выпила немного вина.

— Ну, эта его шутка: «Возьми себе мою жену, умоляю» довольно старая, тебе не кажется?

— Ты даже не представляешь, насколько старая. Я серьезно. Ты даже не представляешь.

— Так вернемся к тебе и Артуру.

— А что, если мы не станем возвращаться к Артуру и ко мне?

— Изабель, ты просишь, чтобы я была с тобой честна. И я в ответ прошу того же — будь честной! Меня очень заботит Артур. Я понимаю, что глубоко ранила его. И мне бы не хотелось, чтобы другая женщина нанесла ему такие же раны.

— Мой самый честный ответ будет таким: я не умею предсказывать будущее, Гиневра.

— Но он любит тебя, Изабель. Всем сердцем. Он мне признался в этом.

— Отлично. И я люблю его. Я и не думала прежде, что можно любить так сильно. Я бы сквозь огонь прошла ради этого человека. Годится? Это достаточно честно для тебя?

Последовала сцена, достойная самого плохого сериала. Музыка умолкла, стихли разговоры в большом холле. Все замерли. И только чересчур громкий голос Изабель прозвучал под каменными сводами замка.