— Я потратила слишком много времени на развлечения в эти выходные. Прощай, Фебус.

Артемида была потрясена. Эта смертная действительно пошла прочь от ее брата! Благодаря их невидимой связи богиня отлично чувствовала, что происходит в душе этой женщины. Она была… Артемида сосредоточилась, разбираясь в эмоциях, вливавшихся в нее благодаря связующей цепи. Памела была очень расстроена. И смущена. И еще ей было больно. Она была уверена, что Аполлон просто попользовался ею. Эта смертная была просто убита этим, но внешне можно было увидеть лишь одно холодное раздражение. Если бы Артемида не была связана с ней заклинанием, ей бы и в голову не пришло, что в душе смертной царит такой хаос. Как странно. Возможно, скрытая сила этой женщины имеет какое-то отношение к тому, что заклинание до сих пор не снято? Неужели эта молодая смертная разгадала их игру? Артемида посмотрела на Памелу с невольным уважением. Аполлон был прав в одном. Памела не простенькая глупенькая девица.

— Памела, мой брат прав. Я вела себя непростительно грубо.

Голос Дианы остановил Памелу. Она посмотрела на сестру своего возлюбленного, улыбавшуюся ей. И вдруг заметила ошеломительную красоту Фебуса, повторенную в прекрасном лице женщины.

— Я просто недавно столкнулась… — Артемида слегка замялась и бросила взгляд на брата, прежде чем продолжить. — С некоторыми трудностями личного характера. Я была вне себя. Прошу, поверьте — последнее, чего бы мне не хотелось, так это разлучать вас с моим братом.

Памела посмотрела в аквамариновые глаза Дианы.

— Уйду я сейчас или позже, на самом деле особого значения не имеет. Вы же только что сказали, что утром уезжаете.

— Но ведь не навсегда! — поспешно произнес Аполлон, шагая к Памеле и беря ее за руку. — Ты ведь не можешь думать, что я уеду от тебя и больше не вернусь?

Памела выдернула руку. Она покачала головой и даже сумела улыбнуться.

— Послушай, мы неплохо провели время. Тебе незачем создавать из этого проблему.

Артемида во все глаза уставилась на потрясенное лицо брата. Почему он ничего не говорит? Эта смертная просто-напросто бросает его! Она не хотела этого — Артемида не только чувствовала внутреннюю боль Памелы, разрывавшую ее собственную голову, — это было очевидно и по тому, как напряженно держалась девушка. Да, Памеле было больно, она была сильно расстроена. Она хотела утешения, а не бессмысленного молчания.

Однако Аполлон самым глупым образом молчал.

— Мы вовсе не хотели как-то задеть вас, — поспешно сказала Артемида. — Это всего лишь недопонимание, Памела! Прошу вас. Не уходите такой расстроенной.

— Я не расстроена, — возразила Памела.

— Я бы расстроился, — обрел наконец голос Аполлон.

На этот раз он не пытался коснуться Памелы. Он стоял совершенно неподвижно и пытался как-то передать словами то, что чувствовал.

— Я бы и расстроился, и обозлился, если бы думал, что ты решила покинуть меня еще до рассвета, а мне ничего не сказала. Я должен был тебе сказать. Да я и собирался. Но ты должна понять, моя сладкая Памела, что я знал: я вернусь, и потому не хотел портить наш день разговорами о том, что должен скоро уехать… мне это показалось неуместным. Теперь-то я вижу, что ошибался. Ты сможешь меня простить?

Ей бы следовало сказать, что все это не имеет особого значения. Ей бы следовало сказать, что она, черт побери, ничего от него и не ждала. И уйти. Она могла позвонить Вернель, и они бы отлично поболтали о том, какое дерьмо все эти мужики. А завтра утром она бы вернулась к работе и забыла о Фебусе. Она ведь просто переспала с ним; это совсем не то же самое, что выйти за него замуж или еще что-то в этом роде.

Но эти глаза поймали ее. Снова. Она могла бы поклясться, что видит в них отзвук собственных чувств, где-то в глубине… Он касался ее — ее тела, сердца, души… И если Диана как будто высушила ее, Фебус снова вернул ее к жизни. Памела не хотела возвращаться в могилу удовлетворенности работой, и она достаточно хорошо знала себя, чтобы понимать: эти выходные стали поворотной точкой. Памела уже не могла вернуться назад и довольствоваться спокойной жизнью. Она уже оставила прошлое; она может снова флиртовать и получить другой шанс — с Фебусом или без него. Но все внутри Памелы кричало, что ей нужен только один-единственный шанс: с ним…

— Ладно, — сказала она резко. — Я тебя прощаю.

И замерла, скрестив руки на груди. Она бросила мяч и ждала ответного удара. Но, к удивлению Памелы, мяч приняла сестра Фебуса.

— Мы с братом должны поговорить. Это семейное дело, и я…

— Никаких проблем, — огрызнулась Памела. — Я подожду.

— Памела, это верно, что у вас есть брат? — Артемида смотрела на девушку, что-то прикидывая в уме.

Памела, не успев развернуться, чтобы отойти в сторону, напряженно кивнула.

— Тогда вы должны понимать, что иногда семейные проблемы становятся важнее наших личных желаний. В нас нуждаются дома. Прошу, не судите поспешно моего брата из-за этого.

Памела ответила с такой же откровенностью:

— Я не сужу поспешно; я просто защищаюсь.

— Тебе незачем защищаться от меня, — сказал Аполлон.

Не в силах удержаться, он осторожно, кончиками пальцев погладил ее длинную обнаженную шею. Памела вздрогнула, но Аполлон не смог понять, было ли это от желания — или оттого, что она отвергала его.

— Давай встретимся вечером. Позволь мне увидеть тебя еще раз до того, как я должен буду уехать. Я ведь уже поклялся тебе, что вернусь.

Ей не следовало соглашаться. Он уже вызвал в ней слишком сильные чувства. Памела открыла было рот, чтобы сказать «нет»… но тут же представила себе ночь без него. Это было похоже на утро без солнечного света — все так уныло… пусто… как ее прежняя жизнь. Она не вернется к этому, даже если это будет стоить ей разбитого сердца. По крайней мере, прямо сейчас она знала, что ее сердце снова ожило.

— Отлично, — сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос прозвучал безразлично. — Можешь пригласить меня на ужин. «Закусос Максимус» вряд ли можно принимать в расчет.

— Он выберет превосходное место, — сказала Артемида с довольной улыбкой.

— Отлично, — повторила Памела. — Если мы встретимся в восемь, у тебя будет достаточно времени, чтобы вовремя отбыть по семейным делам?

Артемида едва заметно кивнула брату.

— Да, — сказал он. — Я зайду за тобой в твой номер.

— Нет! — слишком быстро возразила Памела.

Потом откашлялась, стараясь совладать с дрожью в коленках.

— Лучше встретимся в винном баре. Как в тот раз.

Она тут же пожалела о том, что сказала «как в тот раз». Как перед прошлой ночью… которая закончилась в постели, где они до самого следующего полудня занимались любовью…

По нежной улыбке Аполлона было нетрудно понять, что и он тоже слишком хорошо помнил, с чего началась предыдущая ночь.

— Я буду ждать тебя, сладкая Памела, в нашем винном баре. Как в тот раз.

Теперь уже ничто не мешало ей уйти.

Едва заметный свет портала слегка задрожал, когда божественные близнецы вышли из современного мира назад, на Олимп. Аполлон стиснул зубы, его глаза пылали сдерживаемым гневом. Коротким жестом он велел сестре последовать за ним, вон из переполненного пиршественного зала.

— Я не собиралась… — зашептала Артемида, но мрачный взгляд Аполлона заставил ее придержать язык.

— Подожди, пока дойдем до моего храма, — процедил он, вежливо улыбаясь Афродите, заманивающей его на диван, на котором она сидела.

Богиню любви окружала стайка хихикающих нимф горных долин, одетых в прозрачные лоскутки; нимфы репетировали танец плодородия со сложными движениями живота.

— Эти нимфы — ужасные сплетницы, — заговорщическим шепотом произнесла Артемида.

Аполлон бросил на нее презрительный взгляд.

— Все нимфы таковы. Вы все таковы.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он крепко взял ее за локоть.

— Не здесь. Не сейчас.