Но рассуждения рассуждениями, а поторапливаться действительно было необходимо. Мой соперник уже стоял на ринге, наше выступление объявили, весь зал ждал одного только меня. Кое-как, прыгая на одной ноге, я натянул боксерки, которые показались мне легковатыми после обычной обуви. Впрочем, они такими и были. Зато сейчас я в них на ринге после такой-то беговой разминки буду просто летать!

— Ну что ты здесь, в самом-то деле! — воскликнул возбужденный Григорий Семенович, забежав ко мне в раздевалку. — Сколько можно копошиться, как гусеница, там уже главный судья спрашивает куда мой соколик подевался! Держи капу! Да одевайся, одевайся, что ты как в детском саду-то!

Протянув за капой, я автоматически сбросил с руки майку, которую уже начал надевать. Второй рукой, которая в этот момент держала шорты, начал пытаться удержать майку, одновременно засовывая капу в рот, и со стороны, надо полагать, я в этот момент выглядел весьма забавно. Видя мое замешательство, Григорий Семенович решил прийти мне на помощь.

— Дай сюда, — мой тренер буквально выхватил у меня капу, кивком головы показав, чтобы я продолжал надевать форму. — Ровно стой, головой не шевели!

Да, вот уж не думал я, что в довольно-таки взрослом возрасте мне когда-нибудь кто-нибудь будет помогать одеваться! Но, пока я натягивал на себя майку и шорты, Григорий Семенович буквально впихнул мне в рот капу, а второй тренер забинтовал руки и надел на них перчатки.

— Так, быстренько даю вводные, — сказал Григорий Семенович. — Соперника своего знаешь?

Я отрицательно помотал головой. Откуда же мне было его знать? Да даже если бы я его и знал — с этими поездками и разборками с кавказцами свое-то имя как бы не забыть, не то что соперника. Я бросил взгляд из приоткрытой двери раздевалки на ринг — там в ожидании меня площадку измерял шагами довольно крепкий на вид парень. Лицо его, правда, показалось мне смутно знакомым. Но конкретных ассоциаций не было никаких. Я вопросительно посмотрел на тренера.

— В общем, это Васька Макаров, 1959 года рождения, — сообщил мне Григорий Семенович. — Опытный боец, работает напролом. Джо Фрейзера видел когда-нибудь?

— Конечно. Кто же его не видел? — отозвался я. Еще бы я не видел Джо Фрейзера! Его легендарный бой с Форманом я в прошлой жизни засмотрел до дыр! Да и «Обитель ангелов» в девяностые все мы смотрели. У такого бойца было чему поучиться. Если этот Васька Макаров прилежный ученик, то поработать мне сейчас придется серьезно. Можно сказать, меня ждет прямо-таки испытание на профпригодность.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Григорий Семенович, — вот Васька и работает, как Джо. Первым номером, выносливый, как космонавт и роет землю, как носорог. Значит, запомни: стоять перед ним, как дерево, на двух ногах нельзя. Он левша. Моментально забьет. Лучше заходи за руку и постарайся метить ударом в печень — она у левшей получается открытой, как на блюдечке с голубой каемочкой. Ну а в остальном держи его на джебе. Как только зашагиваешь — сразу бей!

Я согласно покивал. Советы были действительно дельные. Кстати говоря, я наконец-то вспомнил этого Макарова. Васька был довольно крепким боксером, но при этом звезд, как говорится, с неба не хватал. Каких-то всесоюзных побед за ним не значилось, но и без них он сумел пошуметь знатно. Под конец карьеры, помнится, у него было более трех сотен боев по любителям, а это, прямо скажем, далеко не каждому удается.

С Фоезером сравнение было, конечно, притянуто Семенычем за уши, все-таки тактика Макарова была довольно однообразна. Всю надежду в бою он возлагал на свой отлично поставленный левый хук. То есть, по сути, на волю случая. Если попадет, куда метил — то нокаутирует противника, и вполне возможно, что надолго. А если нет — скорее всего, проиграет по очкам. Надо будет об этом помнить и учитывать, вырабатывая свою тактику в этом поединке.

Я еще раз пошевелил всеми конечностями, проверяя, как сидит форма, как вставлена капа, как чувствует себя тело, которое не было как следует размято и разогрето.

— Ничего-ничего, — подбодрил меня тренер, — еще и не в таких условиях биться приходилось! Все будет нормально! А уж тем более — ты теперь экипирован по полной программе.

Ну вот и все. Форма надета, капа вставлена, боксерки зашнурованы. Я готов!

— Удачи, сынок! — тихо сказал Григорий Семенович, кладя руку мне на плечо и провожая к рингу. Поддержка тренера, конечно, многое для меня значила — как и для любого спортсмена. Что ж, даже если вдруг с первым боем что-нибудь не заладится, то буду воспринимать его как тренировку перед остальными. Но главное, конечно, делать все от меня зависящее, чтобы заладилось.

Я вышел на ринг и огляделся. Вот это да! Первым, кого я увидел среди зрителей, был Слава Лемешев! На подвыпившего он похож точно не был, при этом выражение лица у него было серьезное и даже печальное. Может быть, он все-таки услышал меня и задумался? Если так, то будем считать, что мне удалось в этой жизни изменить по крайней мере одну человеческую судьбу к лучшему. Что ж, будем надеяться, что так оно и есть! Во всяком случае, если человек даже в таком, не самом лучшем, состоянии, все равно приходит смотреть выступления коллег — значит, интерес к своей профессии пока что перевешивает пагубные пристрастия. А значит, шанс на его возрождение пока сохраняется, пацан то он еще молодой. И кто его знает, может быть, я в этой жизни еще услышу имя Вячеслава Лемешева в качестве участника Олимпиады!

Передо мной выросла суровая физиономия Васьки Макарова, протянувшего мне руку для приветствия. Надо сказать, что выглядел он, конечно, просто как уголовник, хотя на самом деле Вася — добрейшей души человек, компанейский. Такое несовпадение встречается в нашем деле довольно часто. И, как правило, оно работает на спортсмена: когда на ринг выходит суровый зверь — это всегда зрелище. Даже если внутри это — не грозно рычащий лев, а мурлыкающий котенок.

Пожав друг другу руки, мы разошлись по углам и застыли в нервном ожидании. Напряженную тишину разрядила команда:

— Бокс!

Зал ответил вялыми аплодисментами, особых надежд на этот бой не возлагая. Мы снова сошлись и коснулись друг друга перчатками. Макаров гулко выдохнул, растер нос (уже сломанный) перчаткой и попер вперед в привычной манере. Я отчетливо помнил все советы Григория Семеновича. Только вот некоторая самонадеянность меня все же подвела. Порхать по рингу в боксерах, как мне это казалось в раздевалке, не получалось. Обувь-то легкая и удобная, спору нет, а вот ноги после длительной поездки на мотоцикле стали как будто ватные. В результате мое внимание рефлекторно переключилось на состояние ног и попытки понять, как у меня сейчас получится двигаться.

Это обстоятельство сыграло злую шутку. Я-то привык к тому, что каждая часть моего тела слушается меня, как рядовой командира, и выполняет все мои команды беспрекословно. Здесь же ощущение, что импульсы идут в ноги через несколько ватных одеял. Пока этот самый импульс дойдет до ноги, пока нога выполнит нужное действие — поезд уже давно ушел. Похожие ощущения у меня случались, когда приходилось спать в неудобном положении, и после пробуждения оказывалось, что я отлежал себе руку. Но тогда это ощущение довольно быстро проходило — стоило только перевести конечность в естественное положение и немножко ей подвигать. Здесь же «ватное» состояние как будто вцепилось в мои ноги мертвой хваткой и не хотело отпускать.

Однако в первом раунде я продолжал работать по привычке — то есть так, как будто с моими ногами все в порядке. В результате моя реакция стала замедленной, в то время как Макаров оставался таким же проворным, как и обычно. У меня далеко не всегда получалось успеть увернуться от его атак. До боли (в прямом смысле) однообразных, но действенных. Хук у него заряжен, что надо и в каждый левый боковой спортсмен вкладывался от души. Я даже через блок чувствовал, хотя чисто не пропустил ни разу.

«Благодаря» таким непредвиденным событиям я все-таки пропустил пару Васькиных хуков и проиграл первый раунд. К сетке ринга я подошел не столько обессиленный, сколько озадаченный — на такое развитие событий я уж точно никак не рассчитывал. Но и на мотоцикле ездить перед боем — не лучшая идея.