— Рома… — тихо ответила она и снова замолчала. — С Ромой мы остались друзьями, — наконец, решилась Алла и отхлебнула большой глоток чая. — Он с Томкой теперь… ну и счастья им. Большого и светлого.

Я замялся. И зачем я спросил? Знаем мы эти вежливые формулировки — «остались друзьями»… Как правило, это означает такую дружбу, с которой врагов не надо. Хотя, если уж начистоту, внутри меня что-то обрадовалось. Я снова себя одернул — не хватало еще, чтобы Алла «считывала» мое настроение!

— Ты сам-то как? — спросила она, пододвигая ко мне тарелку с бутербродами. — Ты ешь давай, ешь, тебе поправляться надо!

— Спасибо, — вежливо улыбнулся я и взял бутерброд с сыром. — Я-то? Да у меня же, как ты знаешь, в основном спорт, спорт и еще раз спорт. Хочу выиграть соревнования.

— Местные? — уточнила Алла.

— Сначала местные, — кивнул я, жуя, — а потом… ну, в конечном итоге — и олимпийским чемпионом стать.

Я особо ни с кем этим не делился — а оказалось, что это приятно произнести вслух.

— А ты амбициозный, — оценила Алла. — И упорный. Мне ваша вахтерша все про тебя выдала. Говорит, уже по всему «Динамо» твой Миша славится — как выберет себе цель, так и бульдозером его от этой цели не оттащишь. Это хорошо.

— Так а чего мелочиться-то, — улыбнулся я. — Чтобы чего-нибудь в жизни добиться, нужно ставить перед собой именно амбициозные цели. А если жить только сегодняшним днем, то так однодневкой и останешься.

— Все это так, — осторожно заметила Алла. — Ты, конечно же, прав. Но есть и другая сторона медали: если чересчур увлечься своими наполеоновскими планами, можно пропустить ту жизнь, которая происходит сегодня. И так вот потом оглянешься — куда она прошла? — и сам не сможешь себе ответить на этот вопрос…

Мне показалось — или она имеет в виду свою историю с Ромой? Наверняка же мечтала, как все девчонки — чтоб свадьба там, платье с фатой, и на всю жизнь…

— Ну уж нет, — возразил я. — Вот как раз пропускать жизнь мимо себя я не намерен. Я-то, конечно, ставлю перед собой глобальные цели, но и каждый день стараюсь проживать по максимуму. Да у нас ведь, честно говоря, иначе и не получится. Тренировка — это ведь дело такое: чуть зазеваешься-замечтаешься — тут же так по башке прилетит, что то, что ты мне сегодня зашивала, укусом комара покажется. Так что не волнуйся — я и в облаках не витаю, и на мелочах не зацикливаюсь.

— А я и не волнуюсь, — сказала Алла со своей фирменной улыбкой. — Я вижу, что ты уже практически взрослый парень, и сам все прекрасно понимаешь.

— Ну что же, — торжественно сказал я, допивая свой чай и ставя пустую чашку на стол. — Мне действительно пора. Спасибо тебе большое за помощь, за чай и бутерброды. У тебя очень уютно. И вкусно! Но мне нужно успеть, пока метро не закрылось, а то пешком до нашей общаги, честно говоря, далековато…

— Поздно уже, — сказала Алла с какой-то новой интонацией. — Пока добежишь до метро, оно уже закроется. А пешком долго, да и мало ли чего по дороге может случиться…

— Ну так что же теперь, — пожал я плечами. — Идти-то все равно надо.

— А может, останешься? — спросила Алла, вскинув голову и заглянув мне прямо в глаза.

Оставаться у Аллы было бы, честно говоря, некрасиво. Даже не то чтобы некрасиво, а… В общем, меня обуревали по этому поводу довольно сложные чувства. Остаться на ночь у девушки — в самом этом факте видится намек на какое-то возможное развитие отношений. Хотя на деле это может ничего и не значить, но все равно двусмысленность будет висеть в воздухе. Да и вообще наутро мне нужно было быть на тренировке и в хорошей форме, а мои ночные похождения становились все более частыми. Не ровен час придется по этому поводу беседовать с тренерами.

В общем, нужно было каким-то образом улизнуть, но так, чтобы не обидеть Аллу. Она-то приглашала меня остаться из лучших побуждений — действительно же на дворе ночь, метро закрылось, расстояние до общаги приличное… И хотя мне самому не так уж и хотелось улепетывать пораньше из этого обволакивающего домашнего уюта, излишне расслабляться тоже было ни к чему.

Пока я размышлял, какой бы найти предлог, чтобы все-таки уйти, Алла мурлыкнула «Подожди чуть-чуть, я недолго» и прошмыгнула в ванную. Раздался шум включенного душа, и вся двусмысленность ситуации только усилилась.

«Что делать?» — лихорадочно размышлял я. «Я ведь тоже не железный, особенно когда рядом такая симпатичная девчонка. Если я сейчас убегу без предупреждения, это будет как минимум странно. Я бы на месте Аллы после такого вообще общаться перестал. А кто его знает, как все обернется дальше, зачем мне с ней отношения портить? Да и вообще она мне ничего плохого не сделала, кроме хорошего. Сказать, что я все-таки решил идти в общагу? Блин, до чего же дурацкая ситуация!».

Мои раздумья прервала громкая трель телефонного звонка. Я уже настолько отвык от домашних стационарных телефонов, которые, как и советские будильники, действовали не хуже электрошока, что почти подпрыгнул на месте от неожиданности.

«Вот это да. В ночное время молодой девушке может звонить только ее, кгхм… в общем, не чужой ей мужчина. Ну или что-то случилось в семье, но это вряд ли: она наверняка держит связь с родными и уж если уехала, а в квартире есть телефон, то созванивается постоянно. А никакого беспокойства у нее я не заметил. Тогда остается только один вариант…»

Сам не знаю, как так вышло. Как будто что-то заставило меня взять трубку. Хотя отвечать на звонки незнакомых людей в чужом доме, вторгаясь таким образом в чью-то личную жизнь, не в моих правилах. Но то, что произошло дальше, вообще повергло меня, можно сказать, в шок.

В трубке раздался голос Сени!

— Здрасте! — затараторил он. — А Миху можно позвать? Он у вас?

— Идиот, это я, — ответил я, поглядывая на дверь ванной. Этот-то деятель еще здесь откуда взялся? — Ты вообще откуда Аллин номер раздобыл?

— В смысле откуда? — удивился Сеня. — Она же сама мне его и дала. И не только мне. Мол, звоните, ребята, всегда рада старым знакомым.

Ах, вот оно что. Конечно, ничего особенного в этом поступке не было, но мне все равно стало немного неприятно. Впрочем, все это ерунда. Подростковый возраст, когда всему придается избыточное значение — особенно тому, что связано с девушками.

— Ладно, — примирительно сказал я. — Чего звонишь-то в такое время? Что стряслось?

— Тут, короче, тренер этих кубинцев, — начал Сеня, — их внезапно потерял среди бела дня. Они же не предупредили его, что на стрелку с нами идут. Ну вот. В общем, этот тренер тут поставил на уши все «Динамо», чуть ли не в посольство собрался идти. Думал, украли дорогих гостей. Международный скандал будет и все такое. А потом, когда они вернулись, он им такую взбучку устроил, какой у нас даже Бабушкин, наверное, не видывал.

— Ну и чего? — не понял я. — Устроил и устроил. Они взрослые мужики, разберутся, объяснят, что никто их не крал. Я-то здесь при чем?

— А при том, садовая твоя голова, — усталым голосом объяснил мне Сеня, — что они в итоге раскололись своему тренеру, где и как они провели вечер.

Ха! «Раскололись». Это мы бы «раскололись», если бы нас приперли к стенке (хотя и это не факт). А для них это не «раскол», а обычное времяпровождение. Вообще в факте мордобоя для них ничего выдающегося нет, даже если история чисто бытовая. Так что, скорее всего, они просто рассказали об интересной «вечеринке», может быть, даже с восторгом. А этот паникер уже страху нагнал…

— Ну и чего дальше? — уже с некоторой ленцой спросил я.

— Да чего, — засуетился Сеня. — Прикинь, там один из кубинцев, короче, ляпнул, что тебе на этой стрелке камнем голову проломили. Ну, понятное дело, это он просто по-русски не очень, перепутал выражения. Потом понял, что сказанул что-то не то, поправился. Но наши тренеры все равно… ну ты представь их состояние — тебя полдня нет, вечером нет, ночью не возвращаешься, а тут еще сообщают, что камнем да по башке…