— Я пью за вас, Памела, и за случайность и судьбу!

— Значит ли это, что вы верите в случайности или судьбу?

— Думаю, я начинаю верить и в то и в другое, — ответил Аполлон.

— Прошу, расскажите мне, как вы стали самым прекрасным из архитекторов, каких мне вообще доводилось видеть, — попросил Аполлон.

Памела рассмеялась и негромко икнула.

— Если вы хотите, чтобы я приняла это как комплимент, вы зря прежде сравнили меня с кучей стариков. Вообще-то я не совсем архитектор, но понимание архитектурных стилей — важная часть моей работы. Я интерьерный дизайнер.

— Интерьерный дизайнер?

Аполлон повторил странные слова, пытаясь найти в них смысл. Что они могли означать? Он не имел ни малейшего представления. И тут Аполлон, бог света, искусный музыкант, целитель, мудрец и любовник бесчисленных смертных женщин и богинь, обнаружил, что делает нечто такое, чего не делал никогда в жизни. Он пытался придумать, что бы ему сказать, чтобы не выглядеть невежественным дураком.

И он выпалил первый вопрос, который пришел ему на ум:

— Значит, архитектура важна для интерьерного дизайнера?

— Разумеется. — Тоненькая морщинка прорезалась на лбу девушки. — В работе дизайнера только тогда есть смысл и он только тогда сможет правильно оформить интерьеры, если сначала поймет общую архитектуру всего строения. Я вот о чем. Если я не пойму архитектуру здания, это будет похоже на то, как если бы повар не понимал, в каком порядке нужно смешивать разные ингредиенты, чтобы приготовить, скажем, суфле. Кроме того, мне много раз приходилось работать вместе со строителями, и я участвовала в разработке дизайна всего проекта с самой закладки фундамента дома и до того момента, когда заказчики въезжали в него и сразу же устраивали большой прием в честь новоселья.

Аполлон мысленно отсеял все непонятные слова, произнесенные Памелой, и сосредоточился на знакомых идеях. Похоже, работа Памелы состояла в том, чтобы украшать дома смертных.

Возможно, это было похоже на занятие Гестии, сестры Зевса, богини домашнего очага. Древние смертные обращались к Гестии, когда начинали строить новый дом, и во многих деревнях женщины, поддерживая неугасимый огонь, посвящали его Гестии, считая символом безопасности и гармонии в своих жилищах.

— Вы делаете дом приятным для жизни местом, — задумчиво произнес Аполлон. — Должно быть, такая работа оправдывает себя.

Памела усмехнулась.

— Да, я стараюсь, чтобы это было именно так. — Улыбка Памелы дрогнула, лицо стало серьезным. — Но в особенности мне нравится, что это мой собственный бизнес. Я решила, что лучше самостоятельно распоряжаться своей жизнью, чем постоянно стараться соответствовать чьим-то ожиданиям.

Аполлон кивнул, думая о том, что в последнее время ему стала надоедать роль, которую он играл бесчисленные столетия. Похоже, на него вечно смотрели как на великого бога света и никогда не видели его личность. Он посмотрел в глаза Памелы и удивился, что высказывает вслух свои мысли.

— Я завидую вашей независимости. Я знаю, каково это — быть постоянно под наблюдением и делать то, чего от тебя ожидают другие.

— От этого просто задыхаешься, — негромко произнесла Памела.

— Совершенно верно, — согласился Аполлон.

Они, прихлебывая вино, посматривали друг на друга, приятно удивленные, что так легко нашли общую тему.

Наконец Памела снова улыбнулась.

— Ну, хотя у меня и собственный бизнес, некоторые заказы дают мне больше свободы, чем другие. Например, тот заказ, что привел меня в Вегас, скорее относится к «другим».

— Так вы живете не здесь, не в «Форуме»?

— Вы имеете в виду Лас-Вегас? Нет. Я вообще впервые в этом городе. Я из Колорадо. — Она окинула взглядом фонтан и окружавшую его площадь и покачала головой. — Источники Маниту так отличаются от Лас-Вегаса, что вы и представить не можете. А вы? Я не узнаю ваш акцент, но ясно, что вы не здешний.

Сожалея, что не дал себе побольше времени, чтобы придумать ответы на самые простые вопросы вроде того, откуда он родом, Аполлон отпил еще вина, пока его мысли метались в поисках объяснения, которое Памела сочла бы разумным.

— Я не могу вообще-то сказать, что я откуда-то конкретно. Я считаю своим домом всю Италию и всю Грецию.

По крайней мере, это объясняет и его необычное имя, и акцент, подумала Памела.

— Похоже, у нас куда больше общего, чем любовь к независимости. Я ведь тоже новичок в Лас-Вегасе, — продолжил Аполлон.

Это было правдой, но не всей. Два его предыдущих визита были очень краткими и ограничивались посещением «Дворца Цезаря». Аполлон просто следовал за сестрой и пытался сделать вид, что тоже веселится.

— Так вы не всегда прикидываетесь богом?

Аполлон медленно, загадочно улыбнулся.

— Могу вас заверить, я вообще никогда не прикидываюсь богом.

— В самом деле? Тогда как вы объясните все это? — Памела показала на его одежду.

Улыбка Аполлона стала шире, когда он решил сказать чистую правду.

— Это целиком и полностью вина моей сестры. Думаю, она решила, что я стал слишком серьезным, и потому, чтобы угодить ей, я отправился с ней в Лас-Вегас. И вот результат — то, что вы видите перед собой.

Смех Памелы привел Аполлона в восторг. Он не был так музыкален, как смех богинь, зато был полон искреннего веселья и вызывал образы жарких ночей, освещенных огнем камина, и нежных объятий…

— О, это я понимаю. У меня и у самой есть брат. Он здоровенный, крепкий пожарный и не позволяет мне забыть о том случае, когда я уговорила его нарядиться звездобрюхим сничем и почитать местным дошколятам Доктора Сьюза[2]. Откуда мне было знать, что там появятся фотографы и брата сфотографируют в тот момент, когда он выходил из пожарной машины в карнавальном костюме? — Вспомнив об этом, Памела расхохоталась так, что даже закашлялась. — Его приятели увеличили эту фотографию, заламинировали и повесили на пожарной станции. Я и до сих пор иногда называю его сничем-огнеборцем, но обычно только по телефону, когда он не может со мной подраться.

Аполлон совершенно не понимал, о чем она говорит, но смех Памелы был невероятно заразительным, и когда она в очередной раз засмеялась, Аполлон ощутил внезапное и совершенно необъяснимое желание наклониться к ней через стол и чмокнуть прямо в восхитительный носик.

— В общем, я отлично понимаю, каким испытаниям сестра может подвергнуть брата. — Памела вытерла слезы, выступившие на глазах от смеха, и отдышалась.

Не стоило так сильно увлекаться вином.

— А чем вы занимаетесь, когда сестра не слишком уж вас достает?

Аполлон подумал, перебирая в уме несколько возможных ответов.

— Я занимаюсь многим, но в основном я целитель и музыкант.

Так он поющий доктор? Это что, похоже на распевающего ковбоя? Памелу снова начал разбирать смех. Она заглушила его очередным глотком вина, но вино нисколько не помогло ей стать хоть капельку серьезнее.

— И какой именно вы доктор? — спросила она наконец, когда была уверена, что сможет выговорить несколько слов подряд, не смеясь.

— Думаю, я очень хороший доктор, — ответил Аполлон, удивленный ее вопросом.

Памела снова расхохоталась и покачала головой.

— Думаю, у нас тут сплошные ошибки перевода, — сказала она и постучала ногтем по почти пустому бокалу. — И это совершенно не помогает.

— Возможно, вы не против прогуляться со мной? — Аполлон воспользовался возможностью перевести разговор на другое. — Вечерний воздух наверняка наилучшим образом поможет прояснить мысли.

Памела показала пальцем на вечно солнечное фальшивое небо «Форума».

— Но здесь совсем не вечер!

Аполлон склонился к ней.

— Но в подобном месте разве мы не можем вообразить, что настала ночь?

И так легко, что она ощутила лишь тепло его тела, Аполлон погладил Памелу по руке. Это было лишь мгновенное прикосновение, но короткий интимный жест как будто подтолкнул девушку. Окружающий мир куда-то исчез, и Памела утонула в глазах собеседника. Он был так чертовски, так невероятно хорош… Памелу охватило чувство, которое она далеко не сразу узнала. Желание. Сколько времени прошло с тех пор, как она испытывала вот такое горячее стремление к мужчине? Годы… должно быть, много лет. А ведь ей было всего тридцать. Похоже, она позволила себе высохнуть, стать старой и бесчувственной. Ну, довольно. Памела глубоко вздохнула.