Так не должно было быть! Не должно!

— Госпожа Катарина… — тихо позвал ее Ульв. — Наша затея…

Наполняясь тревогой и страхом, она подхватила воина под руку и отвела подальше от людских глаз.

— Молчи! — шикнула она на него, вглядываясь в его глаза. — Не смей упоминать об этом. Дело сделано. Пути назад нет.

— Но… — хмуро начал он.

— Если хочешь замок, ты получишь его. Ярл скоро оправится и женится на мне, и тогда ты получишь то, что причитается, — перебила его Катарина.

Все пошло не по плану! Весть о кончине Абигайль и Лейлы должна была утихомирить ярость ярла и его жажду мщения, но теперь… Почти четыре года Катарина ждала, что бы Келленвайн пустил ее к себе в постель после смерти Дафны. Да и то, добилась этого, лишь потому что они с ней были так похожи. Сколько же придется ждать теперь?!

Поглоти все морской дьявол!

Катарина запустила пальцы в волосы, снедаемая сомнениями и отчаянием.

Правильно ли она сделала? Может быть, следовало сказать правду? Быть может, Келленвайн не убил бы ее? Хотя какая уж разница, если пути назад не было?! Теперь если ярл узнает, что Абигайль жива, он отправиться за ней, и все будет потеряно.

Нет. Этого нельзя допустить. Раз Келленвайн верит в то, что его жена и дочь мертвы, это должно стать правдой. Иначе Катарина не просто лишится расположения ярла, но и жизни за свою ложь.

— Удвой поиски! — резко сказала она, встречая взгляд Ульва. — Делай что угодно, но найди Абигайль, хоть из-под земли ее достань. Она и ее выродок должны быть мертвы.

Воин сжал челюсти и резко выдохнул, отворачиваясь от нее, но она не дала ему усомниться в правильности затее.

Вцепившись в его плечи, Катарина встряхнула Ульва и процедила:

— Мы вместе начали это. Вместе и закончим. Посмей только проболтаться кому-нибудь, и я тоже молчать не стану. Подставишь меня, и я заберу тебя к морскому дьяволу вместе с собой. Ты либо получишь землю и замок, а твоя семья будет не знать бед до самых последних дней, либо и ты, и твоя жена сдохните мучительной смертью. Поверь, ярл не пощадит предателя.

Ульв насупился.

— Мы можем сказать, что это госпожа Абигайль подкинула тела, чтобы убедить ярла в том, что она умерла.

— Правда? Какой ты умный! — зашипела на него Катарина, у которой чуть не искры из глаз не пошли от злости. — Госпожа Абигайль знает правду и не упустит случая поделиться ею с ярлом, а заодно — подставить меня. Делай, как я сказала. Ради своего же блага убей госпожу Абигайль!

Она видела, что воину не нравятся ее слова, но в глазах его уже разрастался страх за свою жизнь, который был превыше любой верности господину. Ульву никуда не деться, они оба в ловушке. Он упрямится, как ягненок идущий на закланье, но исход будет один.

— Я найду ее, — мрачно сказал воин.

Но не успела Катарина улыбнуться и облегченно выдохнуть, как он продолжил:

— Найду, верну ярлу и тем самым вымалю себе прощение. И знайте, госпожа Катарина, я расскажу ему обо всех ваших деяниях. Поэтому если вам дорога жизнь, к тому моменту, как мы с госпожой Абигайль вернемся, вам лучше покинуть остров.

С этими словами Ульв ушел, а Катарина осталась на месте, бессильно сжимая пальцы в кулаки, будучи готовой завопить от гнева и отчаяния.

Тупой мужлан! Как мог он так поступить с ней?! Поглоти Ульва морской дьявол!

Удушающая тревога сковала ей ребра. Что теперь будет? Если Келленвайн узнает обо всем, Катарине не жить.

Нет, она этого не допустит. Не допустит! Сделает, что угодно, но придумает, как…

Тут ее взгляд метнулся к алтарю, и Катарина похолодела, увидев рядом с Келленвайном Риику. Это же служанка Абигайль! Та самая, что сбежала с ней! Что она здесь делала?! Разве не приказала Катарина Ульву избавиться от нее?!

Ужас сковал ее по рукам и ногам.

Что она говорит ему? Что если прямо сейчас рассказывает о том, что его жена и дочь живы?

Все пропало! На Ульва изначально нельзя было положиться! И раз он собирался предать ее, нужно было бить первой. Катарина пока не знала как, но она найдет способ спасти свою шкуру и обернуть все так, что бы выйти сухой из воды.

Найдет.

— Госпожа Катарина?

Вздрогнув, она повернулась и увидела Микула, который смотрел на нее, прищурившись.

— О чем вы говорили с Ульвом? — спросил он ее. — Вы казались встревоженной.

Поглоти все морской дьявол, только не Микул! Он всегда ее недолюбливал!

Умело скрывая свои чувства, Катарина изобразила печальную улыбку.

— Наша госпожа ушла от нас, разве не будешь тут встревоженной?

— Верно, вас эта потеря должна была особенно огорчить, — язвительно заметил он, ни чуть не купившись на ее притворство.

— Мы с госпожой Абигайль не были друзьями, — проговорила Катарина, гордо вскинув подбородок. — Но и смерти я ей не желала. Ваши намеки оскорбительны.

— Я ни на что не намекал, — холодно проговорил Микул, пронзая ее взглядом. — А вот то, что вы увидели в моих словах намек — подозрительно. Я слежу за вами, госпожа Катарина. И если я узнаю, что вы причастны к гибели госпожи Абигайль и юной госпожи Лейлы, от расплаты вы не уйдете.

— Причастно здесь лишь ее безумие. Следите сколько угодно, я не виновна, мне нечего скрывать, — контролируя тон, ответила она.

— Посмотрим, — бросил он, и небеса разразились громом.

«Дурной знак, — с тревогой подумала Катарина. — Дурной».

Три дня спустя…

— Лучше бы ты остался с Лейлой, — произнесла я, прикладывая ладонь ко лбу козырьком и всматриваясь в приближающийся остров, укрытый пеленой Тумана.

Со стороны Хельтайна послышался смешок.

— С Лейлой ничего не случится в Пустоши, а меня Бальба сварила бы в котле, если бы я отпустил тебя одну на остров.

Я обернулась к нему.

Как ни посмотри, а тритону было не место в крошечной лодочке. Он в ней смотрелся, как принц в бегах. И хотя Бальба сделала все, что бы Хель стал как можно непримечательнее, но это было все равно, что бросить в грязь огромный бриллиант размером с яйцо и надеяться, что его не заметят.

Длинные волосы Хельтайна были заплетены в косу, а капюшон холщового плаща прятал их от любопытных взглядов, и он же должен был укрыть пронзительные голубые глаза тритона и его диковинную красоту. Только вот какая-то необъяснимая сила все равно притягивала к нему чужие взгляды. Женщины, что проплыли в лодке мимо нас минут десять назад, чуть в воду не свалились и шеи не сломали, пока заглядывались на моего «сыночка».

— Мог бы просто сказать ей, что не умеешь грести, — поддразнила я его.

Получалось у него и правда неважно.

— Какой любопытный способ выразить благодарность, — сверкнул он улыбкой, наваливаясь на весла. — Я тритон, матушка. Тритоны не управляют лодками, они переворачивают их.

Что мне нравилось в Хельтайне, так это его способность, не моргнув глазом, принимать свои недостатки, а не отрицать их. Он словно говорил — да, лодочник из меня неважный, но какая разница, если я и без того крут, как вареное яйцо.

— Кричи об этом погромче, и у пристани нас будут поджидать не торговцы провизией, а отряд воинов, — фыркнула я.

— А что? Переживаешь за своего нерадивого сыночка? — усмехнулся он. — Я тронут, матушка. До глубины души.

В ответ я не смогла удержать улыбки.

Может, это его тритоновы чары, не знаю, но в последние дни я и правда прониклась к Хельтайну симпатией.

Он, как та самая лисичка из сказки, сначала просился на порог, а потом занял печку. Его очарованию противостоять было невозможно. Хель всегда оказывался рядом, когда был нужен, умел поднять настроение какой-нибудь шуткой, разрядить атмосферу всего лишь парой слов, а еще был чертовски обаятельным.

— И как я умудрилась родить тебя, когда мне было… — начала я, но вдруг увидела, что на показавшиеся из воды весла налипли белоснежные лепестки цветов.

Отчего-то при виде на них я покрылась мурашками. В них было что-то пугающее, потустороннее. Такое же впечатление на меня раньше производили кресты на кладбищах.