— Ну чего, сучонок, решил в героя поиграть? — чуть слышно прошипел Бабушкин, не снимая издевательскую ухмылку со своей физиономии. — Я таких, как ты, на заслуженный отдых пачками отправляю!

— Смотри сам куда-нибудь не отправься — так же тихо ответил ему я. — А то ведь любое везение когда-нибудь заканчивается.

— Поговори тут еще, философ, — огрызнулся Денис. — Сейчас в угол с размаху улетишь, там и рассуждать будешь. На пару со своим дружком.

— Так, разговорчики! — вмешался Григорий Семенович. — Вы для чего сюда вышли? Беседовать по душам потом будете.

Я внимательно вгляделся в лицо Бабушкина. Похоже, такая легкая победа над Левой воодушевила его. И теперь он смотрел на меня с гремучей смесью самонадеянности, наглости и презрения. Мол, ползают тут всякие под ногами у великого чемпиона. Эта физиономия была совсем не похожа на ту, что в начале тренировки напряженно и тревожно вслушивалась в слова тренера. Ну что ж, посмотрим, на что ты способен, кроме подстав и манипулирования людьми.

— Бокс! — скомандовал Григорий Семенович.

Глава 5

И вот начался наш спарринг с Бабушкиным. Если подходить к этому философски, то можно сказать, что происходит то, что назревало уже не первую неделю. Денис своими выходками давно вызывал у меня желание съездить ему как следует по физиономии. Это, конечно, шутка, но только отчасти. Тем более, что то, как он поступил с Левой, разозлило меня еще сильнее.

Бой начался традиционно. Может, Бабушкин не стал дважды применять один и тот же прием, а может быть, просто решил, что меня можно повалить и без всяких хитростей, но для начала мы отстрелялись дальними джебами. Это, в общем-то, традиционный и нехитрый удар, зато он сразу позволяет почувствовать соперника и дистанцию. Затем я решил пойти на него с левым крюком — к этому моменту левая рука по степени тренированности у меня практически не уступала правой.

Бабушкин сместился и вдруг расстрелял мою защиту довольно неплохой двойкой. «Гляди-ка, пьяница пьяницей, а руки еще что-то помнят!» — мелькнуло у меня в голове. Ну что же. Времени в раунде не так уж и много, а значит, пора приступать к главному. Я резко вошел в клинч, лишив противника возможности проявлять инициативу. «С-с-сука», прошипел мне в ухо Бабушкин, и по этой его реакции я понял, что такой ход был для него неожиданностью. Тем лучше.

Я продержал его в клинче несколько секунд, и, выходя из него так же неожиданно, как и входил, как будто бы случайно наступил ему на носок, не убирая несколько секунд ногу. Помимо того, что это само по себе было, скажем так, не очень приятно, я добился этим главного — лишил его мобильности. А мобильность была главной «короночкой» Бабушкина, вечно летавшего по площадке, как выпущенный из рук сдувающийся шарик. На какую-то секунду мой сосед по комнате растерялся — а именно этого мне и было надо.

Одним жестким ударом я сбил его перчатки, а другим, не давая ему опомниться, тут же крепко зарядил в подбородок и одновременно сошел с его носка. Честно сказать, я не особенно-то вкладывался в этот удар, но и этого минимального усилия хватило, чтобы Бабушкин потерял равновесие и, не удержавшись на ногах, рухнул с размаху прямо на свою пятую точку.

— Слышь, ты че за беспредел творишь! — возопил он и тут же вскочил. Конечно, нокдаун был легким, но все равно он занял какое-то время, и пока Бабушкин поднимался на ноги, время нашего с ним раунда закончилось. Тут он сделал еще одну ошибку — вскочил из нокдауна сразу. Эх дурак… вестибулярка Дениса, выдержавшая за последнее время столько испытаний, подвела. Ноги Дениса заплясали переваленными макаронинами и он завалился на канаты.

— Стоп! — крикнул Григорий Семенович. — По итогам раунда Бабушкин — минус один балл.

Смотреть на Дениса в этот момент было грустно и смешно одновременно. Его и растерянное, и злое лицо выражало крайнюю степень несправедливости, которую ему только что пришлось пережить. Мне оставалось только лишь развести руками. А не надо выключаться из боя во время клинча, это любой боксер знает! Хотел грязи на ринге — получите распишитесь!

— Ну что, Бабушкин, будешь продолжать с другими партнерами? — спросил Григорий Семенович.

— Я с этим продолжу, — зло пробурчал Бабушкин, указывая на меня. — Мне другого не надо.

— Нет-нет, с Мишей закончили, — возразил тренер. — По правилам каждый раунд нужно работать с новым соперником. Ну так что, будешь продолжать с другими или нет?

Бабушкин раздраженно махнул рукой, так что сложно было понять, согласен ли он на дальнейшие спарринги. «Ничего, дружок, можешь раздражаться сколько тебе угодно», — подумал я. «А заодно запомнишь, что прилетать может не только от тебя, но и к тебе. Как говорится, в эту игру могут играть двое. Не такой уж ты и король, как выяснилось в деле».

В принципе, у него еще оставался вариант последовать примеру Левы и, передохнув, вернуться сюда, чтобы попробовать добрать недостающие баллы. Вообще говоря, Бабушкин был бойцом достаточно высокого уровня. Но по дорожке пошел неправильной, все таки такой талант, как у его корешка из ЦСКА, это один га миллион.

Но, хотя Денис и был серьезно ослаблен своим образом жизни, все-таки основные навыки у него пока еще сохранялись. Поэтому я был уверен, что остальных ребят он легко перебоксирует — все же не зря именно на него возлагались многие надежды, касающиеся различных соревнований. Правда, из-за своего, скажем так, легкомысленного отношения к тренировкам и неизбежной плохой физической формы он уже сейчас задышал тяжело. Мало того — он с трудом стоял на ногах! Какой уж тут бокс…

Баллов ему серьезно не хватало и до начала спаррингов. А теперь он ушел в еще более глубокий «минус». Впереди предстояло еще несколько поединков, где он мог их добрать, и если бы он собрался с силами, сконцентрировался, упорядочил дыхание, то теоретически у него был шанс выровнять ситуацию. Но он отреагировал на произошедшее по-своему: снял с себя перчатки, зло швырнул их на пол и вылез из ринга.

— Эй, Бабушкин, ты куда? Пропустишь же соревнования-то! — закричали ему вслед тренеры. Но он в ответ только раздраженно махнул рукой.

Проходя мимо меня, Бабушкин зыркнул на меня так, что у меня мурашки по коже пробежали. Что ж, все понятно. Мальчик обиделся на несправедливую судьбу и меня лично, как ее воплощение. Ну, как говорится, на обиженных воду возят. Хотя вообще Денис, не упускавший случая лишний раз напомнить, какой он взрослый, в этот раз вел себя как капризный ребенок, которому не купили вожделенное мороженое. Не знаю, может, он думал, что кредит доверия к нему автоматически перерастет в подсуживание других участников в его пользу? Но это так не работает, и уж в его-то годы пора бы такие вещи понимать. А теперь он, видите ли, отказывается участвовать там, где может проиграть.

«Зря ты, парень, показываешь свою принципиальность направо и налево», — подумал я. «Тем более, что это на самом деле никакая не принципиальность, а просто дешевый выпендреж. Так ведь можно в скором времени оказаться не только за рингом, но и где-нибудь под забором. Хотя это, конечно, твое личное дело». Впрочем, на восстановление у него все-таки оставалось примерно полчаса. Кто его знает, может, еще передумает и вернется? А может быть, даже закатим с ним реванш. Как красная девица, ей-богу: то хочу, то не хочу…

— Во дает, конечно! — прокомментировал кто-то из динамовцев. — Привык, что ему все легко с рук сходит.

— А ты бы не привык? — резонно спросил еще один воспитанник. — Это дело такое… оно любого затягивает.

— Любого, да не любого, — возразил первый. — Затягивает, конечно, но это все равно уже как-то чересчур.

Тем временем уход потенциального чемпиона никак не повлиял на дальнейший ход тестирования. Все продолжало идти своим чередом, я оставался на ринге и спарринговал с разными динамовцами. Должен сказать, что такой подход — когда приходится постоянно приноравливаться к новым партнерам — очень сильно закаляет. Если хотя бы периодически не устраивать себе таких испытаний — можно утратить гибкость и способность молниеносно оценивать ситуацию и подбирать тактику боя, исходя из конкретных обстоятельств. А зацикленность на одном и том же погубила не один десяток хороших бойцов.