С середины 19 в. вопрос о сущности О. и ее роли в жизни деревни становится одним из главных в идейной и общественно-политической жизни России. Славянофилы, а вслед за ними и официальные идеологи считали О. исконным славянским институтом, одним из устоев самодержавно-крепостнического строя, спасающим Россию от революции. Отсюда «охранительная» политика самодержавия по отношению к крестьянской О. (ограничение права выхода из неё и др.), задерживавшая её разложение. А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, народники, напротив, видели в О. почти готовую ячейку социалистического общества, считали её способной обеспечить России особый путь исторического развития и избавить крестьянство от мучительного процесса «вываривания в фабричном котле капитализма». Отношение к О. было одним из вопросов, разделивших в конце 19 в. народническое и марксистское направления русского революционного движения, Марксисты, прежде всего В. И. Ленин, доказывали, что Россия уже вступила на путь капиталистического развития и что её социалистическое будущее может быть только результатом революционной борьбы пролетариата. Крестьянская О. в конце 19 — начале 20 вв., как показал Ленин, оставалась «средневековой», «архаической», «полукрепостной». Наиболее реакционными её чертами Ленин считал «сословную замкнутость», раздробляющую крестьян «на крохотные союзы» и поддерживающую «традиции косности, забитости и одичалости», её «обязательный, тягловый характер», отсутствие у крестьянина «права выйти из общины, права заняться любым промыслом или делом», «крепостническую власть земли», т. е. отсутствие права отказа от земли (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1, с. 333; т. 2, с. 414, 420; т. 3, с. 148—49, 322: т. 4, с. 55—56, 432; т. 6, с. 344, 395, 446 и др.).

  Но одновременно крестьянская О. и при самодержавно-крепостническом режиме представляла собой «... союз по владению надельной землей» (там же, т. 16, с. 264), оставалась объединением крестьянских хозяйств, удовлетворявшим их нужды как совладельцев земли, связанным с обычным способом расселения (село и деревня), являвшимся в то же время демократической организацией местного самоуправления, Ленин видел в О. товарищеский союз крестьян, нуждающийся в защите от самодержавного «попечительства», и поэтому заявлял, что«... общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого посягательства бюрократов...» (там же, т. 6, с. 344). В ходе Революции 1905—07 О. была использована крестьянами как «аппарат для воздействия на помещичьи усадьбы» (там же, т. 16, с. 398). Поэтому политика помещиков и самодержавия по отношению к О. изменилась: «защита общины... окончательно сменилась ярой враждой к общине» (там же, с. 350). Уничтожение О. и замену общинного землевладения единоличным участковым, отвечающим требованиям капиталистического способа производства, насаждение кулачества и обезземеливание трудовых слоев деревни осуществляла Столыпинская аграрная реформа. Однако полностью разрушить О. капитализм в России не успел. В Европейской России накануне 1917 общинными оставались почти ²/₃ крестьянских хозяйств и ⁴/₅ надельных земель.

  В результате Великой Октябрьской социалистической революции всё реакционное, фискально-крепостническое в общинном праве было уничтожено. Крестьянская О. превратилась в свободный союз равноправных пользователей национализированной землёй. На 1-м этапе аграрной революции (1917—1-я половина 1918), когда решалась задача ликвидации помещичьего землевладения и всё крестьянство выступало как целое, О. со своим мирским самоуправлением облегчила организацию крестьян для борьбы против помещиков, а передельный механизм оказался вполне пригодным для распределения среди крестьянских хозяйств экспроприированных земель. В ходе уравнительных переделов земли крестьянская О. вновь ожила. В 1927 на территории РСФСР в общинном пользовании было 91,1% крестьянских земель. Советскими законами (Земельный кодекс РСФСР 1922, общесоюзные «Общие начала землепользования и землеустройства» 1928, и др.) были оформлены и долевой принцип определения размеров землепользования отдельных хозяйств с периодическим уравнением их путём переделов, и совместное использование общих угодий, и организация самоуправления О. в поземельных делах. Но общинное землепользование с чересполосицей, неустойчивостью надела и принудительным севооборотом не обеспечивало необходимых условий для роста с.-х. производства. О. служила исходной формой, от которой был возможен переход и к капиталистическим формам землепользования путём его индивидуализации, и к социалистическим — путём его коллективизации. Для социалистического преобразования сельского хозяйства существенное значение имели традиции взаимопомощи и традиционное сознание принадлежности земли коллективу, а также наличие сложившегося комплекса с.-х. угодий, находившегося в совместном пользовании группы крестьянских хозяйств, чаще всего целого селения. В условиях советского общественного строя традиции взаимопомощи и коллективизма в О. всемерно поощрялись и поддерживались. Однако традиционность и консерватизм О. находились в непримиримом противоречии с революционном характером процесса коллективизации. О., являясь непосредственным распределителем земель, располагала значительными материальными средствами, собираемыми путём самообложения (тогда как сельские Советы самостоятельного бюджета не имели). Она приобретала большое влияние не только в хозяйственной, но и в политической жизни крестьянства и в ряде случаев начинала противостоять сельским Советам. Иногда Совет оказывался подчинённым мирскому сходу, на котором пользовались равным правом голоса бедняки, середняки и кулаки. Возникла необходимость внесения коренных изменений в статут О. В 1927—29 были приняты законы, обеспечившие подчинение О. сельским Советам (утверждение решений, принимаемых сходами, и контроль за их исполнением, передача сельским Советам средств самообложения, лишение кулаков права решающего голоса на сходах и права избираться в органы общинного самоуправления и др.).

  Сплошная коллективизация сельского хозяйства устраняла самые условия существования О. как соседского объединения крестьян-единоличников по совместному пользованию землёй. О. ликвидировалась, когда ²/₃ её членов вступали в колхоз. Все с.-х. земли и имущества общего пользования передавались колхозам (с сохранением права пользования за хозяйствами, не вошедшими в колхоз), несельскохозяйственные земли и имущества, предприятия и общественные здания переходили в распоряжение сельских Советов.

  Малые народы Севера Европейской части, Сибири, Д. Востока и после Октябрьской революции 1917 сохраняли ещё в значительной мере первобытное скотоводческое, охотничье и рыболовецкое хозяйство, общинно-родовой быт. Советское строительство здесь должно было начинаться от родовой О. как исходной общественной формы. Родовые собрания и родовые Советы — первичная организация низового звена советского управления, подготовившая переход в начале 1930-х гг. к территориальным оседлым и кочевым Советам. Примитивные формы коллективного производства и взаимопомощи были использованы для создания простейших производственных объединений, охватывавших всё население О. и все отрасли её хозяйственой деятельности. В конце 1930-х гг. начался переход объединений этого типа на устав колхозов, завершившийся уже после войны. Преобразование родовой О. в коллективное хозяйство проходило в порядке медленной трансформации, являясь по существу глубоко революционным процессом.

  Пастбищно-кочевая О. скотоводов Казахстана и Средней Азии являлась в1920-х гг. разновидностью соседско-родовой О. Первичной хозяйственной и социальной ячейкой кочующих скотоводов был хозяйственный аул, состоявший из большесемейной О. или группы родственных семей. Группа хозяйственных аулов составляла административный аул, который и являлся О., осуществлявшей коллективный выпас скота на принадлежавшей ей территории. С середины 1920-х гг. началось преобразование пастбищно-кочевой О. из соседско-родовой в соседскую сельскую. Общинно-родовые связи и традиции оказали заметное влияние и на процесс коллективизации скотоводческих хозяйств. Многие колхозы возникли здесь на основе и в рамках хозяйственных аулов и поэтому были небольшими (10—15 семей) и сохраняли во внутренней структуре, в производстве и быту те или иные родовые начала. В быту колхозников Казахстана и Средней Азии пережитки традиций и норм большесемейной О. отмечаются до сих пор.