— Ох, не надо! Только не говори мне, что ты уговорила его соорудить великолепный дворец Клеопатры!

— Ага, вроде того.

— Как это понимать?

— Ну, я действительно теперь делаю нечто такое, что напоминает интерьеры из «Клеопатры». Но только это не я убедила Эдди изменить намерения.

— Что, у него тоже в помощницах лесбиянка, одержимая Элизабет Тэйлор? — Вернель счастливо вздохнула. — Боже, до чего же наш мир тесен и удивителен! Устроишь мне встречу с ней?

— Опять не угадала. В помощниках у него мужчина, и я вполне уверена, что он обычной ориентации. Это мои помощники убедили его отказаться от прежней идеи, и это был просто счастливый случай, прямо как в фильмах «Метро-Голдвин-Майер».

— Погоди-погоди! У тебя только одна помощница! И это я! А меня уж точно там нет, потому что я здесь, улаживаю дела с этой сумасшедшей старой кошатницей, леди Грэхэм… которая, кстати, наконец-то позволила мне отговорить ее от идиотского бархата цвета сливы. Мы сегодня отправляемся смотреть вощеные ситцы. Я ей сказала, что на ситце не так будет заметна кошачья шерсть. Но даже не касаясь истории с кошачьей леди, весьма важным остается тот факт, что твоя единственная помощница — все-таки я, а я нахожусь здесь. Так что объясни.

И что, собственно, могла ей сказать Памела? Если бы она призналась, что верит: Аполлон и его сестра — бессмертные, застрявшие в Лас-Вегасе, Вернель примчалась бы сюда на первом же самолете с полным чемоданом успокоительных и квитанцией на оплаченное место в милой тихой палате в ближайшей психиатрической клинике. К тому же и говорить не стоило, что Памела просто не хотела без особых причин тревожить лучшую подругу. Так что правду она сказать не могла. Памела глубоко вздохнула. Она не должна думать об этом как о лжи; это не ложь, а просто небольшая выдумка. Это то, что составляет суть всей жизни Эдди, и никто ведь не называет его сумасшедшим из-за этого. Ладно, хорошо, по крайней мере, не называет в глаза.

— Я наняла Фебуса и его сестру помогать мне до пятницы. Фебус — специалист по древнеримской архитектуре, а его сестра… ну, она настолько головокружительно хороша, что Эдди быстро передумал ставить в центре фонтана фигуру этого чудовищного Бахуса и решил использовать Диану вместо модели.

Памела выговорила все это на одном дыхании, ожидая ответного взрыва.

— Ты наняла своего бойфренда?

— Он мне не бойфренд.

— И его сестру? — продолжила Вернель так, словно Памела ничего и не говорила.

— Да, ну… его сестра вроде как поучаствовала в деле. Фебус действительно специалист по Древнему Риму. Он помог мне убедить Эдди построить настоящие римские купальни вместо этой дурацкой копии бассейна из «Дворца Цезаря». А ты знаешь, что древние римляне использовали бани в качестве загородных клубов?

— Эй, сосредоточься! Не уходи от вопроса о твоем приятеле.

— Он мне не приятель.

— Ну, как бы то ни было… Мне, кстати, казалось, ты говорила — он доктор и музыкант, — сказала Вернель. — И разве не предполагалось, что он должен умчаться из Вегаса в понедельник утром?

— Он действительно доктор и музыкант. А еще он специалист по Древнему Риму. И — да, предполагалось, что он должен уехать, но он… э-э… опоздал на свой рейс и потому решил остаться, — сказала Памела, пытаясь говорить как можно более правдивым и беспечным тоном.

— Звучит слишком уж странно, чтобы я поверила. А я ведь думала, он молодой рыцарь джедай. А кстати, сколько ему лет?

— Он старше, чем мне сначала показалось, — ответила Памела, радуясь уже тому, что хотя бы на этот вопрос может ответить, не соврав.

— Ты с ним все еще трахаешься?

— Нет! По крайней мере, не в прошедшую ночь.

— И чья это идея — обойтись без постели, твоя или его?

— Моя, — несчастным голосом произнесла Памела.

— Ох, ну-ну! Да ты в него совсем втюрилась! Умоляю, только не говори мне, что ты его наняла для того, чтобы он был рядышком и чтобы ты могла постоянно терзаться, глядя на него. Это становится похожим на либретто плохой оперы, Памми!

— Ничего подобного. Я его наняла — и его сучку сестру, — потому что их помощь мне на пользу.

— Так эта красавица — та еще штучка?

Памела улыбнулась. Она знала, как отвлечь Вернель и заставить ее сменить тему; и это сработало.

— Она просто кошмар! Надменная, стервозная, в общем, страдает комплексом богини. Тебе бы она понравилась.

— Дразнишься? — усмехнулась Вернель. — У тебя это хорошо получается.

— Мне и дизайнерское дело хорошо дается. И то, что я наняла Фебуса и Диану, избавило меня от давления Эдди! Теперь вместо чего-то чудовищно вульгарного я могу создать по-настоящему хорошую вещь. Эдди просто безумно увлекся Дианой. Стоит ей улыбнуться или, наоборот, надуть губки — и он тут же меняет мнение.

— А ты, конечно, дала ей инструкции о том, чего должен хотеть Эдди? — спросила Вернель.

— Конечно! — соврала Памела.

Снова соврала. Нет смысла говорить Артемиде, что ей следовало бы делать. Памеле просто повезло, что богиня обладала блестящим, хотя и несколько экстравагантным вкусом.

— Ну а чем еще занимается твой красивый треножник, кроме как болтается рядом с мужественным видом?

— Он не мой. И он работает с архитектором над проектом купален. Мне действительно очень интересно узнать так много о… — Ее прервал стук в дверь. — Погоди-ка, кто-то пришел.

— Памела? — с легкостью проник сквозь дверь низкий голос Аполлона. — Мне нужна твоя помощь.

— Ух… Вернель, мне надо идти.

— Ладно, позвони попозже. И помни, не слишком углубляйся в анализ! И будь поосторожней.

Памела буркнула что-то вроде «до свидания» и закрыла крышку маленького телефона, прежде чем приоткрыть дверь. Один взгляд на Аполлона — и дверь распахнулась во всю ширь, вместе с глазами Памелы. Аполлон был обнажен до талии. Его волосы были невероятно растрепаны, а подбородок и щеки залиты кровью.

— Ох, боже мой! Что ты натворил?

— Я брился, — сообщил он. — А теперь истекаю кровью.

— Входи!

Она втащила его в комнату и захлопнула дверь. Аполлон был очень бледен. Памела покачала головой и показала ему на стул.

— Садись, пока не свалился в обморок. Ты не слишком хорошо выглядишь.

Аполлон упал на стул. Потом коснулся рукой щеки, посмотрел на окровавленные пальцы — и судорожно сглотнул.

— Это же моя кровь… — пробормотал он.

Памела нахмурилась.

— Ну да, твоя. Похоже на то, что ты вообще ни разу в жизни не порезался при бритье.

Она быстро направилась в ванную комнату, чтобы взять влажные салфетки, но на пороге оглянулась через плечо.

— А ты что, раньше никогда не брился?

Он напряженно покачал головой.

— Нет.

Памела вернулась в комнату с салфетками, вспомнив лишь теперь, какой гладкой была его кожа в то утро, когда они вместе проснулись в постели.

— Ты действительно вообще никогда не брился?

— Мне не нужно было. У меня никогда не росла борода.

Памела наклонилась и внимательно осмотрела его лицо, легонько прикоснувшись к щеке.

— Ну, на самом деле ничего тут страшного нет. Просто несколько маленьких царапин. Кожа на лице всегда сильно кровоточит.

— Я не знал, — ответил он, еще сильнее заливаясь бледностью.

Памела выпрямилась.

— А что, собственной крови ты тоже никогда не видел?

— Нет… — Аполлон нахмурился. — То есть да. У меня никогда не шла кровь.

Памела открыла рот — и снова закрыла. Он бог. Боги не умирают, так что вполне логично было бы предположить, что и крови они тоже не теряют. Она просто не знала, что тут можно сказать. Но прежде чем она сумела подыскать достаточно умный ответ, в дверь снова дважды стукнули, и кто-то тихо позвал Памелу по имени.

— Подожди, — сказала она Аполлону, направляясь к двери. — Кто там?

— Это я! — прошипели снаружи.

— Артемида? — удивленно воскликнула Памела, открывая дверь.

Богиня, снова в короткой тунике, ворвалась в комнату. Выглядела она как ожившая героиня древнегреческой трагедии — одну руку она драматически протянула вперед, второй держалась за горло.