— Ты хорошо справилась на пресс-конференции, — замечает он.

И голос грубее.

— Запись уже опубликовали?

Чертов кивает.

Он проводит широкой ладонью по столешнице, а потом отходит от нее и направляется ко мне уверенным шагом. А моя впечатлительность сходит с ума, мне кажется, что в воздухе что-то рвется.

Я понимаю, что Чертов специально не пугал меня в отеле. Он сдерживался и знал, что меня скоро показывать журналистам и поэтому не стоит доводить до слез. Наоборот, лучше успокоить. Он настолько опасный и искушенный игрок, что ему удалось приглушить свою харизму, которая сейчас играет исключительно черными гранями. От него буквально веет грехами. Ноты элитного парфюма ничего не могут поделать с ароматом темного прошлого, который исходит от него.

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

— Кажется, на колени больше никто падать не будет, — я на нервах усмехаюсь и отступаю от него. — Я только сейчас начинаю понимать, что происходит… Боже, ты и правда дьявол.

В прожженных глазах Чертова загорается что-то похожее на интерес. Словно он ожидал от меня что угодно, но только не этих слов.

— Ты ведь специально, — а меня несет. — Спросил о ссадинах, позаботился, и даже смотрел мягче… А теперь…

— Что теперь?

Чертов подносит ладонь к манжету и расстегивает пуговицу. Он дает мне время на ответ. Только я как идиотка зачарованно слежу за его манипуляциями и пытаюсь понять, к чему он готовится. Для чего закатывает рукава?

— Ты другой, — выдыхаю. — И у меня больше нет связи с внешним миром, меня привезли в богом забытое место и окружили толпой охранников.

— Тебе лучше сесть, — неожиданно произносит Чертов.

— Что?

— Ты выглядишь, как человек, который вот-вот рухнет в обморок. А я на прошлой неделе выбил плечо, могу не успеть поймать.

Я смотрю прямо ему в глаза и не могу понять, издевается он или нет.

— Я не упаду.

Чертов выдвигает стул и бросает на меня красноречивый взгляд.

— Сядь, — приказывает он.

Меня прошивает насквозь от его тона рабовладельца. Я машинально делаю шаг к стулу, но все же прихожу в себя. Пугаюсь не его, а того, как легко он умеет запугивать. Подчинять. Буквально одна интонация в голосе и в красках понимаешь, что ты пыль под его ногами.

Я не успеваю сделать хоть что-то, Чертов обхватывает мое запястье и притягивает к себе. Я вдруг чувствую жар его сильного тела, но это длится всего мгновение, мужчина перенаправляет меня на стул. Именно перенаправляет, не швыряет или бросает, но силой показывает мое место.

— Я облегчу тебе задачу, Татьяна, — Чертов упирается одной ладонью в спинку стула и наклоняется ко мне. — Я знаю, что ты всего лишь фиктивная жена. Лавров платил тебе, чтобы ты изображала…

— Я не брала его деньги.

— Пусть не платил, — он усмехается, показывая, что ему плевать. — Ты страдала бесплатно…

— У меня не было выбора!

— Его и сейчас нет, — Чертов подносит ладонь к моему лицу и отбрасывает прядку волос. — С другой стороны стола лежат бумаги, которые тебе показывал Артем. Дотянись до них и подпиши.

Нет тут ни миллиметра для сопротивления. Это каток, а не человек. Он дает мне всего-ничего пространства, чтобы я могла подтянуть к себе бумаги, и неотрывно смотрит, как я ищу ладонью ручку. Я, наконец, обхватываю ее и делаю проклятые росчерки там, где показывает Чертов. Он не отходит от меня и его опасная близость действует лучше всяких угроз. Тут подпишешь что угодно и даже последнее отдашь.

— Что-то еще? — я до боли упираюсь в край стола, чтобы отодвинуться от Чертова как можно дальше. — Что от меня еще надо?

— Не задавать вопросы.

— То есть я все-таки останусь в доме? Меня не отпустят?

Я запоздало прикусываю язык, и то на секунду.

— Я не могу не задавать вопросов, я тогда свихнусь…

Я отворачиваюсь от Чертова, чтобы заткнуться и привести дыхание в порядок. Он недолго стоит на душой, но все же отодвигается. Обходит стол и присаживается на него с другой стороны. Я слышу каждый его шорох, а хочу слышать только свой пульс.

— Лавров трогал тебя? — спрашивает он, хороня все мои попытки успокоиться. — Вы спали?

Я мотаю головой.

— А кто-то из его парней?

— У тебя есть Родий, допроси его. Я не хочу говорить об этом.

— Родий мертв.

— Что… Как?

Я смотрю на Чертова через плечо, а на его лице не дергается ни один мускул. С таким выражением можно о погоде беседовать.

— Ты совсем не понимаешь, кто ты? — Чертов усмехается и заостряет взгляд, словно не верит мне и ищет второе дно в моих словах. — Ни одного предположения, почему Лавров выбрал тебя?

— Я случайно попалась ему на глаза. Он прилетал в Волгоград по делам, а моя знакомая отмечала день рождение в пафосном ресторане. Там он и заметил меня.

— Это он так сказал?

— Меня вывели из того ресторана силой и посадили в его машину.

— Что было в машине?

— Он приставал, — я ежусь. — Смеялся и говорил, что как раз такая ему и нужна. Что мы будем отлично смотреться в кадре, что я почти так же хороша, как он.

— Дальше.

— Меня высадили около дома. Я подумала, что обошлось. Была мысль позвонить в полицию, ведь это неправильно, я даже номера его машины запомнила. Но я также запомнила, что машина очень крутая. Я побоялась связываться и решила просто забыть. А на следующий день у меня началась паранойя, мне показалось, что под окнами дежурит внедорожник со странными мужчинами. Я так перенервничала, что осталась дома.

— Не помогло?

— Не помогло. Ближе к ночи Лавров приехал снова, он сразу сказал о браке, почему-то был уверен, что я обрадуюсь и тут же соглашусь.

— Но ты отказала?

— Он взбесился. Я тогда по-настоящему испугалась, тем более он был не один. Он, как и ты, ходит с толпой в черных костюмах.

Чертову явно не нравится сравнение с Лавровым. Ядовитая ухмылка застывает на его губах.

— Он уехал тогда. Наверное, сам понял, что может натворить бед на эмоциях. Он дал мне день на раздумья, а потом заявились его люди. Как раз тогда приехал Родий со своими парнями, — я нервно сглатываю. — Я согласилась. Сказала, что подпишу брачный договор.

— Лавров забрал тебя в Москву?

— Всего на неделю. Для официальных моментов. Потом я вернулась в родной город, первое время за мной ездил черный внедорожник, но постепенно успокоилось. Но я все равно чувствовала, что Лавров следит за моей жизнью. Ему как-то удавалось создавать видимость, что я живу с ним в Москве как нормальная семья, я иногда присылала ему свежие фотографии или записывала сообщения, какие он просил. Иногда мы общались по видеосвязи, но редко… Обычно, когда он напивался. Он всё грозился снова приехать или забрать меня окончательно в столицу.

Чертов обдумывает мои слова. Он что-то просчитывает про себя, делает несколько шагов в сторону и поворачивается лицом к окну. Я смотрю на его широкую спину и пытаюсь понять, что для него значит мой рассказ. Он не выглядит злым или разочарованным, скорее он услышал то, что и так знал. Или догадывался.

Хоть одной проблемой меньше. Мне больше не нужно беспокоиться за свой статус. Чертову плевать, что с Лавровым меня связывал всего лишь фиктивный брак. А я никогда не была великой актрисой и сомневаюсь, что мне удалось бы сыграть настоящую вдову, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Но славу богу не нужно ничего играть.

- Больше Лавров ничего не говорил тебе? - спрашивает Чертов, продолжая смотреть на двор через окно.

- О чем?

- О чем угодно. Что он ещё говорил?

- Надо припомнить, - я напрягаюсь, стараюсь припомнить хоть что-то кроме его противных усмешек. - Он больше всего шутил. С издёвкой… Говорил, что приведёт меня в божеский вид. Что из меня выйдет эталонная стерва из высшего света, нужно только побольше влить в меня бабок.

Я говорю его словами. Лавров пугал меня этим, я не уточняла, что именно он имел в виду, но боялась, что он положит меня на стол пластического хирурга. Он был избалованным подонком, который привык исполнять свои капризы. Я первые месяцы почти не спала, просыпалась от каждого шороха и все ждала, что он вновь объявится в моей жизни. Не через юриста или телефонную трубку, а вот так, на пороге и с очередной буйной фантазией на мой счёт.